стоянии ста саженей от прежней.
Поселившись в этой пещере, Антоний прожил в ней сорок лет, в строгом подвижничестве. Но предаваясь, таким образом, самым высоким иноческим подвигам, сердцу его всегда были близки дела основанной им пещерной обители, почему обитатели ее имели с ним постоянное общение и всегда обращались за советом и благословением. Любовь его к истинным подвижникам простиралась до того, что он сам носил пищу каждый день принявшему затвор иноку Исааку, и это продолжалось семь лет.
Когда стало прибывать все более и более братии в пещеру, то они обратились к Антонию за благословением начать постройку монастыря на горе. Антоний не только одобрил это желание, но послал от себя к великому князю с такой просьбой: «Князь мой! Бог умножил братию, а место у нас тесное; не подаришь ли ты нам ту гору, что над пещерою?» Изяслав охотно исполнил просьбу Антония, и на горе построили малую деревянную церковь Успения Богородицы; но братия все же оставалась еще жить в пещерах. Это было в 1057 году. В это же время Изяслав основал в честь покровителя своего, святого Димитрия, великолепный монастырь и взял туда в игумены Варлаама.
Тогда пещерная братия выбрала себе игуменом Феодосия. Святой Антоний избрание это утвердил, и с той поры начинается для Феодосия новая высокая деятельность.
Приняв начальство над братией, он не переменил своего смирения и образа жизни: на труд и на службу в храме выходил он раньше всех. Первым его делом было устройство нагорного монастыря, а затем и сооружение более обширного деревянного храма Успения Богородицы. Окончательно устроив братию, уже значительно увеличившуюся в числе, Феодосий стал вводить устав общежительного жития, по образцу заведенного преподобным Феодором Студитом в Царьградском монастыре. Этот устав Феодосия перешел во все прочие русские обители. Братия разделена была на четыре степени: одни еще не были пострижены и ходили в мирской одежде; другие, хотя еще и не были пострижены, но ходили уже в монашеской одежде; третьи были уже пострижены и носили мантию; наконец, четвертые были облечены в великую схиму.
Все в обители совершалось не иначе как с благословения игумена и освящалось молитвой. В кельях не позволялось братии держать никакой собственности: ни пищи, ни излишней одежды. Феодосий сам строго наблюдал за исполнением всех этих правил и кротко выговаривал виновным; затем раскаивающихся прощал, а на других налагал епитимии.
Он часто говорил, со слезами на глазах, поучения, но больше всего он действовал на братию примером собственной жизни.
За братской трапезой он вкушал только сухой хлеб и вареную зелень без масла и не пил ничего, кроме воды; одежду носил ветхую и худую, а под ней колючую власяницу. Для сна никогда не ложился, но после повечерия засыпал сидя. Часто проводил он всю ночь напролет без сна, в молитве за себя и за обитель, что много раз замечали церковные будильники, слыша плач его и стук земных поклонов, когда приходили за благословением к утрени. Когда наступал Великий пост, он удалялся в пещеру, известную доныне под именем Феодосиевой, или Дальней, а иногда переходил из нее в другую, близ монастырского села, возвращаясь в обитель накануне Лазаревой субботы.
Феодосий каждый день трудился наряду с братией. «Часто ходил он в пекарню наряду с пекарями и, веселый духом, месил тесто и пек хлеб».
Раз, перед праздником, келарь сказал, что некому носить воду. Феодосий поспешно встал и начал носить воду из колодца. В другой раз некому было рубить дров. «Я празден и пойду», – сказал игумен; прочим велел идти на трапезу, так как было уже время для обеда, а сам стал рубить дрова.
Не менее деятельна была его жизнь и за монастырской стеной. Он посещал всегда лиц, нуждавшихся в его помощи и советах, и, кроме того, ходил поучать православию и защищать его от нападок разных вредных лжеучений.
По ночам, когда братия спала, Феодосий часто ходил к городским воротам и горячо спорил с иудеями, доказывая им преимущество христианской веры.
Смирение его было изумительно. Раз, сердечно любивший и высоко уважавший Феодосия, великий князь Изяслав, у которого Феодосий был в гостях, приказал по случаю позднего времени отвезти его в обитель в покойной тележке. Слуга, назначенный для этого, видя инока в худой одежде, сказал ему: «Ты, чернец, каждый день без дела, а я живу в хлопотах и труде, садись на лошадь, а я лягу на твоем месте и сосну». Феодосий, не говоря ни слова, обменялся местом со слугой. С рассветом бояре, ехавшие к князю, при встрече с Феодосием слезали с коней и кланялись ему. Видя это, слуга сильно оробел, но Феодосий предложил ему только сесть опять на коня. Перед воротами обители иноки встретили своего игумена с положенной ему честью, и бедный слуга совсем растерялся. Феодосий же приказал угостить его как можно лучше. Столько же замечательно было и милосердие преподобного Феодосия. Он был истинным заступником притесняемых и обиженных. Особенно же он любил бедных; он построил при монастыре особый двор для увечных, слепых, хромых и отдавал им десятую часть монастырских доходов. Каждую субботу отсылал он возы хлеба в тюрьмы. Однажды привели к нему воров, пойманных в монастырском селе; увидев их связанными, Феодосий заплакал, велел развязать и накормить их, потом, дав наставление не обижать их и снабдив всем нужным, отпустил с миром.
Сила веры Феодосия обнаруживалась во многих случаях. Собрав множество иноков, он не любил собирать запасов для обители, но заботился прежде всего о помощи бедным и во всем возлагал упование на Бога. Когда недоставало хлеба и других припасов для братской трапезы и угощения бедных или вина и елея для церковной службы и иноки докладывали об этом Феодосию, он всегда спокойно говорил им, чтобы они не тревожились, так как промысел Божий не оставит их. И действительно, каждый раз, по молитве Феодосия, все являлось в свое время. То богатый боярин, по внушению Бога, отправит в обитель возы с хлебом, рыбою, сочивом, пшеном и медом, а то ключница великого князя пришлет воз с вином и елеем. Наконец, был случай, когда пред Феодосием предстал однажды никому не ведомый жертвователь, именно в то время, когда в монастыре не на что было купить хлеба и неоткуда было ждать помощи; жертвователь – молодой статный воин, войдя в келию Феодосия, молча поклонился, положил пред ним золотую гривну и молча же вышел с поклоном.
Тогда блаженный Феодосий призвал эконома и, отдавая ему золотую гривну, сказал: «Брат Анастасий! Теперь ты не скажешь – не на что купить хлеба; ступай покупай». Рассказав эконому, каким путем явилась эта гривна, Феодосий присовокупил: «Никогда не отчаивайся, будь тверд в вере; возложи на Господа бремя твое. Он печется о нас. Приготовьте же для братии большой праздник».
Нужно ли говорить, как все киевские князья, бояре, дружинники и городские обитатели любили смиренных и ласковых подвижников, обитавших в монастыре, тем более что они не только занимались постом, молитвою и помощью бедным, но, кроме того, горячо распространяли книжное просвещение, говорили проповеди и собирали отеческие предания о делах прежних времен. Вот чтобы послушать этих светильников просвещения, постоянно и посещали киевляне Печерскую обитель и, в свою очередь, считали иноков самыми дорогими гостями, когда они бывали у них на дому.
И монастырь Печерский, как своих детей, любил киевских горожан. Во имя любви и правды он вступался во всякие их дела, домашние и общественные. Особенно любил Феодосий семью тысяцкого Яна Вышатича, отца Варлаама; Ян жил в большой любви и согласии с своей супругой, и оба они отличались необыкновенной набожностью и благотворительностью. Однажды Феодосий, зайдя к ним, подробно объяснял, что последует с ними после кончины, а также и значение церковного обряда, совершаемого над усопшими.
Слушая его, жена Яна в раздумье спросила: «Кто весть, где это меня положат?» Пророчествуя о ее желании, преподобный ответил: «Поистине, где лягу я, там и ты положена будешь». И так сбылось ровно через восемнадцать лет. Когда в 1091 году мощи святого Феодосия были торжественно перенесены в новый Печерский храм Пресвятой Богородицы и положены в притворе на правой стороне, через два дня там же, на левой стороне, погребена была и скончавшаяся супруга Яна Вышатича.
В обращении с князьями и вельможами Феодосий оказывал то же смирение, простоту и любовь к правде, без всякого лицеприятия, как и в обращении с простым народом. Великий князь Изяслав часто посещал его, причем никогда не позволял себе въезжать в монастырь на коне и не брал с собою многочисленной свиты. Однажды Изяслав пришел в обитель во время послеобеденного отдыха братии, когда Феодосий запрещал впускать кого бы то ни было, чтобы не нарушать покоя иноков; привратник хотя и узнал князя, но не смел впустить его, не доложив Феодосию. Изяслав у ворот дождался настоятеля и не только не оскорбился строгостью монастырского устава, но еще более полюбил Феодосия.
Феодосий имел обыкновение мирян, приходивших к обедне в монастырь, приглашать после богослужения к братской трапезе.
Однажды во время такой трапезы князь Изяслав сказал ему: «Скажи, святой отче, что это значит? Дом мой полон всяких благ мира, но никогда в нем не готовят пищу так вкусно, как здесь?» – «Оттого, – отвечал Феодосий, – что здесь братия все готовит с молитвою и благословением, а твои слуги ссорятся, клянут друг друга и получают побои от приставников, когда готовят вам трапезу». Будучи смиренным и кротким, Феодосий умел быть в то же время и твердым, когда это повелевала ему его совесть. Когда между сыновьями Ярослава, несмотря на отцовское завещание, возникли усобицы и Святослав, соединившись со Всеволодом, изгнал из Киева Изяслава, а сам сел на его место, то Феодосий долго отказывался иметь общение с Святославом, и в церковных молитвах он поминал одно только имя Изяслава. При этом он не переставал обличать Святослава и послал ему даже письмо, в котором уподоблял его Каину, убившему брата своего Авеля.
Святослав сильно разгневался и хотел сослать Феодосия в заточение.