олитву, то дьявольское видение исчезло, но борода его и волосы на голове были опалены. После этого испытания Иоанн не только получил полное успокоение своей души, но даже и особый дар – видеть в совершенной тьме, так что он мог без помощи светильника совершать в пещере по книге свое молитвенное правило. Перед кончиною своею он опять вкопал себя в землю по перси и так стоит и поныне, как памятник славной победы над врагом человеческого спасения.
Преподобный Пимен, прозванный Многоболезненным, родился больным и вырос в болезнях. Много раз просил он родителей, чтобы позволили ему постричься, но им не хотелось отдать в монастырь сына – единственного наследника. Наконец, не видя надежды на выздоровление, они решились отнести его в Печерскую обитель, чтобы молитвы отцов испросили ему исцеление. Но и эти молитвы остались безуспешными, потому что сам больной усердно молил себе не здоровья, а умножения болезни, чтобы остаться в монастыре. Он желал только одного – иночества. И вот в одну ночь пришли к нему невидимые иноки, совершили над ним обряд пострижения и облекли страдальца в иноческую одежду. Никто не слыхал, как пришли они; никто не знал, как в запертой церкви, на раке святого Феодосия, очутились волосы Пимена, снятые при пострижении. Только звуки пения дошли до некоторых, но обряд был окончен, когда пришли к Пимену и нашли его уже постриженным, с горящею свечою в руках. Более двадцати лет пробыл Пимен в тяжкой болезни, так что прислужники тяготились им, нередко оставляя его без пищи и питья; но он все переносил с радостью. В ту же пещеру был принесен другой больной, чтобы слуге было удобнее ходить за двумя вместе, но и после того их часто оставляли без присмотра. «Брат, – сказал Пимен лежавшему с ним больному, – служащие нам гнушаются нами. Если Господь исцелит тебя, можешь ли ты исправлять эту службу?» Больной обещал посвятить всю жизнь на служение больным. Тогда, по слову блаженного Пимена, он встал здоровым и служил ему; но затем обленился и опять заболел. «Маловерный, – сказал ему Пимен, – разве ты не знаешь, что болящий и служащий ему получают равную награду? Здесь – скорбь легкая, а там веселие веков. Бог, который исцелил тебя, может исцелить и меня, но я не желаю. Пусть я сгнию в этой жизни, но чтобы там я остался без нетления; пусть здесь будет вокруг меня смрадный запах, но чтобы там наслаждаться мне неисчерпаемым благоуханием». Перед смертью добровольный страдалец сделался здоров, обошел все кельи, чтобы проститься с братьями, указал себе место для погребения и скончался в мире.
Преподобный Прохор, уроженец смоленский, отличался удивительным воздержанием. Он лишил себя даже ржаного хлеба, а вместо него собирал лебеду, растирал ее и так и питался. За это он был прозван Лебедником. Кроме просфоры церковной и хлеба из лебеды, он не вкушал ничего – ни овощей, ни вина; никогда не был печален и всегда весело работал для Господа. Когда однажды случился голод, то он удвоил труд свой по собиранию лебеды и всем голодным раздавал хлеб из нее, который казался замечательно сладким, как бы испеченным вместе с медом.
Преподобный Дамиан – пресвитер отличался необыкновенною кротостью и даром исцеления болезней. Он был такой постник, что, кроме хлеба и воды, не вкушал ничего до самой кончины своей. Если приносили дитя, страдавшее каким-либо недугом, или приходили больные в монастырь, преподобный Феодосий поручал Дамиану сотворить молитву над больным; Дамиан совершал молитву, помазывал освященным елеем, и страждущие получали исцеление. Когда он сам разболелся и приблизился к кончине, то ночью явился ему ангел в образе преподобного Феодосия и обещал Царство Небесное. Утром пришел Феодосий и сел возле него. Умирающий, взглянув на игумена, сказал: «Не забудь же, что ты обещал мне в эту ночь». Великий Феодосий отвечал ему: «Брат Дамиан, да будет тебе, что обещано мною». Он же, сомкнув очи, предал дух свой Господу.
Преподобный Агапит был киевским уроженцем и, постригшись, служил безмездным[1] врачом в обители. Когда занемогал кто-либо из братии, Агапит, оставляя свою келью, переходил к больному брату, служил ему и давал вместо лекарства свою пищу – вареную траву. И больной, по молитве его, выздоравливал. Многие из города приходили к нему, и безмездный врач никому не отказывал в благодатной помощи. Однажды заболел внук Ярослава, Владимир Всеволодович, по прозванию Мономах, княживший тогда в Чернигове. Не получая помощи от своих врачей, он послал звать к себе Агапита. «Если пойду к князю, – рассуждал блаженный Агапит, – то должен ходить и ко всем. Для человеческой славы не пойду за ворота монастырские, чтобы не преступить сим обета».
Он не пошел к князю, но послал ему вареную траву, которую употреблял в пищу. Исцеленный князь пришел благодарить чудотворца, но Агапит скрылся. Тогда Мономах отправился в его келью и оставил в благодарность несколько золотых монет; Агапит же, вернувшись, выкинул это золото. Чудесное врачевание безмездного врача печерского возбудило зависть в одном армянине, который славился тогда в Киеве своим врачебным искусством. Убедившись, однако, многократными опытами, что во врачевании Агапита действует сила небесная, армянин вскоре после блаженной кончины Агапита сам сделался иноком и в добрых подвигах кончил свою жизнь.
Преподобный Дионисий, иеромонах и блюститель пещер, по прозванию Щепа, вошел в день Светлого праздника воскресенья Христова в пещеру преподобного Антония покадить тела усопших святых; придя на место, называемое общиной, или трапезой, Дионисий, покадивши, сказал: «Святые отцы и братия! Сегодняшний день есть день Великий: «Христос воскресе!» И тотчас ответил ему голос от всех мощей, прогремевший как гром: «Воистину воскресе!» До глубины души пораженный этим чудом, Дионисий заключился в затворе, где и почил.
Преподобный Николай Святоша, правнук великого князя Ярослава, первый из русских князей добровольно принял иночество, хотя имел жену и детей. Оставив княжество, он проходил разные послушания в Печерской обители: три года работал с братией на поварне, сам рубил дрова, носил из реки воду на плечах своих и приготовлял братскую пищу; еще три года стоял у врат монастырских, как сторож, не отходя никуда, кроме церкви; отсюда был взят служить при трапезе и своим усердием приобрел общую любовь. После таких подвигов послушания преподобный должен был, по совету игумена и всей братии, поселиться в келии и заботиться только о собственном спасении. Он повиновался, и никто никогда не видел его праздным. Своими руками он насадил перед своей кельею небольшой сад и постоянно занимался каким-либо рукоделием, произнося при этом молитвы. Преподобный не вкушал ничего, кроме общей монастырской пищи на трапезе, и не имел у себя никакой собственности, потому что раздавал нищим и на устроение церкви все, что получал от родственников. Братья его долго старались возвратить его в мир, особенно через врача, поселившегося для инока-князя в Киеве. Врач уверял, что такая суровая жизнь очень вредна для здоровья князя. «Да и благочестивые братья твои, – говорил врач, – терпят укоризну от твоей нищеты. Кто из князей поступал так? Кто из бояр пожелал иночества, кроме того Варлаама, который был здесь игуменом?» Блаженный князь отвечал ему: «Много думал я и положил не щадить плоти моей, чтобы она не одолевала меня; пусть она, угнетаемая многими трудами, смирится. Если никто из князей не делал этого прежде меня, то пусть я буду вождем, и кто захочет, пойдет по следам моим. Благодарю Бога моего, что освободил меня от работы мирской и сотворил слугою рабам Своим, блаженным черноризцам. Братья мои пусть думают о своем спасении, а мне прибыток, если умру для Христа».
Преподобный Мартирий Диакон сподобился при жизни за великие подвиги и чистоту жизни дара чудотворения, так что к нему обращались многие за молитвенною помощью в разных нуждах; и все, за кого он молился, стоя на амвоне, получали просимое: исцеление от болезней, избавление от скорбей, искушений и всяких бед и нужд. После его праведной кончины и до нынешнего времени мощи его тоже обладают даром чудотворения для всех, с верой и молитвой прибегающих к нему.
Преподобный Алипий, выучившись иконописанию от греческих мастеров, которые расписывали Великую лаврскую церковь, принял потом пострижение, трудился неусыпно и бесплатно писал иконы для игумена, для братии и для церквей киевских. За чистую и добродетельную жизнь он удостоился священства и был прославлен от Бога даром чудотворения: он помазывал раны своими красками, как лекарством, и больные исцелялись. Одна из икон, чудесно написанная в его келии, находится и теперь в Ростовском Успенском соборе, где она сохранена невредимою при трех больших пожарах, при падении первого каменного храма и при грабительских набегах татар и поляков. Другая икона была также чудесно написана в последние дни жизни Алипия. Он сказал братии: «Ангел, написавший икону, стоит передо мною и хочет взять меня». С этими словами первый русский иконописец предал дух свой Богу.
Преподобные Спиридон и Никодим занимались печением просфор, трудясь единодушно в течение тридцати лет. Первый из них, будучи неграмотным, выучил наизусть всю Псалтырь и прочитывал ее ежедневно при своей работе. Троеперстное изображение крестного знамения, которым преподобный Спиридон осенил себя в минуту кончины, сохранилось до сих пор на его руке и обращает к православию многих раскольников-староверов, которые думают, что по старине крестное знамение должно быть двуперстным.
Преподобный Евстратий Постник попал в плен к половцам, разорившим в 1096 году Печерский монастырь. Он вскоре, с 20 киевскими людьми и 30 монастырскими работниками, был продан в неволю в Корсунь одному жиду. Жид стал принуждать своих пленников голодом к отречению от Христа, но мужественный Евстратий умолял их не отрекаться и постоянно подкреплял поучениями из Священного Писания. Эти блаженные пленники, славные имена которых, к сожалению, до нас не дошли, подкрепляемые Евстратием, решили лучше умереть, чем отвергнуть веру Христову, и действительно, мучимые голодом и жаждой, постепенно умирали, причем, по прошествии четырнадцать дней, остался жив один только Евстратий, привыкший к посту с юности. Жид, видя, что благодаря Евстратию он лишился всех своих денег, уплаченных за русских пленных, решил жестоко отомстить ему, и в день Святой Пасхи распял его на кресте, в присутствии многочисленных других иудеев. Будучи пригвожден ко кресту, распятый страдалец благодарил Господа Иисуса Христа за то, что удостоил его пострадать так, как пострадал Он Сам. «Я верю, – говорил он жидам, – что Господь скажет некогда и мне, как сказал разбойнику: «Сегодня будешь со Мною в раю». Но вас постигнет мщение за кровь христианскую». Раздраженный жид пронзил страдальца копьем и бросил тело его в море. Это было 28 марта 1096 года. Вскоре казнь Божия постигла убийцу: он был повешен. Многие же из иудеев, присутствовавших при крестной казни Евстратия, крестились. Мощи святого мученика были отысканы верующими и положены в Антониеву пещеру.