На этом основании и в 862 году ильменские славяне пригласили на княжение не одного Рюрика, а весь его род: «придите княжить и владеть нами», и только вследствие совершенно случайных обстоятельств у нас от призвания Рюрика до кончины Ярослава Мудрого князья почти все время правили единовластно. Этими случайными обстоятельствами были ранняя кончина братьев Рюрика – Синеуса и Трувора, отсутствие у Рюрика других сыновей, кроме Игоря, а у Игоря – других детей, кроме Святослава, затем гибель в юных летах Олега и Ярополка и, наконец, убиение тотчас же после кончины святого Владимира святых Бориса и Глеба и Святослава.
После же кончины Ярослава Мудрого только что указанные случайные обстоятельства, приводившие к единовластию над землею, больше не повторялись. Наоборот, княжеский род стал быстро разрастаться; власть над землею распределялась вследствие этого между все большим и большим числом лиц, и вместе с тем все более и более росли усобицы между ними. Усобицы эти влекли за собою, разумеется, постепенный упадок нашего могущества, которое было затем вконец уничтожено грозным нашествием татар, и только после нескольких столетий тягчайших испытаний постепенно установилось на Руси прочное единовластие, а с ним вместе быстро возросли и прежние мощь и величие нашей Родины.
Таким образом, желая изучать жизнь русского народа, мы необходимо должны изучать и все изменения, которые происходили в течение веков в порядке властвования над Русской землею.
При этом, конечно, следует одинаково подробно изучать как блестящие и славные времена нашей Родины, так и тяжкие годины невзгод, усобиц и поражений. Это совершенно необходимо, чтобы иметь возможность сознательно и с пользою служить своему Отечеству, так как только основательное знание прошлого своей страны помогает понять настоящее и объясняет задачи будущего.
Перед тем, чтобы приступить к повествованию о событиях при преемниках Ярослава Мудрого, событиях, которые заключались главным образом в усобицах, необходимо прежде всего заметить, что мы должны очень остерегаться от поспешного осуждения лиц, замешанных в этих усобицах. Надо всегда помнить, что они жили за много веков до настоящего времени и что наши понятия по многим вопросам очень отличаются от тех, которые считались тогда единственно правильными. В те времена никто, ни среди князей, ни среди народа, не мог постигнуть, чтобы было возможно передавать всю власть над землею только одному лицу в княжеском роде, вовсе лишив власти над нею остальных членов этого рода.
При этом, как мы уже говорили, каких-либо прочно установившихся законов относительно распределения верховной власти между разными членами княжеского рода не было; по существовавшим же общим понятиям о родовых отношениях у славян власть князей наших над землею должна была распределяться так: старшему князю в целом роде принадлежал и старший стол – Киевский; он один, еще со времен Олега, именовался в торжественных случаях великим князем, и ему повиновались все остальные князья, но, однако, отнюдь не как подданные, а только как дети отцу; старший князь, как отец, имел обязанность блюсти выгоды всего своего рода, думать и гадать о Русской земле, о своей чести и чести всех родичей, имел право судить и наказывать младшего, раздавал волости, выдавал замуж княжеских сирот-дочерей, а младшие князья обязаны были оказывать старшему глубокое уважение и покорность, иметь его себе отцом вправду и ходить в его послушании, являться к нему по первому зову и выступать в поход, когда он велит. Своими же волостями младшие князья правили совершенно самостоятельно.
Князь, следующий по старшинству в роде за старшим, занимал лучший после Киева стол – Чернигов; третий за ним по старшинству получал третий же по значению стол – Переяславский, и так далее. После смерти старшего в роде Киевский стол переходил к старшему после умершего, стало быть, к князю, сидевшему до сих пор в Чернигове, причем в Чернигов, на его место переходил князь, правивший в Переяславле, а за ним и все остальные должны были передвигаться на один стол ближе по старшинству к Киевскому. После смерти князя, перешедшего из Чернигова в Киев, Киевский стол занимался опять старшим в роде, а остальные передвигались опять на один стол ближе к Киеву, до тех пор, пока до них не дойдет очередь сесть на старшем столе.
Такой очередной порядок передвижения к старшему столу носил наименование «лествичного восхождения».
При этом лествичном восхождении дяди считались старше племянников, хотя бы и родились позже некоторых из последних.
Право на описанное выше передвижение к Киеву с последовательным занятием перед его достижением младших столов имели только те князья, чьи отцы в своем восхождении доходили до Киевского стола. Те же князья, отцы которых умирали, не достигнув Киевского стола, вовсе исключались из очередного порядка и лишались со всем своим потомством как права на Киевский стол, так и на один из ниже его стоящих по значению столов; они должны были всецело зависеть от милости старших князей, которые могли дать им в кормление незначительные волости, но могли и вовсе лишить части в Русской земле.
Этих обделенных князей обыкновенно называют изгоями.
Конечно, только что приведенный порядок властвования нашими князьями над землею должен был вызывать многочисленные недоразумения и усобицы.
Когда во главе рода стоял отец и занимал старший стол, а на младших сидели его сыновья, то они обыкновенно, в силу большого уважения к родительской власти, были ему покорны, хотя и при этом мы видели возникновение усобиц еще при святом Владимире; на него восстали два родных сына: сперва Святополк, а затем Ярослав.
Когда же после отца на Киевский стол садился старший из оставшихся сыновей, то, разумеется, уважение к власти брата со стороны остальных сыновей должно было сильно уменьшаться, а потому и поводы к усобицам возникать значительно легче. Еще меньше могли иметь уважения к отцовской власти старшего князя его более дальние родственники, особенно когда на старший стол садились дяди моложе годами своих племянников.
Крупным поводом к возникновению недоразумений была непостоянная величина волостей, или земель, принадлежавших тому или другому столу, так как по мере увеличения княжеского рода необходимо было и увеличивать число волостей, дробя для этого уже существующие, а произвести такое дробление совершенно равномерно было, конечно, невозможно.
Другим крупным поводом к усобицам было положение, в которое попадали князья-изгои. Каждый из них считал себя глубоко обиженным и если был человеком неробкого нрава, то стремился с оружием в руках добыть себе и своей семье части в Русской земле. Такой князь-изгой всегда легко мог найти сторонников, как вообще на Руси, так в особенности в тех областях, где сидел на княжении его отец и где его самого знали с детства; затем легко было получить и помощь извне: пригласить поляков, венгров или степных кочевников. В те времена, как у нас на Руси, так и во всех других государствах Европы, был в полном ходу обычай приглашать при надобности чужие войска. Вводить их в свою землю не считалось постыдным делом.
Наконец, крупным же поводом к усобицам было то обстоятельство, что каждый из князей, участвовавший в очередном восхождении, но еще не достигший старшего Киевского стола, должен был опасаться, что дети его превратятся в изгоев, если он умрет раньше, чем сядет в Киеве. Это последнее обстоятельство, разумеется, было одной из главнейших причин ожесточенных усобиц из-за обладания Киевом.
Сказанное достаточно показывает, насколько описанный очередной порядок должен был сам по себе вызывать недоразумения и усобицы. Всегда были князья, которые находили его невыгодным для себя и старались его нарушить: при этом всегда же другая часть князей основывала свои права именно на нем, а потому всеми силами старалась его восстановить.
При таких обстоятельствах достижение общего соглашения мирным путем являлось делом весьма трудным, и в большинстве случаев спорные вопросы решались полем, или Божьим судом, то есть войною. «Бог промеж нами будет» или «Бог нас рассудит» – такими словами объявляли обыкновенно князья друг другу войну.
Разумеется, эти междоусобные войны сильно разоряли землю, тем более что, по обычаю того времени, войска, придя в неприятельскую волость, грабили и жгли селения, а жителей и скот забирали в неволю; все лучшие люди, как среди князей, так и среди духовенства, всегда были против усобиц и всеми силами старались прекратить их миром, но, к сожалению, удавалось это далеко не часто.
Такие же междоусобия, основанные на владении землею целым родом, происходили в описываемые времена и в других славянских государствах – в Польше и у чехов. Вместе с тем и в остальных государствах Европы в те времена шла всюду нескончаемая борьба по тем или другим причинам из-за верховной власти и всюду сопровождалась разорительною и кровавою бранью. Ввиду этого, приступая к знакомству с начавшимися в XI веке на Руси усобицами, не надо забывать, что они происходили тогда повсеместно во всей Европе, причем наши русские распри сопровождались, в общем, гораздо меньшими жестокостями, чем в других странах. Это объясняется, с одной стороны, большою добросердечностью русского народа, а с другой – большим благородством большинства князей Рюрикова дома.
Мы встретим, конечно, среди многочисленных потомков Ярослава Мудрого людей разных душевных складов; некоторые из них во время наступивших усобиц окажутся их заводчиками; другие проявят неполную твердость в своих словах и поступках; наконец, иные запятнают себя даже злодейством; но все же огромное большинство наших князей оставило по себе навсегда светлую память, как о людях с самыми высокими душевными качествами: мужеством, великодушием, милосердием и истинным благочестием…
После кончины отца своего Ярослава, в 1054 году, сыновья его вступили, согласно его завещанию, во владение Русскою землею.
Изяслав, как старший, получил Киевский стол со всеми принадлежавшими Киеву волостями, а вместе с ним и Новгород, то есть оба русских конца великого водного пути «из варяг в греки»; Святослав – землю Черниговскую, а также Тмутаракань, Рязань, Муром и страну вятичей; Всеволод, кроме Переяславля, – Ростов, Суздаль, Белоозеро и Поволжье или берега Волги; Вячеслав – область Смоленскую, а Игорь – город Владимир-Волынский.