Конечно, этот поход Олега и Владимира Мономаха был крайне не по душе Болеславу; между тем в том же 1076 году скончался великий князь Святослав от своей постоянной болезни – желвей, или опухолей на теле. Тогда Болеслав решил снова помочь Изяславу и дал ему несколько тысяч поляков, чтобы идти на Киев, где после Святослава сел Всеволод.
Всеволод с войском вышел против старшего брата, и они встретились на Волыни, но здесь вместо боя у братьев произошло самое сердечное примирение, после чего поляки были отпущены домой, Изяслав направился к Киеву, а Всеволод должен был сесть в Чернигове.
Это примирение двух оставшихся в живых сыновей Ярослава Мудрого не принесло, однако, мира Русской земле.
Усобицу подняли опять князья-изгои. Мы видели, что младшие сыновья Ярослава, Вячеслав и Игорь, недолго пережили отца и волости, где они сидели, перешли по их смерти трем старшим Ярославовичам. Теперь дети Вячеслава и Игоря, оставшись за смертью отцов изгоями, подросли и сами стали промышлять себе волости.
В то самое время, когда происходило на Волыни трогательное примирение старых князей Изяслава и Всеволода, молодой их племянник, сын покойного Вячеслава, Борис неожиданно напал с собранной им дружиною на Чернигов и овладел им. Затем, просидевши в нем восемь дней, он бежал в Тмутаракань, к двоюродному брату Роману Святославовичу, так как узнал о состоявшемся примирении Изяслава и Всеволода и, конечно, понял, что оба старых дяди, действуя вместе, не дадут ему удержаться в Чернигове.
Сев вновь после вторичного своего изгнания в Киеве, Изяслав, видимо, не мог забыть обид, нанесенных ему покойным братом Святославом, так как стал переносить свой гнев на его сыновей. Скоро Глеб Святославович был изгнан из Новгорода и погиб затем далеко на севере в стране чуди заволоцкой, а Олег был выведен Изяславом из Владимира-Волынского, где сидел до этого.
Тогда Олег пошел к дяде Всеволоду в Чернигов; он был очень дружен с сыном Всеволода Владимиром Мономахом и был крестным отцом его старших сыновей Мстислава и Изяслава; к тому же и отец его Святослав жил до смерти в полном согласии с Всеволодом; все это давало полное основание Олегу рассчитывать на хороший прием в Чернигове. Однако Всеволод не хотел или не мог дать Олегу, против воли Изяслава, какой-либо волости, и вследствие этого, тяготясь жить в доме дяди без дела и в положении нахлебника, Олег также вскоре отправился к брату Роману в Тмутаракань.
Изгнавши сыновей Святослава, Изяслав распорядился освободившимися волостями так: своего старшего сына Святополка он посадил в Новгороде, следующего за ним сына – Ярополка в Вышгороде, а племянника – Владимира Мономаха в Смоленске.
Князья-изгои, собравшись в Тмутаракани, не хотели сидеть спокойно; они деятельно готовились вступить в борьбу с дядями, и в 1078 году Олег Святославович и Борис Вячеславович, ведя с собой большие толпы половцев, направились к Чернигову, против Всеволода. Всеволод вышел им навстречу, сразился и был побежден, причем половцы перебили в этой сече много знатных русских людей. Затем Олег и Борис вошли в Чернигов, а Всеволод отправился в Киев, жаловаться Изяславу на свою беду.
«Брат, – отвечал ему Изяслав, тронутый его горем, – не тужи, вспомни, что со мной самим случилось! Во-первых, разве не изгнали меня и именья моего не разграбили? Потом, в чем я провинился, а был же изгнан вами, братьями своими? Не скитался ли я по чужим землям, ограбленный, а зла за собой не знал никакого. И теперь, брат, не станем тужить; будет ли нам часть в Русской земле, то обоим, лишимся ли ее, то оба же вместе; я сложу свою голову за тебя». После этих слов Изяслав стал спешно собирать большую рать от мала до велика и выступил к Чернигову с сыном своим Ярополком из Вышгорода. К ним присоединился и Всеволод, к которому спешно пришел на помощь Владимир Мономах из Смоленска.
Когда Изяслав и Всеволод с сыновьями подошли к Чернигову, то Олега и Бориса в городе не было; они пошли собирать войско против дядей; однако черниговцы не пустили к себе Изяслава и Всеволода и затворились за городскими стенами, коих было две: наружная и внутренняя.
Скоро Владимир Мономах отбил восточные ворота и, пожегши дома, стоявшие между обеими стенами, стал готовиться к приступу внутреннего города, где укрылись жители. Но в это время пришла весть, что Олег и Борис приближаются с собранной ратью. Изяслав, Всеволод, Владимир и Ярополк рано утром сняли осаду Чернигова и двинулись навстречу племянникам. Те стали советоваться, что им делать. Олег был человеком смелым и воинственным, но при этом разумным; он говорил Борису: «Нельзя нам стать против четырех князей; пошлем лучше к дядям с просьбой о мире». Но на это пылкий Борис отвечал ему пренебрежительно: «Если ты хочешь, то стой и смотри только; я один пойду на них на всех». После этого полки их пошли вперед, и 3 октября 1078 года они встретились с дядями на Нежатиной Ниве.
Сеча была очень злая. Неблагоразумный Борис был убит в самом ее начале, а затем пал и старый Изяслав; он стоял среди своих пеших полков, как вдруг один из неприятельских воинов наехал на него и нанес смертельный удар копьем в плечо. Несмотря на убиение двух князей с обеих сторон, битва продолжалась еще долго; наконец, Олег побежал и едва мог уйти в Тмутаракань.
Когда тело князя Изяслава прибыло в Киев, то ему навстречу вышел весь город и провожал с великим плачем, искренно сожалея покойного. Так окончил свой земной путь, полный превратностей, старший сын Ярослава Мудрого, исполнив в конце дней своих отцовский завет – помогать обиженному брату, и сложил при этом свою голову. Эта прекрасная смерть расположила к его памяти все сердца, тем более что Изяслав обладал многими хорошими душевными свойствами: был очень набожен и добросердечен, и только недостаток твердой воли был главной причиной его жизненных ошибок.
После Изяслава, по правилам лествичного восхождения, на великое княжение сел Всеволод.
Сохранилось предание, что Ярослав перед кончиною дал Всеволоду, бывшему его любимым сыном, особое благословение: «Благо тебе, сын мой, – говорил он ему, – что покоишь мою старость, и радуюсь о кротости твоей. Бог даст, займешь ты после своих братьев Киевский великокняжеский стол – правдою, а не насилием. Когда умрешь, пускай кости твои лягут рядом с моими, в Киеве, у Святой Софии, потому что я люблю тебя пуще братии твоей». Благословение это оказалось пророческим; Всеволод действительно занял Киевский стол правдою, после братьев своих.
Но великое княжение его было одним из самых беспокойных, так как все время не прекращались жестокие усобицы.
Как мы видели, все усобицы при Изяславе происходили из-за того, что осиротелые племянники не получали волостей и обращались в изгоев, причем Изяслав, после вторичного своего возвращения в Киев, превратил в таких же изгоев и сыновей Святослава, отняв у них волости, которыми они владели при своем отце. Конечно, это было сделано Изяславом под влиянием гнева на Святослава за вторичное свое изгнание из Киева, причем, разумеется, Изяслав имел полное основание считать достижение Святославом Киевского стола незаконным, а потому и детей его лишенными права на дальнейшее участие в очередном порядке владения Русской землею.
Но несомненно также, что Всеволод, который сам помогал Святославу изгнать Изяслава и сесть на Киевский стол и который до самой смерти Святослава считал его законным великим князем, уже не мог после этого, севши на старший стол, выключить его детей из очередного порядка наследования.
Однако, несмотря на это, Всеволод, враждуя с молодыми Святославовичами за недавнее изгнание из Чернигова, занявши Киевский стол, также не хотел давать им части в Русской земле и тем, конечно, создал, как для себя, так и для потомства своего, новую большую усобицу.
Севши на великое княжение, Всеволод взял себе все принадлежащие к Киевскому столу волости; сына Владимира Мономаха посадил в Чернигове, Ярополка Изяславовича – во Владимире-Волынском, придав ему и Туров, а Святополка Изяславовича – в Новгороде.
Обиженные племянники, все люди предприимчивые и воинственные, недолго оставили в покое своего дядю.
Первый ополчился на Всеволода сидевший до сих пор смирно в Тмутаракани Роман Святославович Красный, прозванный так за свою большую красоту. Он нанял половцев и в 1079 году вошел с ними в Русскую землю. Всеволод вышел ему навстречу, встал у Переяславля и успел заключить с половцами мир, склонив их на свою сторону, разумеется золотом; заключив мир, половцы отступили, а когда Роман затеял с ними по этому поводу ссору, то он был ими убит. Затем, вернувшись в Тмутаракань, половцы захватили Олега Святославовича и отправили его в Грецию, где он был заточен на острове Родос; вероятно, греческий император сделал это в угоду Всеволоду, женатому на греческой царевне. На место убитого Романа и заточенного Олега великим князем был отправлен в Тмутаракань посадник – боярин Ратибор.
Но Тмутаракань недолго оставалась без князей. На следующий год в нее явились и изгнали Ратибора Давид, сын покойного князя Игоря Ярославовича, и Володарь, один из трех сыновей князя Ростислава Владимировича, отравленного в Тмутаракани корсунским греком в 1066 году.
Однако и этим двум князьям удалось недолго посидеть в Тмутаракани. После двух лет заточения на острове Родос, в 1080 году, Олегу посчастливилось бежать; он подступил к Тмутаракани и при помощи приведенных с собой людей овладел ею; затем, казнив всех, кого мог захватить из лиц, причастных к убийству брата Романа, предложил Давиду и Володарю выйти из Тмутаракани. Они должны были думать опять, как бы достать себе волостей.
Одновременно с описываемыми происшествиями в Тмутаракани не давал покою Всеволоду и неугомонный Всеслав Полоцкий. Он неожиданно появился под Смоленском и стал выжигать все вокруг крепости и города. Сидевший в Чернигове Владимир Мономах спешно двинулся против него с конным отрядом, причем для большей быстроты движения каждый всадник имел в поводу вторую лошадь для перемены. Проскакав таким образом одвуконь в кратчайший срок 400 верст, которые отделяют Чернигов от Смоленска, Мономаху все же не удалось захватить Всесла