ва; этот чародей успел уже скрыться.
Тогда Мономах пошел по его следам в Полоцкую волость и повоевал ее. Вскоре затем он еще раз ходил в земли Всеслава; овладел нечаянно Минском и захватил всех жителей и скот.
Князья-изгои продолжали между тем искать себе волостей. После своей высылки из Тмутаракани Олегом Святославовичем Володарь отправился в Русскую землю и поселился во Владимире-Волынском у Ярополка Изяславовича, в доме которого, по-видимому, воспитывались и его братья – Рюрик и Василько. Вскоре после этого молодые Ростиславовичи, пользуясь отсутствием дяди Ярополка, бежали от него, а затем, собрав дружину, вернулись во Владимир и силой овладели городом. Тогда Всеволод, оскорбленный этим захватом, двинул против Ростиславовичей сына своего Мономаха, который быстро изгнал их и опять посадил во Владимире Ярополка. Однако Всеволод вскоре примирился с Ростиславовичами и дал им Червенские города.
Другой изгой, высланный Олегом Святославовичем из Тмутаракани, Давид Игоревич, двинулся с собранной дружиною к низовьям Днепра и, занявши Олешье, стал отнимать у греческих купцов, ходивших по великому водному пути, все товары; так как от греческой торговли во многом зависело богатство и значение Киева, то Всеволод, чтобы прекратить эту остановку торговли, вынужден был также примириться с Давидом, причем дал ему в волость Дорогобуж на Волыни.
Но Дорогобуж до этого входил в состав владений Ярополка Изяславовича; поэтому, в отдаче его Давиду Игоревичу, Ярополк, по наущению злых советников, как говорит летопись, увидел себе обиду и стал собирать против дяди Всеволода войско.
Проведав про это, Всеволод сейчас же послал против восставшего племянника своего неутомимого сына Владимира Мономаха, и Ярополк поспешил бежать в Польшу. Занявши Луцк, Мономах захватил здесь мать, жену, дружину и все именье Ярополка; во Владимире же Волынском посадил Давида Игоревича. Тогда Ярополк стал искать со Всеволодом мира, который вскоре и состоялся, конечно, в силу прежних долголетних дружеских отношений.
Вернувшись во Владимир, Ярополк прожил, однако, недолго; во время поездки своей в городок Звенигород он был убит каким-то человеком по имени Нерадец, который затем скрылся и нашел приют у одного из Ростиславовичей – Рюрика, сидевшего в Перемышле. По чьему наущению был убит Ярополк, осталось невыясненным, но подозрение падало на Рюрика Ростиславовича, хотя это могло быть и делом рук Давида Игоревича, человека, как мы увидим впоследствии, с весьма темной душой, которому, конечно, было невыгодно возвращение Ярополка во Владимир, где Давида посадил Мономах во время бегства Ярополка в Польшу.
Пользуясь усобицами русских князей, половцы беззастенчиво грабили наши пограничные области, и по обоим берегам Днепра постоянно дымились села, обращаемые ими в пепел. Видя это, младший из Ростиславовичей, Василько, наследовавший после смерти брата Рюрика Перемышль, уговорил в 1092 году половцев оставить на время нашу землю и пойти воевать Польшу, где в это время так же, как и у нас, шла жестокая внутренняя смута.
Таким образом, благодаря раздаче волостей племянникам и отвлечению Васильком внимания половцев на Польшу, последние годы княжения Всеволода могли пройти в тишине. Однако начались бедствия другого рода: страшный неурожай постиг Киевскую область в 1092 году; сделался голод, и открылся мор; в одном Киеве гробовщики продали более семи тысяч гробов за время с 14 ноября по 1 февраля. Затем случилась незапамятная засуха; повсюду горели леса и торфяные болота, отчего воздух был постоянно застлан дымом; после этого было солнечное затмение, и, наконец, произошло землетрясение. Все это действовало на воображение народа, и всюду ходили самые нелепые слухи: в Полоцке и Друцке рассказывали, что злые духи днем и ночью скакали на конях, невидимо уязвляя граждан, отчего умирало множество народа; в Киеве же всеми считался достоверным рассказ о том, что когда великий князь выехал на охоту, то около него с небес упал огромный огненный змий.
Занимая Киевский стол и будучи постоянно тревожим беспокойными племянниками, Всеволод всегда с удовольствием вспоминал время княжения своего в Переяславле. Переяславская земля лежала ближе всего к Киеву, а потому киевские князья по возможности сажали сюда своих любимых сыновей, чтобы иметь случай почаще их видеть; святой Владимир посадил сюда Бориса, Ярослав – Всеволода и, наконец, сам Всеволод – своего младшего сына от второй жены, княгини Анны, юного Ростислава.
Однако князьям, сидевшим в Переяславле, лежавшем на самой границе южных степей, приходилось быть всегда, так сказать, в сторожах Русской земли от внезапного нападения степных хищников; самому Всеволоду, во время сидения здесь, пришлось иметь немало дел с остатками печенегов и торками, а впоследствии и со свирепыми половцами; при этом для окончательного подчинения Руси торков и печенегов Всеволод не только прибегал к оружию, но придумал еще и очень удачный мирный способ обращать их в союзников, с тем чтобы они сдерживали хотя бы первый напор половцев; для этого он поселял большие количества торков и печенегов в своих собственных владениях, где они в короткое время наполо вину обрусели. Скоро вблизи самого Киева завелись станицы, где жило особое сбродное население: ковуи, турпеи, берендеи; всех их вместе звали также черными клобуками, или черкасами. С половцами Всеволоду пришлось познакомиться в самом начале их появления в русских пределах; с тех пор он много воевал с ними, но много же раз и водил дружбу с их ханами во время перемирий.
Под конец своей жизни старый великий князь стал часто хворать, а 13 апреля 1093 года присланный нарочный из Киева привез Владимиру Мономаху в Чернигов тревожную весть, что отец его очень болен. Владимир прискакал наспех и застал Всеволода уже умирающим; тут же был и младший его брат Ростислав, мачеха, княгиня Анна, пользовавшаяся со стороны Мономаха величайшим уважением, и, разумеется также, и инокини сестры: Янка, или Анна, Евпраксия и Екатерина.
Всеволод скончался шестидесяти четырех лет от роду и был похоронен в Киеве, рядом с отцом, согласно пророческому благословению Ярослава, в соборе Святой Софии. По отзыву летописца, он смолоду отличался набожностью, воздержанием, милостью к нищим и особенною любовью к монахам; был широко образован и говорил на пяти языках, вероятно по-гречески, по-латыни, по-шведски, по-венгерски и по-половецки.
Во время княжения Всеволода произошло, 9 мая 1087 года, важное событие в жизни всех христианских народов: мощи святого угодника и Чудотворца Николая были перенесены из места их первоначального упокоения – города Мира Ликийского в Малой Азии – в город Барьград в Италии, где они почивают и поныне. Затем, при Всеволоде же, 14 августа 1091 года, было открытие и перенесение в Великую церковь Киево-Печерской лавры мощей преподобного Фео досия.
Во времена княжения Всеволода, с 1077 по 1089 год, митрополитом Киевским был поставлен Иоанн, родом, вероятно, болгарин, причисленный к лику святых. «Никогда, – говорит летописец, – еще не было на Руси и не будет подобного ему». Отличаясь замечательной кротостью, Иоанн в то же время выступал смелым обличителем грехов тогдашней Руси; он доказывал, какой страшный грех торговать купцам в Половецкой земле крещеными рабами; не одобрял, что князья наши выдают своих дочерей замуж за государей латинской веры, и был очень строг к проступкам священников и монахов.
Сохранилось весьма любопытное письмо его к папе Клименту, который делал попытки, чтобы наша церковь вошла в состав латинской. Письмо это отличается необыкновенною силой доказательств превосходства православия над католичеством, но вместе с тем оно замечательно почтительно и сердечно по отношению к папе. «Я самый меньший, – писал ему Иоанн, – приветствую и мысленно лобзаю священную главу твою. Будь счастлив. Да покрывает тебя Божественная, Всевышняя рука! Да даст благий и милосердный Бог тебе и твоим детям увидеть улучшение дел между вами и нами. Недоумеваю и не понимаю, как жестокий демон, злобный враг истины и благочестия, наделал все это, разрушил братскую любовь нашу и союз, соединяющий христиан. Не скажу, что все погублено. Мы знаем, что вы изначала христиане по благодати Божией, и во многом мы одобряем Вас…»
Из церковных правил Иоанна замечательно его отношение к волхвам, или колдунам, которых оставалось еще много на Руси со времен язычества: «Тех, которые совершают волхвования и чары, мужчина ли то, или женщина, должно вразумить словом наставления и отвращать от зла; если же не отвратятся, подвергать строгому наказанию, но не лишать жизни и не уродовать…» На Западе же в это время латинские монахи целыми тысячами сжигали колдунов и колдуний на кострах.
Почти в одно время со святым Иоанном жили и святые Исаия и Авраамий, продолжавшие славное дело святого Леонтия, по принятии им мученического венца, просвещать язычников-мерян в Ростовской и Суздальской земле. Мощи обоих святителей доныне открыто почивают в Ростове в Успенском соборе и Богоявленском монастыре. Неутомимым и могущественным их пособником в деле просвещения язычников-мерян был Владимир Мономах, который, между прочим, построил в Ростове на свой счет церковь и прислал для нее одну из чудесных икон преподобного Алипия Печерского, первого русского иконописца, сохранившуюся до настоящего времени.
Глава 2
Владимир Мономах. Его «Поучение». Великий князь Святополк Изяславович. Сражение у Треполя. Олег Святославович и половцы. Мстислав Владимирович и его великодушный поход против крестного отца. Любечский съезд. Ослепление Василька. Витичевский съезд. Начало своеволия новгородцев. Долобский съезд и походы против половцев. Мономах на Киевском столе. Святой Антоний Римлянин. Последние годы Мономаха
Со смертью Всеволода в 1093 году окончилось поколение сыновей Ярослава; на смену их выступили теперь его внуки. Самым известным и любимым из них, как в Киеве, так и вообще на Руси, был Владимир Мономах. Он мог бы легко после похорон отца занять Киевский стол, но он этого не сделал. «Если сяду на столе отца моего, то будет у меня война со Святополком, потому что этот стол был прежде отца его», – размышлял, по рассказу летописца, Мономах после погребения Всеволода и, размыслив, послал просить на великое княжение Святополка Изяславовича, перешедшего к этому времени из Новгорода в Туров, а сам отправился в свой Чернигов.