В следующем, 1106 году Святополк должен был выслать трех своих воевод против половцев, опустошавших пограничные волости киевского князя, а в 1107 году Боняк захватил конские табуны у Переяславля, а потом подошел с многими другими ханами к Лубнам на реке Суле. Тогда Владимир Мономах с Олегом Святославовичем, которого он успел наконец уговорить пойти против половцев, и еще с четырьмя князьями ударил на них внезапно и с большим криком; половцы испугались и побежали, не успев поставить своего стяга, а многие даже не успели сесть на коней. Наши долго гнали их и захватили весь половецкий стан. Узнав об этой победе, великий князь Святополк отправился в Печерский монастырь к заутрени в Успеньев день и с радостью сообщил о сем братии.
Несмотря, однако, на эти успехи, Владимир Мономах, Олег и Давид Святославовичи в том же 1107 году имели съезд с двумя половецкими ханами и взяли у них двух дочерей замуж за своих сыновей: за Юрия, сына Владимира, прозванного впоследствии Долгоруким, и за Святослава, сына Олегова. Конечно, эти браки, заключенные для блага Русской земли, должны были быть очень тяжелы нашим князьям.
Но и эти браки не дали прочного мира с половцами. В 1109 году Владимир должен был послать своего воеводу Димитрия Иворовича к Дону, где он произвел большое разорение в половецких владениях; в 1110 же году Святополк, Владимир и Давид Святославович принуждены были опять ходить против поганых, причем поход этот вследствие зимней стужи и конского падежа кончился ничем, и только в 1111 году «думою и похотением» Владимира Мономаха состоялся новый большой поход князей против половцев в самую глубь степей к реке Дон.
Перед началом этого похода было чудесное предзнаменование: 11 февраля ночью над Печерским монастырем появился огненный столб; сперва он стал над каменной трапезой, перешел оттуда на церковь, потом стал над гробом Феодосия, наконец, поднялся по направлению к востоку и исчез. Явление сопровождалось молнией и громом.
Самый поход начался весною, во второе воскресенье Великого поста. В него выступили Святополк, Владимир Мономах и Давид Святославович со своими сыновьями. В среду на Крестопоклонной неделе войско наше подошло к реке Ворскле; отсюда, помолившись Богу с обильными слезами и приложившись к Честному Кресту, русские двинулись дальше и на шестой неделе достигли реки Дон.
На берегах Дона находились оседлые становища, или зимовники главных половецких ханов. Здесь воинство наше облеклось в брони, которые во время похода везлись обыкновенно на возах; полки выстроились и в боевом порядке двинулись к городу хана Шарукана. По распоряжению Владимира священники шли впереди войска с пением тропарей и кондаков.
Шаруканцы вышли навстречу с поклоном, рыбою и вином, и тем спасли свои жилища от разорения. Следующий за тем город Сугров был сожжен. В четверг русская рать от Дона пошла дальше, и на другой день, в пятницу, 27 марта, последовала встреча с половцами.
Князья наши, возложив всю надежду на Бога, после горячей молитвы перецеловались и торжественно сказали друг другу: «Помереть нам здесь. Станем крепко». Господь помог нашим, и после жестокой сечи половцы были побеждены, причем великое множество их было убито.
После этой блистательной победы русская рать отпраздновала на другой день Лазарево воскресенье и Благовещение «на костях», то есть на поле битвы, а наутро в Вербное воскресенье, несмотря на сильное утомление после только что одержанной победы, она должна была двинуться дальше для боя, так как новые огромные полчища половцев выступили против наших. Главная битва с ними произошла в Страстной понедельник на берегах реки Сальницы. Враги были очень многочисленны и, подобно густому бору, окружили наше воинство. Упорная и кровопролитная сеча длилась до тех пор, пока Владимир Мономах и Давид Святославович стремительным натиском во главе своих полков не решили победы. По словам летописца, половцы объясняли свое поражение тем, что какие-то светлые воины носились в воздухе над русскими полками и всюду оказывали им помощь.
Снова с огромным количеством пленников и богатейшей добычей вернулись наши домой из этого трудного, но славного похода. После него слава о подвигах Мономаха, который был его душою, разнеслась далеко по всему свету: между греками, венграми, ляхами, чехами – и дошла до самого Рима. Таковы были блистательные плоды прекращения на время, стараниями Мономаха, княжеских усобиц.
За время описанных походов против половцев русские люди воевали и с другими варварами, окружающими нашу землю со всех сторон; новгородцы со своим доблестным князем Мстиславом ходили на чудь, к западу от Чудского озера; полоцкие и волынские князья боролись с ятвягами и латышами, а на востоке младший Святославович Ярослав, княживший в Муроме, бился, и притом несчастливо, с мордвою.
В начале 1113 года случилось солнечное затмение; в нем все увидели дурное предзнаменование, и действительно, 16 апреля скончался великий князь Святополк на пути около Вышгорода. Его положили в лодку, привезли в Киев и похоронили в Михайловском Златоверхом монастыре, им основанном.
«Святополк, – говорит наш знаменитый писатель Карамзин, – имел все пороки малодушных: вероломство, неблагодарность, подозрительность, надменность в счастии и робость в бедствиях». При нем значительно унизилось достоинство великого князя, и только сильная рука Мономаха поддерживала его двадцать лет на престоле, даруя победы Отечеству.
Таково было княжение Святополка. Легко понять, что ни он, ни племя его не пользовались любовью на Руси. Не пользовались также любовью и Святославовичи; как мы видели выше, они часто, в особенности же Олег Святославович, наводили половцев на Русскую землю, а этого, конечно, забыть было нельзя.
Общим же любимцем всей земли был, разумеется, Мономах.
Мы видели, как своевольно поступил Новгород, когда князья хотели вывести из города любимого жителями Мстислава. Так же поступили киевляне после смерти Святополка, непременно желая иметь у себя после него Мономаха.
Они собрали вече, решили, что княжить должен Владимир, и послали ему объявить об этом в Переяславль. «Ступай, князь, на стол отцовский и дедовский», – говорили ему послы.
Мономах, узнав от них о смерти Святополка, много плакал, но в Киев не пошел. Если по смерти отца своего Всеволода он не пошел туда, уважая старшинство Святополка, то, конечно, и теперь он не пошел в Киев по тем же побуждениям, уважая старшинство Святославовичей.
Однако киевляне и слышать не хотели о Святославовичах. При вести, что Мономах в Киев не идет, в городе поднялся мятеж; одни пошли грабить дом тысяцкого Путяты, державшего сторону Святославовичей, а другие стали громить дома сотских и жидов.
После погрома киевляне послали опять к Владимиру с таким словом: «Приходи, князь, в Киев; если же не придешь, то знай, что много зла сделается: ограбят уже не один Путятин двор, или сотских и жидов, но пойдут на княгиню Святополкову, на бояр, на монастыри, и тогда ты, князь, дашь Богу ответ, если монастыри разграбят». Тогда Владимир решил наконец идти в Киев. Навстречу ему вышел митрополит с епископами и со всеми киевлянами, принявшими с великою честью и радостью доблестного князя. Мятеж же сейчас утих.
Так сел в 1113 году на золотой стол отца своего и деда Владимир Мономах – 60 лет от роду.
Конечно, при описанных выше обстоятельствах он уже не мог далее отказываться от Киева в пользу Святославовичей; но этим, разумеется, нарушался очередной порядок. Святославовичи потеряли старшинство и должны были сойти на удел, ограничившись своею отчиной – Черниговской волостью. Как мы увидим впоследствии, Святославовичи примирились с этим только на время.
Время сидения Мономаха на Киевском столе было одним из счастливейших.
Свято чтя память братьев страстотерпцев Бориса и Глеба, погибших из-за братской вражды, и находя, что храм, где они покоятся, недостаточно прочен, Мономах воздвиг новую каменную церковь в Вышгороде, и 2 мая 1115 года состоялось перенесение мощей угодников в эту церковь.
На торжество съехались все русские князья, и бесчисленное множество людей толпилось на улицах и городских стенах; чтобы очистить дорогу для духовенства, Владимир велел бросать в народ ткани, одежду, драгоценные шкуры зверей и серебряные деньги. Олег же Святославович дал роскошный пир для князей, а бедных и странников угощал три дня.
Уже ни половцы и никакие другие иноплеменники не осмеливались нападать на Русскую землю. Напротив, сам Владимир посылал своего сына Ярополка на Дон, где он завоевал три города и привел себе жену с северного Кавказа, дочь ясского князя, отличавшуюся необыкновенной красотой.
Старший сын Мономаха – доблестный Мстислав – нанес вместе с своими новгородцами сильнейшее поражение чуди в 1116 году и взял их город Оденпе, или Медвежью Голову, а сын Мстислава – юный Всеволод-Гавриил совершил в 1122 году труднейший поход в Финляндию и победил жившее там финское племя ямь, предков нынешних обитателей Финляндии.
На северо-востоке во время великого княжения Мономаха дела наши шли также удачно: в 1120 году другой его сын Юрий, посаженный отцом в Ростовской области, ходил на волжских болгар, победил их полки, взял большой полон и вернулся домой с честью и славой.
Не смели и младшие князья заводить во время великого княжения Мономаха усобиц; в случае же строптивости они чувствовали его сильную руку. Владимир всегда прощал первые попытки нарушить порядок, но зато строго карал их повторение.
Так, после смерти Всеслава Полоцкого между сыновьями его наступила жестокая усобица, причем один из них, Глеб, напал на Слуцк, принадлежавший великому князю, и сжег его; Владимир пошел на него войною, но Глеб поклонился ему, и Мономах оставил его княжить в Минске, дав наставление, как вести себя; когда же Глеб нарушил это наставление, то Мономах, в 1120 году, отнял у него Минск и привел в Киев, где Глеб и умер. Точно так же, в 1118 году, Владимир, собравши князей, пошел на сына покойного Святополка Ярослава, сидевшего во Владимире Волынском, который дурно обращался со своей женою, внучкой Мономаха, дочерью Мстислава Новгородского. После двухмесячной осады Ярослав покорился Мономаху и ударил ему челом; Владимир простил его, дал наставление, как жить, и ушел в Киев. Однако Ярослав вскоре опять отослал от себя жену; тогда Мономах вторично выступил против него и изгнал из Владимира Волынского. После этого Ярослав бежал в Венгрию, а потом и в Польшу, и, возвратившись с большой ратью из чехов, поляков и венгров, стал осаждать Владимир Волынский, занятый в это время сыном Мономаха Андреем. Однако осада эта окончилась весьма печально для Ярослава; он был предательски убит двумя поляками из приведенной им же рати, после чего вожди этой рати поспешили заключить с Мономахом мир и разошлись по домам.