К сожалению, однако, мы увидим, что, наоборот, при них земля наша, возведенная трудами Владимира Мономаха на ту же степень величия и могущества, на каковой она была при Ярославе Мудром, стала быстро клониться к разложению и упадку. При этом мы ясно увидим также, что единственной причиной этого бедственного явления было отсутствие среди них единства действий, направленных для осуществления общего дела – служения Русской земле. Это единство действий могло быть достигнуто, конечно, только двумя путями; одним из них было бы полное братолюбие, между всеми князьями, причем каждый жил бы не ради себя одного только, а лишь вместе со всеми и для всех; другим же путем было бы установление между ними строго определенных отношений и поддержание как их, так и направления деятельности всех во имя общего дела единой сильной рукой.
Для первого пути необходимо было совершенное проникновение в сердца наших князей Христовых заповедей, чего, как мы знаем, не было, а для второго – наличность единой сильной верховной власти, чего в то время не было тоже.
Конечно, по занятии в 1125 году старшего Киевского стола Мстиславом блестящее положение нашей Родины, созданное Мономахом, продолжалось еще некоторое время, тем более что сам Мстислав был ему достойным преемником.
Половцы, обрадовавшись смерти Мономаха, немедленно же по вокняжении Мстислава появились в пределах Переяславльского княжества. Но здесь сидел храбрый брат Мстислава Ярополк Владимирович. Он смело выступил против поганых, и когда те стали тотчас же отступать, то погнался за ними, настиг их и, призвавши имя Божие и отца своего Мономаха, смело ударил на врага и одержал над ним блистательную победу.
Почти одновременно с этим Мстиславу пришлось воевать с полоцкими князьями, которые после смерти Владимира тоже стали позволять себе опустошать соседние владения Мономаховичей.
Мстислав направил свои войска в 1127 году в Полоцкую землю и после двухлетней борьбы с потомками Всеслава окончательно победил их и затем отправил на трех ладьях в Царьград, где они были подвергнуты заточению. Над городами же Полоцкой земли Мстислав поставил своих посадников, а впоследствии посадил там сына Изяслава.
Вслед за присоединением Полоцкой земли Мстиславу пришлось воевать и с жившей на границе этой земли Литвою. Он ходил на нее с сыновьями, а также с Ольговичами и с шурином своим Всеволодком Городенским. Поход был в общем очень удачным.
Удачно ходили сыновья Мстиславовы – Всеволод-Гавриил, Изя слав и Ростислав – и на чудь: много врагов перебили, хоромы пожгли, жен и детей взяли в полон и привели домой.
Этими военными успехами Мстислав, разумеется, еще более утвердил веру в могущество Руси.
Между тем во время описанных походов в самой княжеской семье произошло явление, имевшее большое значение для будущего. Оно заключалось в следующем: вскоре после занятия великокняжеского стола Мстиславом, причем, как мы знаем, был обойден его малоспособный двоюродный дядя Ярослав Святославович Черниговский, Всеволод Ольгович – родной племянник этого Ярослава – напал на дядю врасплох и, согнав с Черниговского стола, заключил его в неволю.
Конечно, Всеволод рассчитывал, что раз Ярослав спокойно уступил Мстиславу старшинство в целом княжеском роде, то он уступит его также без особых трудностей и в своем племени. Кроме того, очевидно, он сильно рассчитывал и на то, что жена его приходилась дочерью великому князю Мстиславу Владимировичу.
Однако Мстислав, узнав о поступке Всеволода Ольговича, отнюдь не хотел терпеть такого нарушения старшинства и стал вместе с братом Ярополком собирать войско, чтобы идти на Всеволода. Тогда Всеволод отпустил дядю Ярослава в Муром и послал за половцами. Половцы явились в числе семи тысяч человек и стали на реке Вир. Но стремительный Ярополк успел из Переяславля захватить все течение реки Сейм и стать между половцами и Черниговом, причем он перехватил и половецких послов, направленных к Всеволоду в Чернигов. Тогда половцы сильно испугались и побежали, не ожидая боя; это бегство показывает нам, конечно, какими робкими стали половцы после грозных походов Мономаха и его сыновей.
После бегства половцев Мстислав стал еще больше теснить Всеволода Ольговича. «Что взял, – посылал он сказать ему, – навел половцев, что же, помогли они тебе?» Всеволод стал всячески упрашивать Мстислава, подучивал его бояр, подкупал их дарами и таким образом провел все лето. Зимой прибыл в Киев к Мстиславу и Ярослав Святославович из Мурома и стал со своей стороны упрашивать великого князя идти на Всеволода, а последний еще больше просил тестя смилостивиться над ним и не гнать из Чернигова. В то время в Киевском Андреевском монастыре был игуменом Григорий, которого очень чтили Владимир Мономах, Мстислав и весь народ. Этот-то Григорий все не давал Мстиславу идти ратью на Всеволода и все уговаривал лучше нарушить слово, данное Ярославу, – поддержать его права на Чернигов, нежели пролить кровь христианскую. Мстислав долго не хотел сдаваться на увещания его, но наконец созвал собор из духовенства и передал ему решение вопроса; те отвечали, что принимают на себя грех Мстиславов в нарушении слова Ярославу, но чтобы кровь русская не лилась. Мстислав послушал их, не поддержал Ярослава, и затем всю свою жизнь раскаивался в этом.
Ярослав же, видя себя оставленным Мстиславом, вынужден был идти назад в Муромскую землю, где навсегда и поселился с потомством, так как, будучи выключен из старшинства насилием Всеволода, навсегда потерял свои права на Черниговскую волость. От него пошли князья Муромские и Рязанские.
Конечно, поступок Всеволода Ольговича и уступчивость, проявленная в этом деле Мстиславом, должны были служить самым дурным примером для княжеских отношений в будущем, что вскоре и сказалось.
В 1132 году умер Мстислав, горячо всеми оплакиваемый. Он был погребен в Киеве, в обители святого Феодора, им основанной. Летописец, говоря про его княжение, называет его Великим, а Православная церковь причислила его к лику святых.
Мстиславу наследовал следующий за ним брат – Ярополк, «благоверного князя благоверная отрасль». Соперников у него быть не могло. Он был единственным князем, отец и дед которого сидели на Киевском столе, вследствие чего только он и мог сесть на него «по отчине и дедине», как тогда говорили. Кроме этого, он был очень любим за свой благородный нрав и необыкновенное мужество как киевлянами, так и вообще на Руси.
Всем, по-видимому, казалось, что княжение его будет таким же славным и счастливым, как и брата Мстислава. Однако эти ожидания не сбылись.
Тотчас же, по занятии Ярополком Киевского стола, началась большая усобица уже в самой семье Мономаха.
До сих пор мы видели усобицы, происходившие вследствие того, что дяди обижали своих племянников, которые потом силою стали добывать себе части в Русской земле. Мы видели также, что благодаря княжеским съездам, созданным стараниями Владимира Мономаха, обиженные племянники были наделены волостями, после чего усобицы прекратились.
Теперь начинается новая борьба: борьба племянников, сыновей старших братьев, с младшими дядями. Первый пример этой борьбы показал Всеволод Ольгович, изгнав из Чернигова дядю Ярослава Святославовича.
Как мы видели, Мстислав под влиянием духовенства допустил такое нарушение прав дяди, хотя всю жизнь и сожалел об этом. После же его смерти одно опасение, что возможно подобное повторение нарушения племянником прав дяди, произвело сильнейшую усобицу в его собственном роде.
Дело заключалось в следующем. Мстислав передал Ярополку, который был бездетным, вместе с великим княжением и всех своих детей, причем уговорился с ним при жизни, что тот немедленно, по принятии Киевского стола, переведет на свое место в Переяславль сына Мстиславова Всеволода-Гавриила из Новгорода. Ярополк по смерти Мстислава так и сделал и, севши в Киеве, тотчас же повелел племяннику Всеволоду-Гавриилу перейти из Новгорода в Переяславль. Вот это и повело к усобице, так как, после выделения Черниговской земли в особую волость Святославовичам, Переяславль стал считаться старшим после Киева столом, и его должен был занять следующий после Ярополка Владимировича брат Вячеслав Владимирович, сидевший в это время в Турове. Назначение же в Переяславль Мстиславовича – Всеволода-Гавриила, помимо дядей, могло иметь вид, что Ярополк готовит ему после себя Киев.
Вячеслав Туровский, по необыкновенной мягкости своего нрава, не противился перемещению племянника в Переяславль, хотя именно ему принадлежал, после Ярополка, этот стол. Но младшие Мономаховичи, предприимчивые Юрий Долгорукий и Андрей, сейчас же всполошились, особенно имея в виду пример безнаказанного поступка Всеволода Ольговича Черниговского по отношению к своему дяде Ярославу.
По словам летописца, узнав о распоряжении Ярополка Владимировича относительно занятия Всеволодом-Гавриилом Переяславля, Юрий Долгорукий и Андрей Владимирович прямо сказали: «Брат Ярополк хочет по смерти своей дать Киев Всеволоду, племяннику своему» – и решили этому воспротивиться. Действительно, не успел утром въехать в Переяславль прибывший из Новгорода Всеволод-Гавриил, как был уже изгнан из него после обеда дядей Юрием Долгоруким. Это послужило началом к продолжительной усобице и к большим перемещениям в Русской земле.
Через восемь дней великий князь Ярополк вывел брата Юрия из Переяславля и посадил туда другого племянника – Изяслава Мстиславовича, княжившего в Полоцке, так как, по-видимому, Всеволод-Гавриил не пожелал в другой раз сесть в Переяславле, а поспешил вернуться к себе в Новгород.
Тогда полочане, не любившие, подобно новгородцам, когда князь покидал их волость для другой, решили после ухода Изяслава отложиться от Мономахова рода и призвали одного из прежних своих князей – Василька, внука Всеслава, неизвестно каким образом избежавшего заточения в Царьграде. Видя это, великий князь Ярополк Владимирович, чтобы сохранить хотя часть Полоцкой земли, поспешил вернуть храброго Изяслава Мстиславовича в Минск (единственную волость из Полоцкого княжества, оставшуюся в его руках после призвания полочанами Василька) и придал Изяславу еще Туров и Пинск, а в Переяславль перевел из Турова своего брата Вячеслава Владимировича.