В этих военных действиях сразу же выдвинулся своими блестящими военными дарованиями и необыкновенным мужеством сын Юрия Андрей, безвыездно проживший более тридцати лет в далекой Суздальской стране и ныне впервые прибывший на юг. Однажды ночью, на ночлеге, половцы, с которыми он шел, отчего-то переполошились и побежали назад, но Андрей не испугался и устоял на месте до рассвета, несмотря на увещания дружины. Затем, когда отряды Юрия подошли к городу Луцку, занятому войсками Изяслава, то из него вышел пеший отряд и стал обстреливать подходившего неприятеля; увидев это, Андрей, с чисто юношеским пылом, стремительно бросился на противника и врубился в него; его дружина едва поспела за ним, и началась ожесточенная схватка. Неприятель окружил Андрея со всех сторон; его копье было переломлено; лошадь под ним была ранена двумя копьями, третье попало в седло, а с городских стен камни сыпались на него как дождь; один из неприятельских воинов собрался уже прободать его рогатиной; но Бог сохранил героя; он от глубины души призвал на помощь святого Феодора Стратилата, выхватил меч и, отбиваясь им, был вынесен из сечи своим славным конем, который после этого тут же пал от своих ран. Юрий, бояре и все войско приветствовали Андрея за проявленную им беззаветную отвагу; он же устроил своему верному коню торжественное погребение над самой рекою Стырью.
Скоро Изяслав Мстиславович, предоставленный собственным силам, запросил у дяди мира при посредстве Владимирка Галицкого, которому невыгодно было окончательно ослабить Изяслава. Храбрый Андрей Юрьевич, который, по словам летописца, «не величав был на ратном поле, а искал похвалы от одного Бога», тоже стал настойчиво уговаривать отца примириться с Изяславом. Наконец, и старый Вячеслав Владимирович также был за мир. «Брат, – говорил он Юрию, – мирись; ты не помирившись прочь пойдешь, а Изяслав мою волость пожжет!»
И вот между так ожесточенно враждовавшими дядей и племянником состоялось в Пересопнице свидание, окончившееся мирным договором. Изяслав Мстиславович уступал Юрию старшинство, а Юрий возвращал все новгородские дани, а также все захваченное после Переяславской битвы как у князей, так и у бояр. После этого Юрий вернулся в Киев и хотел было уступить его своему старшему брату Вячеславу, но бояре отсоветовали ему: «Брату твоему не удержать Киева; не достанется он ни тебе, ни ему». Тогда Юрий посадил Вячеслава в Вышгороде.
Однако мир оказался весьма непрочным и был нарушен в следующем, 1150 году; поводом к этому послужил отказ Юрия выдать Изяславу Мстиславовичу его имущество, как это было договорено в Пересопнице. Тогда Изяслав, получив точные сведения, что киевляне недовольны Юрием (который привык, конечно, в Суздальской земле к другим порядкам и не сносил своеволия киевлян), быстро выступил из Владимира Волынского на дядю. Застигнутый вестью об этом движении врасплох, Юрий ушел за Днепр и заперся в своем Городце Остёрском.
Не успел он выехать из Киева, как на его место неожиданно явился из Вышгорода старый Вячеслав и расположился в княжеском терему на Ярославовом дворе. Нет сомнения, что Вячеслав решился на этот шаг по совету своей дружины, стремившейся перейти в Киев. Вслед за этим к Киеву прибыл и Изяслав Мстиславович, причем вышедшие ему навстречу представители города решительно заявили, что не хотят иметь своим князем Вячеслава. Тогда Изяслав послал сказать дяде: «Я тебя звал на Киевский стол, но ты тогда не захотел, а теперь, когда брат твой выехал, ты садишься. Ступай теперь в свой Вышгород». Всегда уступчивый Вячеслав на этот раз, однако, не хотел уступать. «Хоть убей меня на этом месте, не сяду», – ответил он посланным племянника. Изяслав между тем прибыл с войском и огромной толпой киевлян в самый Ярославов двор. Скоро стали раздаваться клики против Вячеслава и возгласы: «Подсечем под ним сени», «Возьми его с дружиной»; но Изяслав остановил недовольных словами: «Сохрани меня Бог, я не убийца своей братьи, дядя мне вместо отца; я сам к нему пойду» – и затем быстро вошел в сени и поклонился старику Вячеславу. Тот его поцеловал. Изяслав сказал ему следующее: «Батюшка, кланяюсь тебе, нельзя мне с тобой рядиться, видишь, какая сила стоит народу, много лиха против тебя замышляется, поезжай в свой Вышгород, оттуда и будем рядиться». Вячеслав отвечал: «Ты меня сам, сын, звал в Киев, а я целовал крест брату Юрию; теперь уже если так случилось, то Киев тебе, а я пойду в свой Вышгород».
На этот раз Изяслав Мстиславович сидел недолго на Киевском столе. Скоро Юрий Долгорукий соединился с Давидовичами и Ольговичами, а из Галича к нему шел на помощь Владимирко. При этих обстоятельствах Изяслав вынужден был поехать в Вышгород и обратиться к добродушному Вячеславу: «Ты мне отец, вот тебе Киев, и еще какую хочешь волость возьми, а остальное мне дай». Вячеслав сначала рассердился и ответил: «А зачем мне не дал Киева тогда и заставил меня со стыдом выехать; теперь, когда одно войско идет из Галича, а другое из Чернигова, так ты мне Киев даешь». Однако племяннику скоро удалось уговорить доброго дядю; Вячеслав поцеловал крест на гробе Бориса и Глеба, что будет иметь Изяслава за сына, дал ему свою отличную дружину и сам прибыл в Киев.
Тем не менее и приезд Вячеслава в Киев не поправил положения дел. Когда Юрий и Владимирко приблизились к городу, то Изяслав и Вячеслав убедились, что на киевлян надежды мало; поэтому они решили покинуть город и отправились в свои волости: дядя в Вышгород, а племянник во Владимир Волынский, откуда Изяслав стал усиленно просить помощи у зятя своего венгерского короля Гейзы Второго и добился ее присылки, несмотря на усилия Владимирка Галицкого помешать этому, для чего последний прибег к подкупу Гейзовых бояр.
Когда венгры прибыли на Волынь к Изяславу Мстиславовичу, то положение его было до крайности тяжелым: Владимирко шел на него с запада, а с востока – сыновья Юрия, Андрей и Борис, занимали все дороги к Киеву. Но Изяслав вышел из этого положения самым блестящим образом. Оставив позади себя Владимирко, он двинулся на восток и, совершив необыкновенно искусно скрытый и быстрый поход, неожиданно как для Юрьевичей, так и для самого Юрия, беспечно пировавшего в Киеве, появился перед стенами матери русских городов. Тогда Юрий поспешно удалился в свой Городец Остёрский и заперся в нем, а Владимирко, узнав, что сыновья Юрия пропустили Изяслава и последний уже занял Киев, с досадой повернул домой.
Изяслав же, вторично заняв Киев в течение того же 1150 года, немедленно пригласил опять из Вышгорода дядю Вячеслава и, вновь покаявшись во всех прежних винах, торжественно признал его старшим… «Если ты меня, батюшка, простишь, то и Бог простит; отдаю тебе, батюшка, Киев, поезжай, сядь на стол деда и отца своего». Растроганный Вячеслав ответил Изяславу полным прощением… «Ты говоришь, что я твой отец, а я тебе скажу, что ты мой сын; у тебя отца нет, а у меня сына нет, ты мой сын, ты мой и брат».
Въехав в Киев, Вячеслав Владимирович задал большой пир киевлянам и прибывшим венграм и объявил, что ввиду своей старости он принимает Изяслава своим соправителем: «Сын! Бог тебе помоги, что воздал мне честь как отцу; а я вот тебе скажу: я уже стар, всех рядов рядить не могу, останемся оба в Киеве, а какой нам придется ряд рядить, между христианами или погаными, то поедем оба к месту; дружины и полки будут у нас общие, ты ими ряди: где нам можно будет обоим ехать, оба поедем, а где нельзя, там ты один поедешь, с моими полками и своими».
После этого Изяслав пригласил брата Ростислава Смоленского, чтобы уговориться относительно дальнейших совместных действий, и стал спешно собирать союзников, причем настойчиво просил венгерского короля о присылке сильного вспомогательного войска.
Юрий тоже усиленно готовился к продолжению борьбы. К нему прибыли его постоянные союзники – дикие половцы, Святослав Ольгович и Владимир Давидович; брат же последнего, Изяслав Давидович, опять перешел на сторону Изяслава Мстиславовича, считая себя обиженным Юрием при распределении волостей. Таким образом, вследствие раздоров Изяслава Мстиславовича с дядей Юрием против Юрия встал уже родной брат Вячеслав, и разделились также и встали друг против друга и родные братья Давидовичи.
Собрав свои силы, Юрий выступил из Городца и подошел к Днепру против Киева, где хотел переправиться. Но Изяслав Мстиславович ожидал его здесь, причем, по выражению летописца, «дивно исхитрил свои лодки»: гребцы на них были закрыты дощатым помостом, на котором стояли ратники в бронях и стреляли; кормчих же было двое – на носу и на корме, почему лодки могли ходить вперед и назад, не поворачиваясь.
Не найдя возможным перейти Днепр у Киева, Юрию удалось это сделать ниже, у Заруба, после чего обе рати совершили несколько передвижений на правой стороне Днепра, в недалеком расстоянии одна от другой, и подошли к самому Киеву, где Изяслав Мстиславович построил свои войска для боя. Он предполагал подпустить Юрия к себе и биться под городскими стенами, а затем, в случае удачи, преследовать его.
Но добродушный Вячеслав хотел избегнуть кровопролития; он послал просить Юрия не проливать крови христианской и не губить Русской земли, а потому и не искать Киева, раз он, Вячеслав, в нем сидит. «Ты говорил, – добавлял Вячеслав, – младшему не поклонюсь, а я тебя старше не мало, а много; я уже был брадат, когда ты родился; если же хочешь на мое старшинство поехать, то как нас Бог рассудит». На это Юрий отвечал, что согласен урядиться с Вячеславом, но после того, как Изяслав и Ростислав Мстиславовичи покинут его и уйдут в свои волости. Тогда Вячеслав в свою очередь послал ему сказать: «У тебя семеро сыновей, и я их от тебя не отгоняю, а у меня только два – Изяслав да Ростислав»… и вновь просил отступиться от Киева.
На это Юрий уже не отвечал и на другой день подошел к самому Киеву, причем часть его войска перешла реку Лыбедь. Здесь опять, как под Луцком, сын его Андрей Юрьевич выделился своей отвагой: он вынесся вперед и проскакал настолько далеко, что один половец должен был схватить его коня и воротить назад, браня своих, зачем они отстали от князя. В свою очередь Изяслав выдвинул вперед отборную дружину, выбранную из всех полков, которая вмяла неприятеля в реку Лыбедь и нанесла ему большой урон. В это время Юрий получил известие, что Владимирко выступил из Галича и спешит ему на помощь; тогда он решил отойти от Киева и идти на соединение с Владимирком.