Таким образом, Изяслав Давидович неожиданно приобрел себе нового врага в Святославе Ольговиче, а между тем он вскоре потерпел решительное поражение от Ярослава Галицкого и Мстислава Изяславовича под Белгородом, где ему изменили берендеи.
После этого поражения Изяслав, не возвращаясь в Киев, переправился через Днепр у Вышгорода и направился в страну вятичей, принадлежавшую Святославу, которую он занял в отместку за то, что последний своими неуместными советами и отказом в помощи разрушил все его предположения.
Мстислав же Изяславович вместе с Ярославом Галицким вошел в Киев и сейчас же послал в Смоленск звать дядю Ростислава Мстиславовича на старший стол. Ростислав, памятуя, какое положение занимал дядя Вячеслав в Киеве при Изяславе Мстиславовиче, когда действительным великим князем был последний, не захотел того же для себя, а потому послал сказать племяннику: «Если зовете меня вправду с любовью, то я поеду в Киев на свою волю, чтобы вы имели меня отцом себе вправду и в моем послушании ходили; и прежде всего объявляю вам: не хочу видеть Клима митрополита, потому что не взял благословения от Святой Софии и от патриарха».
Этот митрополит Клим Смолятич, то есть родом из Смоленска, был после блаженного Иллариона, поставленного при Ярославе Мудром, вторым митрополитом из русских, так как все предыдущие были греки или болгары; но Клим не брал благословения от цареградского патриарха, по-видимому, ввиду замешательств, происходивших в то время на патриаршем престоле, а был поставлен собором русских епископов главою святого Климента, привезенной святым равноапостольным Владимиром из Корсуни после своего крещения; при этом Нифонт, епископ Новгородский, отказывался признавать Клима митрополитом, считая его поставление без патриаршего благословения неправильным, и тех же взглядов был и Ростислав Смоленский.
Но Мстислав Изяславович крепко держался Клима и не хотел признать грека Константина, угодного Ростиславу. Наконец, они урядились, решив принять третьего нового митрополита из Царьграда.
После этого, в 1159 году, Ростислав Мстиславович сел в Киеве и имел затем свидание с Святославом Ольговичем, чтобы уговориться насчет общего для них в то время врага – Изяслава Давидовича. Князья обедали друг у друга и обменивались подарками; Ростислав дарил Святослава соболями, горностаями, черными куницами, песцами, белыми волками, рыбьими зубьями, а Святослав отдарил барсом и двумя борзыми конями с коваными седлами.
Вслед за тем начались военные действия; они шли некоторое время с переменным счастьем, причем противники сильно опустошали волости друг у друга; наконец, Изяслав Давидович решил обратиться за помощью в Суздаль. Он послал просить у Андрея Боголюбского руки его дочери для своего племянника Святослава, сына брата Владимира, убитого в сражении на реке Руте. Андрей согласился на это сватовство и прислал на помощь жениху и его дяде свои полки, которые, впрочем, скоро вернулись домой, не принеся Изяславу Давидовичу пользы.
Тогда Изяслав Давидович задумал поссорить Ростислава Мстиславовича и Мстислава Изяславовича со Святославом Ольговичем, принимая в расчет то обстоятельство, что киевляне с неудовольствием смотрели на этот необычный союз Мономаховичей с их всегдашним врагом – черниговским князем. Стараниями некоторых подкупленных бояр ссора эта удалась, и Святослав Ольгович оставил своих недавних союзников.
Этим воспользовался Изяслав Давидович и подошел к Киеву. После кровопролитной схватки с войсками Ростислава (Мстислав Изяславович в это время отсутствовал), которая показалась летописцу вторым пришествием, Изяслав Давидович стал одолевать; тогда дружина Ростислава сказала своему князю: «Князь! Братьев твоих еще нет, нет ни берендеев, ни торков, а у неприятеля сила большая; ступай лучше в Белгород и там поджидай помощи».
Ростислав так и сделал, а Изяслав Давидович в третий раз вошел в столь любимый им Киев, простил всех граждан, попавших в плен, и пошел немедленно осаждать Белгород, где заперся Ростислав Мстиславович. Сюда, под стены Белгорода, Святослав Ольгович опять прислал сказать Изяславу Давидовичу, чтобы он мирился: «Если даже и не помирятся с тобою, во всяком случае ступай за Днепр; когда будешь за Днепром, то вся твоя правда будет». На это Изяслав Давидович весьма основательно отвечал ему, что он отдал за право сидеть в Киеве своей братии Святославовичам Черниговскую волость, а потому ему теперь некуда деться, а «лучше здесь умереть», и продолжал усиленно осаду Белгородского кремля.
Однако, несмотря на все старания, ему не удалось взять Белгород, а между тем к Ростиславу с разных сторон подходили на выручку подкрепления, направляемые его искусным в воинском деле племянником Мстиславом Изяславовичем; тут были волынские и галицкие полки, а также толпы пограничных варваров: берендеи, ковуи, торки, печенеги. Подходя к Белгороду, черные клобуки стали проситься у Мстислава Изяславовича выдвинуться вперед. Он отпустил их. Между тем половцы, бывшие впереди у Изяслава Давидовича, прискакали к нему и объявили, что идет огромная рать. Тогда Изяслав Давидович решил немедленно снять осаду и начал отступать.
Скоро он был настигнут черными клобуками; один из торков, по имени Войбор, ударил его копьем в плечо, другой проколол ему ногу и свалил с лошади. Ростислав Мстиславович со своим храбрым племянником застали Изяслава Давидовича уже при последнем издыхании и трогательно с ним простились. Так погиб в борьбе за обладание Киевом Изяслав Давидович; много греха принял он на свою душу, чтобы посидеть на золотом Киевском столе, но оставил также память и о своих добрых делах: о благородном заступничестве за Ивана Берладника и о большом количестве русских пленных, выкупленных им вместе со своей княгиней у половцев, на что он тратил огромные деньги.
Сохранилось предание, что Изяслав Давидович постоянно носил на себе власяницу брата своего Николая Святоши, но в злосчастный день своей смерти ее не надел и был убит. Тело его было отослано в Чернигов.
Это было в 1161 году, а в следующем году погиб и несчастный Иван Берладник; он был отравлен в Греции, но при каких обстоятельствах и по чьему наущению – осталось невыясненным.
В Киеве же опять сел княжить Ростислав Мстиславович, снова введенный в него своим племянником Мстиславом Изяславовичем. Последний, как мы видели, очень походил на отца. Он был также способен, смел и искусен в ратном деле, но также не отличался и особой сыновней покорностью. Ростислав же, будучи всю жизнь почтительным к старшим, как только сам достиг этого старшинства, стал строго требовать от младших такой же почтительности и покорности.
Это скоро привело к крупным речам между дядей и племянником, и последний, в сердцах, выехал из Киева к себе на Волынь и стал готовиться к борьбе с Ростиславом Мстиславовичем.
Однако он с ним примирился в 1162 году, видя, что сторону Ростислава держат все князья, преклоняясь перед его высокой справедливостью, а главное – перед полным отсутствием корысти, почему он весьма легко раздавал города нуждающимся родственникам.
Из этих нуждающихся родственников на первом месте следует поставить младшего брата Ростислава Владимира Мстиславовича; судьба этого мачешича была незавидна: он устроился на Волыни, но был, как мы видели, изгнан оттуда племянником Мстиславом Изяславовичем; затем он находился в войсках Изяслава Давидовича и вместе с ним был под Белгородом; после этого занял город Слуцк, но должен был уйти из него под влиянием недовольства других князей, и только брат его Ростислав Мстиславович, севши в Киеве, дал ему Треполь с четырьмя городами.
Таким же влиянием и уважением пользовался Ростислав и в Черниговской стороне. В 1164 году там умер старый Святослав Ольгович, и по всем правилам Чернигов должен был перейти к его племяннику, известному сестричу Святославу Всеволодовичу. Однако вдова умершего князя хотела передать Чернигов сыну своему Олегу. Хотя Олег и уступил Чернигов Святославу Всеволодовичу, а сам удовольствовался Новгородом Северским, но вскоре между ними возникла усобица, прекращенная лишь вмешательством великого князя Ростислава, на дочери которого был женат Олег. Таким образом, Ростиславу, благодаря исключительной чистоте его души и строгой справедливости, удалось умирить всех князей на западной и восточной стороне Днепра.
Улаживая усобицы в княжеской среде, Ростиславу пришлось немало обращать внимания и на половцев. В начале его великого княжения они понесли поражение от волынских князей и галичан; в 1162 году черные клобуки, сперва сильно потерпевшие от них, побили их затем на берегах реки Роси. Кроме того, они были еще несколько раз биты нашими князьями; но все-таки в 1163 году Ростислав, чтобы умириться с ними, счел нужным женить сына своего Юрия на дочери хана Белука. Половцы были опасны не одними своими опустошениями: они также сильно портили киевскую торговлю с греками, заседая в Днепровских порогах и грабя гречников, то есть купцов, производящих торговлю с Грецией. А эта торговля была настолько важна для Руси и опасность от половцев была так велика, что в 1166 году Ростислав приказал собраться со своими полками трем сыновьям, племянникам и соседям, и 13 князей, с самим Ростиславом во главе, стояли у Канева до того времени, пока не прошли все суда.
Немало забот причинял Ростиславу и Господин Великий Новгород. В городе этом сидел с 1158 года сын Ростислава Святослав, а в Торжке – другой его сын, Давид. Как мы знаем, земли новгородские соприкасались с суздальскими владениями, и поэтому, конечно, между соседями возникали постоянные недоразумения; Андрей Боголюбский относился к этим недоразумениям с большим миролюбием; но когда Изяслав Давидович обратился к нему за помощью против Ростислава Мстиславовича, то Андрей послал сказать новгородцам: «Будь вам ведомо, хочу искать Новгорода и добром и лихом».
Услышав это грозное слово, новгородцы испугались и не знали, что делать; они попросили сначала, чтобы Давид Ростиславович выехал из Торжка, надеясь, что Святослав Ростиславович на это рассердится и сам уедет из города; но Святослав не уехал; тогда буйная новгородская толпа, уже привыкшая к бесчинствам, схватила его и заперла в избе; княгиню же Святослава послали в монастырь, а именье разграбили; затем новгородцы отправили Святослава в Ладогу, где приставили к нему крепкую стражу.