Таким образом, торжество Всеволода было полное. После этого он не замедлил отпустить с честью сына сестричича Глеба Святославовича к отцу и возобновить с последним старую дружбу.
Этот общий мир, заключенный в 1182 году, был скреплен двумя браками: младший сын сестричича женился на свояченице Всеволода ясской княжне, а другой сын, только что вернувшийся из плена Глеб – на дочери Рюрика Ростиславовича.
Блистательно выйдя благодаря своей твердости и мудрости из описанного междоусобия, Всеволод, по примеру брата своего Андрея Боголюбского, не замедлил предпринять поход против волжских, или серебряных, болгар, в следующем же, 1183 году.
В походе этом приняли участие несколько молодых князей, и в том числе юный племянник Всеволода Изяслав, сын покойного Глеба Юрьевича Переяславского, славного своим благородством и мужественными действиями против половцев. Войска наши плыли на ладьях по Волге до устья Цывиля, а затем шли пешими. По пути они встретили огромное количество половецкой конницы, которая также шла на болгар. Половцы, увидев русских, присоединились к ним и скоро общими силами осадили великий город серебряных болгар.
Юный Изяслав Глебович не хотел ждать общего приступа и один со своей дружиной ударил на болгарскую пехоту, но был смертельно ранен стрелой в сердце и умер на руках у дяди, нежно его любившего. После этого Всеволод отправился с телом племянника во Владимир, дав легкий мир болгарам, несмотря на то что войска наши имели несколько значительных успехов.
Благодаря наступившему общему миру на Руси и сестричич Святослав Всеволодович задумал на юге, по примеру Владимира Мономаха, большой поход против половцев, которые не переставали наносить сильнейший вред нашему пограничному населению. Среди половцев в это время особенной славой пользовался свирепый хан Кончак, надолго оставивший по себе недобрую память; он с большой ненавистью относился к русским младенцам и в каждый свой набег избивал их великое множество.
Летом 1184 года собрались в поход против половцев девять южнорусских князей, имея во главе престарелого сестричича и Рюрика Ростиславовича. Они пять дней искали варваров за Днепром, и, наконец, на шестые сутки те появились в огромном количестве. В нашем передовом отряде шел молодой герой Владимир Глебович Переяславский, брат погибшего в предыдущем году у серебряных болгар Изяслава.
Половцы, увидев Владимира Глебовича, заранее объявили его, а также и остальных наших князей своими пленниками. Однако, несмотря на громадное превосходство противника, юный Владимир с такой стремительностью бросился на него, что половцы бежали в степи. Русские скоро их настигли на берегу реки Ерель и взяли 7 тысяч пленных, в том числе хана Кобяка и 417 князьков.
В следующем, 1185 году пошел, говорит летописец, окаянный, безбожный и треклятый Кончак со множеством половцев на Русь; нашел он одного бусурмана, который стрелял живым огнем; были у половцев также луки тугие самострельные, которые едва могли натянуть 50 человек.
Однако и на этот раз великий князь Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславович с младшими князьями неожиданно напали на Кончака и обратили его в бегство; был взят в плен и тот бусурман, что стрелял живым огнем; хитреца привели к сестричичу со всем снарядом его.
Эта удача, конечно, придала еще больше славы князьям, которые ходили против половцев, и вызвала в южной Руси живейшее ликование.
Ликование это, однако, очень скоро сменилось общею горестью, вследствие печального конца похода, предпринятого несколькими русскими князьями, не участвовавшими в только что описанных удачных военных действиях.
Во главе этих князей стоял Игорь, князь Северский, сын Святослава Ольговича, знаменитого своею братской любовью.
Этот Игорь Северский, женатый на дочери Ярослава Осмомысла, был доблестным витязем, уже перешедшим за тридцатилетний возраст; он несколько раз успешно самостоятельно ходил на половцев и сильно печалился, что домашние дела помешали ему принять участие в последних походах; печаль эту разделял и брат его, князь Трубчевский, Буй-Тур Всеволод, прозванный так за свою отменную храбрость. И вот братья решили сами предпринять поход на половцев.
23 апреля того же 1185 года Игорь сел на коня в Новгороде-Северском, приказав присоединиться к себе по пути брату Всеволоду из Трубчевска, юному сыну своему Владимиру из Путивля и племяннику Святославу Ольговичу из Рыльска, и кроме того выпросил у черниговского князя Ярослава Всеволодовича боярина Олстина Олексича с пограничным варварским народцем коуями.
Этот поход изображен во всех подробностях в замечательном произведении, «Слове о полку Игореве», дошедшем до нас с тех времен. Неизвестный создатель этого «Слова» с такой необыкновенной живостью описывает всех участников похода, их думы, надежды, предчувствия, неудачи и горести, что читатель совершенно переносится в их среду. Вместе с тем в «Слове» необыкновенно картинно описывается природа наших южных степей и дается замечательно точное и меткое определение главных участников событий русской жизни тех времен. Ввиду поразительной красоты «Слова о полку Игореве» несколькими нашими писателями сделаны были удачные переложения его стихами с древнерусского языка на наш современный[10].
Когда Игорь, поджидая подхода остальных князей, приблизился к Донцу, то случилось солнечное затмение.
Словно тьмой полки его прикрыты!
И воззрел на светлое он солнце –
Видит: солнце, что двурогий месяц,
А в рогах был словно угль горящий;
В темном небе звезды просияли;
У людей в глазах позеленело.
«Не добра ждать», – говорят в дружине.
Старики поникли головами.
«Быть убитым нам или плененным!»
Князь же Игорь: «Братья и дружина,
Лучше быть убиту, чем пленену.
Но кому пророчится погибель,
Кто узнает – нам или поганым?
А посядем на коней на борзых
Да хоть позрим синего-то Дону!»
Не послушал знаменья он солнца,
Распалясь взглянуть на Дон великий.
«Преломить копье свое! – он крикнул, –
Вместе с вами, русичи, хочу я
На конце неведомого поля!
Хоть за то б и голову сложить,
А испить шеломом Дону – любо!»
Сказавши это, Игорь переправился через Донец и два дня поджидал брата Всеволода.
За Сулой-рекою да ржут кони,
Звон звенит во Киеве во стольном,
В Новеграде затрубили трубы;
Веют стяги красные в Путивле…
Поджидает Игорь мила брата;
А пришел и Всеволод, и молвит:
«Игорь брат, един ты свет мой светлый!
Святославли мы сыны, два брата!
Ты седлай коней своих ретивых,
А мои оседланы уж в Курске!
А мои куряне ль не смышлены!
Повиты под бранною трубою,
Повзросли под шлемом и кольчугой,
Со конца копья они вскормлены!
Все пути им сведомы, овраги!
Луки туги, тулы[11] отворены,
Остры сабли крепко отточены;
Сами скачут, словно волки в поле,
Алчут чести, а для князя славы!»
Затем князья двинулись в путь и встретили половцев на берегу одной речки. Поганые собрались от мала до велика. Русские выстроили свои полки и бросились на половцев. После жестокой сечи враги побежали.
А в пяток то было, спозаранья,
Потоптали храбрые поганых,
По полю рассыпавшись что стрелы,
Красных дев помчали половецких,
Аксамиту, паволок и злата,
А орниц и всяких узорочий,
Кожухов и юрт такую силу,
Что мосты в грязях мостили ими.
Все дружине храброй отдал Игорь,
Красный стяг один себе оставил…
Три дня стояли здесь русские полки и веселились, говоря: «Прежде наши с великим князем Святославом ходили на половцев и бились с ними, озираясь на Переяславль; а мы теперь в самой земле Половецкой; теперь пойдем за Дон и до конца истребим их; а затем пойдем в Лукоморье, куда и деды наши не хаживали, и возьмем до конца свою славу и честь». Но скоро отряд наших храбрецов стал со всех сторон окружаться половцами.
А уж Гзак несется серым волком,
И Кончак, за Гзаком им навстречу…
И в другой день, полосой кровавой
Повещает день кровавый зори…
Идут тучи черные от моря…
Синие в них молнии трепещут,
Быть то грому, дождичку пролиться…
Поломаться копьям о кольчуги,
Потупиться саблям о шеломы,
О шеломы половчан поганых!
А уж в степь зашла ты, Русь, далеко!
Перевал давно переступила!..
Загудело поле, пыль поднялась,
И сквозь пыль уже знамена блещут…
Ото всех сторон враги подходят:
И от Дона, и от синя моря
Обступают наших отовсюду!
Отовсюду бесовы исчадья
Понеслися с гиканьем и криком;
Молча, Русь, отпор кругом готовя,
Подняла щиты свои багряны.
В этих тяжелых обстоятельствах благородные князья наши решили: «Если побежим, то сами спасемся, но черных людей оставим, и будет на нас грех перед Богом, что их выдали; уже лучше умрем ли, живы ли будем, все на одном месте».
Порешивши на этом, князья вступили в битву, хотя уже все изнемогали от безводья.
Ярый Тур ты, Всеволод, стоишь ты
Впереди с курянами своими!
Прыщешь стрелами на вражьи вои,
О шеломы их гремишь мечами.
Где ты, Буй-Тур, не поскачешь в битве,
Золотым посвечивая шлемом,
Там валятся головы поганых,
Там трещат аварские шеломы
Вкруг тебя от сабель молодецких!
Не считает ран уж он на теле!
Да ему о ранах ли тут помнить,
Коль забыл он и Чернигов славный,
Отчий стол, честны пиры княжие
И своей красавицы княгини,
Той ли светлой Глебовны утехи,
Милый лик и ласковый обычай!..
Были брани храброго Олега…