л подвоз хлеба, в Новгороде обыкновенно сейчас же начинала повышаться цена на хлеб, а затем наступал и голод; этим, разумеется, старались пользоваться враги новгородцев.
Умирившись с сестричичем в 1181 году, Всеволод Юрьевич, как мы видели, посадил в Новгороде Ярослава Владимировича, сына безземельного мачешича; этот Ярослав Владимирович сидел в Новгороде недолго и ушел из него вследствие вражды против него одной из городских партий, но затем был снова дважды посажен там сильной рукою Всеволода Суздальского. Ярославом Владимировичем была заложена знаменитая своею живописью церковь Спаса Нередицы, существующая и поныне, близ Новгорода. Во время его же сидения новгородцы совершили свой славный поход на шведов, чтобы отомстить за разбойничьи нападения на наших купцов. В 1188 году новгородцы подняли финское племя корел, пошли морем на шведов, пробрались через проток Стокзунд, над которым впоследствии был выстроен город Стокгольм, нынешняя столица Швеции, и до основания разорили богатый город Сигтуну, увезя из него большие медные ворота, и поныне украшающие храм Святой Софии.
Вообще, в конце XII века, несмотря на частые смены князей и непрерывную борьбу городских партий, новгородцы, при выборе нового князя, вынуждены были уже постоянно считаться с желаниями Всеволода Суздальского, сила и значение которого все увеличивались, и, наконец, они стали принимать к себе его сыновей. Сперва Всеволод посадил к ним одного из младших детей – Святослава, еще младенца; но затем, видя, что дела в Новгороде принимают не тот оборот, который он желал придать им, Всеволод Юрьевич отправил туда в 1205 году своего первенца – умного, благородного и храброго Константина, обставив его отъезд большой торжественностью; он благословил Константина крестом и мечом и громогласно заявил, что Новгород – старейшее княжество в Русской земле.
Польщенные этим, новгородцы приняли с большими почестями Константина и поспешили выбрать угодного Всеволоду посадника – Дмитра Мирошкинича, принадлежавшего к семье, издавна преданной суздальским князьям. Все время сидения Константина в Новгороде прошло благополучно.
Когда же в 1209 году он по приказанию отца отправился из Новгорода против рязанских князей и взял с собой Дмитра, то в городе против последнего, и вообще против всех Мирошкиничей, вспыхнул сильный мятеж. Народ обвинял их в ряде поборов и вымогательств; скоро толпа сожгла двор Дмитра и отца его Мирошки и ограбила все их имения. Но месть новгородцев этим не ограничилась; когда прибыло в Новгород тело Дмитра, умершего от ран, полученных в войне с Рязанью, то народ хотел сбросить гроб в Волхов, а когда явился в Новгород Святослав, вновь присланный отцом своим Всеволодом вместо Константина, то граждане целовали на вече крест, чтобы всех Дмитровых приверженцев отдать в заточение князю. Святослав, однако же, отправил Мирошкиничей не в заточение, а во Владимир на Клязьме, где им было оказано покровительство. Тогда новгородцы, конечно, под влиянием стороны, враждебной суздальскому князю, стали всячески выражать свое неудовольствие, чем, разумеется, вызвали Всеволода на крутые меры против себя; он приказал задерживать новгородских купцов, ездивших с товарами по его земле, и не велел пускать из нее хлеб в Новгород.
Последнее обстоятельство скоро поставило новгородцев в крайне тяжелое положение. Но вдруг они совершенно неожиданно получили сильную помощь.
В Торопце, владея незначительным уделом, сидел, уже пришедший в зрелый возраст, князь, до сих пор ничем особенным не отличавшийся. Это был старший сын Мстислава Ростиславовича Храброго, славного своей геройской обороной Вышгорода против войск Андрея Боголюбского и очень любимого новгородцами, у которых он, как мы знаем, и умер в 1180 году. Теперь тридцать лет спустя, в 1210 году, его сын, видя, что дорогие его сердцу, по памяти отца, новгородцы терпят угнетения от Всеволода Суздальского, решил выступить на их защиту, будучи таким же смелым, великодушным и бескорыстным, как и покойный отец.
Он неожиданно напал на Торжок, схватил бояр Святослава Всеволодовича и посадника, державшегося Суздальской стороны, заковал их, отправил в Новгород и приказал послу своему держать на вече такое слово:
«Кланяюсь Святой Софии, и гробу отца моего, и всем новгородцам; пришел к вам, услышавши, что князья делают вам насилие: жаль мне своей отчины».
Новгородцы восторженно приняли это приветствие, посадили князя Святослава Всеволодовича с его боярами под стражу на архиерейском дворе, а Мстиславу Мстиславовичу послали сказать: «Иди, князь, на стол».
Прибывши в Новгород, Мстислав сейчас же собрал войско и выступил на Всеволода. Но когда он сделал несколько переходов, то к нему явились послы суздальского князя, которые сказали ему от него: «Ты мне сын, а я тебе отец; отпусти Святослава с дружиной и отдай все, что захватил, а я также отпущу гостей и товары их».
Конечно, мудрый Всеволод поступил так, не желая подвергать Суздальскую землю всем бедствиям вторжения и вступать в своих преклонных годах в столкновение из-за новгородских дел с отважным Мстиславом. Мстиславу тоже не за что было драться. Они целовали друг другу крест, и обе рати разошлись по домам, после чего Мстислав с торжеством возвратился к Святой Софии, устроив дела Новгорода и не пролив притом ни капли крови. Скоро к имени его стали прибавлять прозвание Удалой.
В 1211 году великий князь Всеволод Юрьевич стал изнемогать и хотел при жизни распорядиться насчет сыновей. Хотя сам он правил долгие годы единовластно Суздальской землей, что, как мы видели, вполне отвечало стремлению ее жителей, но передать свою власть одному из сыновей, лишив волостей других, он не смог; так сильны были еще понятия об общем владении землею всем княжеским родом.
Сыновей у Всеволода было шесть: Константин, Юрий, Ярослав, Святослав, Владимир и Иван.
Он послал за старшим сыном Константином, княжившим в Ростове, желая ему дать после себя Владимир, а в Ростове посадить второго сына – Юрия. Но Константин не соглашался на это; он непременно хотел оставить за собой и Ростов, который очень любил, по-видимому, с тем, чтобы сделать его старшим городом; особенно привязывал его к Ростову бывший в нем незадолго большой пожар, после которого Константин вложил всю свою душу в дело облегчения бедствий жителей, причем выстроил весь город заново.
Неожиданный отказ старшего сына крайне поразил Всеволода. И вот он решился на дело, по мнению И.Е. Забелина, может быть, самое замечательное за его княжение. Он созвал первый Земский собор от всей земли; на собор этот были собраны епископ Иоанн, все бояре с городов и волостей, игумены, попы, купцы, дворяне и простые люди. С ними долго и обстоятельно думал Всеволод ввиду отказа непокорного старшего сына. Вместе с тем, разумеется, разрешался важный вопрос: какому городу быть старшим в Суздальской земле, древнему ли великому Ростову или новому мизинному Владимиру; старому ли великому боярству или новым маленьким людям. Наконец, по совету епископа Иоанна решено было отдать старшинство второму сыну Юрию, помимо старшего ослушника, причем все люди утверждены были в этом крестным целованием.
Вскоре после этого, 14 апреля 1212 года, Всеволод умер, конечно горячо оплакиваемый всею Суздальскою землею.
Еще при жизни его величали иногда Великим Всеволодом; наименование же Большое Гнездо он получил впоследствии, так как от детей его и внуков пошло все племя северных князей. Прибавляется иногда к имени Всеволода и название Третий, считая Всеволодом Первым отца Мономаха, а Вторым – Всеволода Ольговича.
Дела и жизнь Великого Всеволода, описанные нами, достаточно говорят за себя. Память о нем навсегда останется как об одном из лучших, твердых и мудрых князей Русской земли.
Глава 5
Усобица в Суздальской земле. Мстислав Удалой в Новгороде. Даниил Романович совершает беспримерный по трудности поход. Ярослав и новгородцы. Липецкая битва. Пленение Коломана и Фили Прегордого. Захват немцами балтийского побережья. Положение дел в Русской земле перед нашествием татар. Состояние соседних государств. Внутренняя жизнь. Богатыри. Новгородские былины. Церковь. Подвижники. Обыденные храмы
Со смертью Всеволода Юрьевича Суздальского исчезла последняя сила, объединявшая до некоторой степени жизнь отдельных русских земель. Тотчас же как в самой семье его, так и в других местах Руси начались усобицы.
Похоронив отца, Юрий сел во Владимире и освободил рязанских князей, заточенных Всеволодом, причем скоро должен был раскаяться в своем великодушии, так как между князьями этими не замедлила возгореться сильнейшая распря, завершившаяся братоубийством, в котором погибло шестеро из них.
Старший брат Юрия Константин, конечно, не мог примириться с тем, что великое княжение Суздальское досталось не ему, и «воздвиг свои брови со гневом на свою братию, особенно же на Юрия». Усобица между Всеволодовичами началась еще до похорон отца. К Юрию примкнул следующий за ним брат Ярослав, сидевший в это время в Переяславле-Залесском; остальные же колебались и приставали то к одной, то к другой стороне. Константин отнял у Юрия Москву, пожег Кострому и захватил еще несколько городов. Но Юрий подошел с полками к Ростову и заставил старшего брата помириться с собою. Мир этот был, однако, неискренний и продолжался недолго.
Тем временем в Новгороде сидел Мстислав Удалой и деятельно служил на благо Святой Софии. Он два раза успешно ходил на чудь к Варяжскому морю, наказывал ее и брал большую дань, отдавая из нее две трети новгородцам, а одну – своей дружине. И новгородцы, и князь жили как нельзя более дружно и не думали разлучаться, как вдруг в 1214 году пришла Мстиславу весть, что Ольговичи, во главе которых стоял Всеволод Чермный, обижают его двоюродных племянников, сыновей умершего Рюрика Ростиславовича, не давая им части в Русской земле.
Мстислав тотчас же созвал вече, поклонился новгородцам, сказал, что идет под Киев выручать свою братию, и предложил вопрос – не пойдут ли они с ним. Те отвечали: «Куда, князь, ты глянешь, туда мы бросимся головами своими». Затем Мстислав выступил на юг; но под Смоленском, где его приветствовал двоюродный брат Мстислав Романович, своенравные новгородцы, перессорившись с смолянами, объявили, что они не пойдут дальше. Тогда Мстислав Удалой перецеловался со всеми ними и, ласково откланявшись, пошел дальше с дружиной и смоленскими полками. Пристыженные этим, а также и словами посадника Твердислава, новгородцы скоро одумались и нагнали Мстислава.