Сказания о земле Русской. От начала времен до Куликова поля — страница 90 из 128

Так стали твердою ногою немцы в устьях Западной Двины. Полоцкие князья этому не препятствовали. Разделенные на множество мелких княжений, они были постоянно заняты взаимными усобицами и, конечно, не отдавали себе ясного отчета о всей важности утверждения немцев в наших владениях. Впрочем, они делали попытки брать дань с новых пришельцев и взяли ее в 1203 году с жителей Укскуля.

Затем было со стороны полоцкого князя две попытки овладеть, по просьбе ливов, Ригою, но обе они не удались; при последней из них, предпринятой во время отсутствия Альберта, который выехал в Германию набирать войско, наши чуть было уже не ворвались в Ригу, но в это время как раз на море показались корабли с войсками, которые вел возвращавшийся Альберт, и полоцкий князь должен был уйти ни с чем. Эта неудача русских нанесла страшный удар всему делу туземцев; они убедились, что сила на стороне немцев, и самые упорные из них поспешили принять латинство.

Конечно, одни полоцкие князья, разъединенные между собой и имея, кроме того, опасного врага в литовцах, не могли бороться со сплоченным нашествием немцев, которые с обычной настойчивостью и холодной жестокостью продолжали распространять свои захваты. Скоро захватам этим подверглись и два русских удельных владения по Западной Двине: Кукейнос (нынешний Кокенхузен) и Герсик.

В Кукейносе сидел один из полоцких князей – Вячеслав. Будучи не в силах бороться с литовцами, он имел неосторожность попросить в 1207 году у Альберта помощи, в случае их нападения на Кукейнос. Епископ согласился. Вскоре после этого один из рыцарей внезапно напал на Кукейнос, захватил жителей, их имение и заключил самого князя в оковы. Альберт заступился за Вячеслава, но потребовал сдачи немцам половины крепости и ввел в нее свои войска. Конечно, это скоро показалось нестерпимым Вячеславу, и он, рассчитывая, что епископ должен отплыть в Германию, стал избивать немцев, хозяйничавших в Кукейносе как дома. Однако, на его несчастье, противные ветры задержали отплытие Альберта в Германию; он быстро подошел к Кукейносу с войском, и Вячеслав должен был зажечь свое родовое гнездо, уйти из него со своими людьми и искать с ними спасения от беспощадного гнева немцев в глубине дремучих лесов.

После Кукейноса пал в 1209 году и Герсик, где сидел храбрый и мужественный князь Всеволод, женатый на дочери одного из литовских князей, которую нежно любил. Решив завладеть Герсиком, Альберт напал на него совершенно нечаянно; Всеволод успел спастись на лодках через Двину, но княгиня его попалась в плен. Благородные латинские иноки-рыцари вместе со своим пастырем Альбертом пробыли в городе целый день и ограбили его дочиста; снесли изо всех углов города платье, серебро, из церквей колокола, иконы и всякие украшения. Затем, уходя в Ригу, они сожгли Герсик. Несчастный Всеволод, видя все это с противоположного берега, жалостно стенал: «Герсик! Любимый город, дорогая моя отчина! Пришлось мне увидеть, бедному, сожжение моего города и гибель моих людей!» Он отправился вслед за епископом в Ригу, назвал его отцом, всех латинян братьями и просил только, чтобы ему отдали жену и всех русских. На это Альберт поставил условие, чтобы он отдал свое княжество навеки в дар ордену и сидел бы в нем как подручник немцев. Всеволод вынужден был согласиться и дал обещание открывать епископу все замыслы русских и литовцев. Но, вернувшись домой, он, само собой разумеется, стал сноситься с литовцами и возбуждать их против немцев. Тогда последние снова пошли на Герсик и овладели им окончательно, по-видимому, в 1215 году, причем Всеволод был убит.

Особенное ожесточение возбудили против себя немцы во Пскове. В 1213 году псковичи изгнали своего князя Владимира, родного брата Мстислава Удалого, за то только, что он выдал свою дочь за брата епископа Альберта.

После этого Владимир отправился в Ригу, служил некоторое время ордену, исполняя обязанности воеводы в одном округе, но затем раскаялся и вернулся во Псков, где стал опять княжить. В 1216 году он участвовал в Липецкой битве, а в 1217 году ему удалось отомстить своим прежним друзьям. Он отправился с псковичами и новгородцами на чудь и подошел к их главному городу Медвежьей Голове, или Оденпе. Чудь начала слать к русским с поклоном, а в это время навела немцев, которые совершенно неожиданно напали перед рассветом на стан новгородцев. Те, однако, спохватились и выбили немцев, нанеся им большие потери, причем в руки Владимира попал его зять, брат Альберта, которого он и отвел во Псков.

Но, разумеется, это был только частный успех, который нисколько не мог поправить русское дело на балтийском побережье; как мы видели, общей власти над Русской землею не было вовсе, а ближайшие соседи немцев – полоцкие князья и Господин Великий Новгород были ослаблены внутренними распрями. Поэтому только немцы и могли неуклонно подвигаться вперед и прочно захватывать в свои руки древние русские владения.

Наконец, в 1224 году перед ними пало самое старое и самое крепкое русское поселение в Чудской земле, город Юрьев, основанный Ярославом Мудрым. Здесь сидел в это время заклятый враг немцев Вячеслав, или Вячко, который, как мы видели, вынужден был ими покинуть несколько лет перед этим свою вотчину Кукейнос. Конечно, Вячко хорошо помнил свою обиду и не пропускал случая, чтобы нанести из своего Юрьева как можно более зла ненавистным немцам; к нему же стекались все туземцы, недовольные пришельцами. И вот против Вячко собралась вся немецкая сила.

15 августа подошли к Юрьеву и осадили его все рыцари ордена, слуги Римской церкви, крестоносцы, купцы, граждане рижские, крещеные ливы и летты. Немцы приготовили множество осадных орудий, выстроили из огромнейших деревьев башню, в уровень с городскими стенами, и стали день и ночь вести подкоп. Но Вячко тоже с необыкновенным искусством и мужеством отражал все их попытки взять город и отказался вступить с ними в переговоры. Так продолжалось много дней. Наконец, немцы собрали военный совет, на котором решили: взять Юрьев приступом и, в пример другим русским городам, всех жителей избить или полонить, причем кто первый взойдет на стену, тот получит, кроме множества добычи, и самого знатного пленника, исключая князя Вячко, который будет повешен на самом высоком дереве.

На следующий день последовал приступ. Но он был отбит. Осажденные сделали в стене большое отверстие и выкатили оттуда раскаленные колеса, которые зажгли башню, причинявшую им столько вреда. Однако брату епископа со своими слугами удалось затем взобраться на стену; за ними полезли другие, потом ворвались ливы и летты, и началась резня. Русские мужественно сопротивлялись, но были наконец перебиты. Из всех мужчин немцы оставили только одного – слугу суздальского князя; они дали ему лошадь и отправили в Новгород, откуда Вячко ожидал помощи, с известием о своей победе.

Это было в 1224 году.

В этом же роковом году появился и другой страшный и невиданный враг. «Се лютая година наступила. Уже бяше Божьяго гневу не противитися: недоумение бо и грозу, и страх и трепет наведе на ны за прегрешения наша… Приидоша языца незнаемая, безбожные Моавитяне, рекомые татары», – в ужасе восклицает летописец.

Перед тем, чтобы перейти к изложению дальнейших грозных и неожиданных событий, потрясших до основания жизнь Русской земли, взглянем, что происходило кругом нашей Родины, ко времени появления татар, и чем она являлась сама.

Мы видели, как немцы, пользуясь внутренними нестроениями на Руси, прочно утверждались на наших берегах Балтийского моря. Одно время опасными соперниками для них могли быть датчане; как мы уже говорили, Канут Шестой Датский в 1196 году утвердился на эстонском побережье; но немцам удалось скоро справиться с этими соперниками; они обманом захватили на охоте преемника Канута – брата его Вольдемара Второго и несколько лет продержали последнего в заточении, причем за это время почти все датские приобретения на Балтийском море перешли в руки немцев.

Что касается шведов, то они, в рассматриваемые нами времена, не могли соперничать с немцами, так как у них непрерывно шла жестокая и кровопролитная усобица, закончившаяся только в 1222 году – избранием короля Эриха Эрихсона; скоро этот слабый человек подпал под влияние могущественного вельможи – ярла[15] Биргера, который стал приводить страну в порядок и готовить престол собственной семье.

В Польше, со второй половины XII века, как мы указывали, шли также жестокие распри, и она была разделена на четыре больших отдельных княжества; во главе одного из них, Маковецкого, и стоял Лешко Польский. Вместе с тем поляки были все время заняты и внешней борьбой с опасными соседями: немцами, чехами и литовским племенем – пруссами.

Со смутой и бесправным положением короля среди своих вельмож в Венгрии мы уже достаточно познакомились при описании событий в Галицкой земле.

Ужасающие усобицы и смены императоров происходили в конце XII и начале XIII века и в Греческой земле, причем в 1204 году Царьград был неожиданно взят латинскими рыцарями-крестоносцами, отправлявшимися в новый Крестовый поход, для обратного добывания Иерусалима, который был у них отобран в XII веке мусульманами, воспользовавшимися распрями, постоянно царившими среди крестоносцев в Палестине.

Захват Царьграда был делом рук правителя, или дожа, богатейшего по своей морской торговле города Венеции Генриха Дандоло. Он посоветовал крестоносцам, которые отправлялись в Палестину через Венецию, предварительно овладеть Константинополем, причем дал им этот совет исключительно в целях собственной своей наживы. Этот Дандоло, увечный и почти слепой девяностотрехлетний старик, самолично распоряжался как приступом, так и последующим ужасающим разграблением города.

Рыцари, плавая в крови мирных обитателей Царьграда, позволяли себе неслыханные жестокости и святотатства. Все церкви были ими дочиста ограблены; в числе похищенных святынь были Животворящий Крест и терновый венец Господень, риза Богородицы, глава Иоанна Крестителя, мощи апостола Андрея Первозванного и великих святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста, равноапостольной царицы Елены и святого Иоанна Милостивого. В храме Святой Софии благородные рыцари собственноручно изрубили на части и разделили между собой Святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, в то время как распутная женщина плясала на горнем месте и пела непристойные песни. Когда латиняне творили эти неслыханные кощунства и святотатства, патриарх Иоанн, одетый в рубище, верхом на осле выехал из залитого кровью несчастного города.