Опустошивши Рязанскую землю, татары двинулись к Коломне и Москве. Некоторые летописцы рассказывают, что во время вторжения татар в Рязанскую область брат Игоря Рязанского князь Ингорь находился по своим делам в Черниговской земле, причем его боярин Евпатий Коловрат, покинувший Чернигов несколько раньше Ингоря, встретился при своем возвращении в Рязанскую волость с отходящими, после взятия Рязани, войсками Батыя. Пылая ревностью отмстить татарам, Евпатий бросился им вслед со своими воинами, в числе 1700 человек, и быстрым ударом смял их задние полки. Пораженные татары думали сперва, что это восстали рязанские мертвецы; когда же пять захваченных пленников были приведены к Батыю и он спросил их, кто они такие, то эти доблестные люди отвечали: «Слуги князя Рязанского, полка Евпатиева; нам велено с честью проводить тебя, как знаменитого государя, и как русские обыкновенно провожают от себя иноплеменников: стрелами и копьями». Конечно, славный подвиг Евпатия не мог поправить наши дела. Когда, вслед за ним, вернулся из Чернигова князь Ингорь, то Рязанская область предстала его глазам в виде необъятного кладбища; там, где цвели города и селения, остались только кучи пепла и трупы, терзаемые хищными зверями и птицами; он едва мог найти тело князя Юрия, а над могилами Феодора и Евпраксии поставил каменные кресты.
У Коломны татары встретили незначительный отряд сына великого князя Юрия юного Всеволода, к которому присоединился и небольшой отряд сына Ингоря Рязанского Романа. Наши молодые князья неустрашимо вступили в неравную борьбу, но после жестокой сечи были, разумеется, совершенно разбиты татарами, обрушившимися на них в подавляющем количестве; при этом был убит Роман Ингоревич и знаменитый воевода Еремей Глебович. Всеволоду же удалось спастись во Владимир.
От Коломны татары пошли на Москву. Они сожгли и разграбили город, убили воеводу Филиппа Няньку и захватили другого сына великого князя Юрия Владимира, еще мальчика. От Москвы часть их сил пошла к Торжку, а Батый с остальными войсками направился на Владимир.
Занятие Коломны, Москвы и Торжка показывает, конечно, что татары желали отрезать великому князю Юрию все пути как к Новгороду, так и в южную Русь, откуда могли прийти подкрепления.
Народ по пути следования татар ко Владимиру разбегался, разумеется, во все стороны и с ужасом передавал друг другу страшные вести, как о быстроте движения несметных татарских полчищ, так и о тех зверствах, которым они предавались: «груди возрезываху и желчь выимаху, а с иных кожи одираху, а иным иглы и щепы за ногти бияху…» – говорит летописец.
Наконец 3 февраля 1238 года полчища татарские, бесчисленные как саранча, обступили со всех сторон Владимир.
Великого князя Юрия не было в городе. Он выехал на север собирать войска с тремя племянниками Константиновичами и, расположившись с малой дружиной на реке Сити, с нетерпением ожидал сбора ратников и прибытия брата своего – храброго Ярослава, спешившего к нему, как мы видели, из Киева. Защита же Владимира была поручена Юрием двум его молодым сыновьям, уже знакомому нам Всеволоду и Мстиславу, с воеводою Петром Ослядюковичем.
Когда татары подъехали к Золотым воротам, то они стали спрашивать: «Великий князь Юрий в городе ли?» Владимирцы на это пустили в них град стрел. Ответив им тем же, татары закричали: «Не стреляйте!» – и затем, выведя вперед захваченного в Москве отрока Владимира, спросили: «Узнаете ли вашего княжича?» Владимир действительно так похудел, что узнать его было трудно. При виде его братья, бояре и весь народ заплакали; тут же все поголовно решили: «Лучше умрем все перед Золотыми воротами за Святую Богородицу и за правую веру, чем быть в их воле». Однако опытный воевода Ослядюкович отговорил молодых князей выходить за ворота, и они последовали его совету обождать за стенами, пока не подойдет великий князь Юрий на выручку.
Между тем Батый немедленно отрядил часть сил для взятия Суздаля, где были сожжены церкви и избиты все жители, кроме молодых иноков, инокинь и церковников, а сам стал, не теряя времени, подготовлять все для успешной осады Владимира.
6 февраля городские жители с изумлением смотрели, как ставились незнакомые им стенобитные и метательные орудия, готовились лестницы для приступа и город обносился тыном. Все поняли, что им не устоять, и решили умереть, как подобает героям и христианам. «Открылось зрелище достопамятное и незабвенное», – говорит Карамзин. Всеволод, юная супруга его, бояре и множество других людей собрались в славном храме Владимирской Божией Матери; здесь епископ Митрофан совершил умилительный обряд пострижения их в схиму. Затем все способные носить оружие отправились опять на защиту городских стен.
На следующий день, утром 7 февраля, татары пошли на приступ и до обеда взяли Новый город и зажгли его; тогда Всеволод и Мстислав с остальными жителями бросились в Печерский, или Старый, город, чтобы защищаться здесь. Мать же князей, великая княгиня Агафья, ее дочь, снохи, внучата и множество знатных людей, неспособных к бою, затворились в соборной церкви.
Скоро Всеволод, видя, что гибель неминуема, решил в отчаянии выйти с малою дружиною и богатыми дарами навстречу Батыю, думая, что, может быть, это умилостивит его. Но Батый не тронулся молодостью и несчастием Всеволода и приказал тут же, перед своими глазами, зарезать его.
Татары подошли к собору, обложили его дровами и подожгли, а затем отбили двери и стали грабить и убивать, никого не щадя, в то время как с амвона преосвященный Митрофан громогласно отпускал грехи умирающим, провозглашая сквозь слезы: «Господи! Простри невидимую руку свою и прими в мире души рабов твоих». Из бывших в храме никто не спасся: одни задохнулись от дыма или сгорели, другие же были убиты.
Покончив с Владимиром, татары пошли дальше, разделившись на несколько отрядов, и в течение февраля взяли 14 городов, в том числе Ростов, Ярославль, Городец, Юрьев, Дмитров, Волоколамск и Тверь, где убили одного из сыновей князя Ярослава Всеволодовича.
Великий князь Юрий стоял на реке Сити, когда узнал о сожжении Владимира и гибели семьи. «Так ли Господи угодно милосердию Твоему? Зачем я остался один?» – отвечал он словами Иова, получив страшную весть. Затем, тотчас же поборов свое великое горе, он послал воеводу Дорожа с трехтысячным отрядом произвести разведку противника. Дорож вернулся и объявил, что татары уже обошли русское войско с нашего правого крыла. Тогда Юрий сел на коня и вместе с братом Святославом и тремя племянниками бесстрашно выступил против врагов 4 марта 1238 года.
Скоро произошла встреча с татарами. Русские бились мужественно и долго, но были совершенно разбиты окружившими их огромными татарскими полчищами. Убитых было великое множество. Самому князю Юрию была отрублена голова.
Молодой племянник Юрия Василько, который в 1224 году не успел подойти к Калкскому побоищу, был взят в плен; татарам очень хотелось, чтобы он принял их обычаи и воевал вместе с ними. Но благородный Василько отверг с укоризнами предложение поганых и был ими убит в Шернском лесу. По сохранившимся известиям, Василько был красив лицом, имел ясный и вместе с тем грозный взгляд, был необычайно храбр, отважен на охоте, сердцем легок, до бояр ласков. Когда он умирал под ударами татар, то молился вслух: «Господи, Ты знаешь тайны сердца моего, знаешь все нечистоты мои; очисти меня от грехов моих» – и затем, вознеся молитву за малолетних сыновей своих, Бориса и Глеба, и за всех братьев христиан, возблагодарил Господа за свою славную кончину и предал Ему дух. Православная церковь причла его к лику святых, так же как и погибшего на Сити великого князя Юрия.
Его обезглавленное тело было найдено ростовским епископом Кириллом и вместе с телом Василька, брошенным татарами в Шернском лесу, погребено в Ростовском соборе. Голова же князя Юрия была найдена позднее и также положена в гроб вместе с телом. Когда через два года гробы были перевезены во Владимирский собор, где мощи почивают до настоящего времени открыто, то произошло невиданное чудо: святая глава Юрия так прильнула к своему телу, что не осталось и следа ее отделения.
От Сити татары двинулись на Торжок, еще ими не взятый, били его две недели пороками и наконец овладели 23 марта, после чего избили всех жителей.
Затем они направились по Селигерскому пути на Новгород, но, не доходя 100 верст, повернули назад. Очевидно, Батый, войдя в страну речную и болотистую, опасался потерять при оттепели, которая должна была скоро начаться, всех лошадей, а также боялся развития болезней от непривычной для монголов весенней влажности воздуха.
Повернув от Новгорода, татары двинулись к югу, направляясь в степи, но были по пути надолго задержаны у незначительного города Козельска. Здесь сидел князем один из Ольговичей – Василий, еще малый ребенок. Но жители Козельска решили: «Хотя князь наш и молод, однако положим живот свой за него, и здесь славу и там небесные венцы от Христа Бога получим». Татары вынуждены были осаждать город в течение семи недель, встретив упорнейшее сопротивление; наконец, они разбили городские стены и взошли на вал, но горожане, однако, и тут защищались с необыкновенной отвагой; одни резались с врагом ножами, другие, выйдя из города, напали на татарские полки и убили четыре тысячи неприятеля, причем дрались до тех пор, пока все не были истреблены. Озлобленные татары не оставили в живых ни одного человека; все старики, женщины и младенцы были перебиты; юный же князь потонул, по преданию, в крови. Татары прозвали Козельск злым городом.
После взятия Козельска, вступив в половецкие степи, Батый разбил знаменитого Котяна, тестя Мстислава Удалого; тогда Котян с 40 тысячами своего народа удалился в Венгрию, где им были отведены земли.
В следующем, 1239 году татары снова появились на северо-востоке. Они взяли земли мордвы и, дойдя до реки Клязьмы, сожгли Гороховец. Весть об их новом нашествии произвела необычайный ужас; жители городов и сел бежали сами не зная куда.
Впрочем, татары дальше Клязьмы на этот раз в северо-восточной Руси не ходили, но зато Батый со всеми своими силами двинулся в Поднепровье. Скоро были сожжены и разграблены Чернигов и Переяславль Южный. После этого двоюродный брат Батыя, князь Менгу, двинулся для производства разведки к самому Киеву и отправил к князю Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, сидевшему в это время здесь, послов с дарами, склоняя его и граждан к сдаче; но послов не послушали, и они были убиты; князь же Михаил оставил город и отправился искать себе убежища и помощи в Венгрии.