Над умирающим царем быстро совершили обряд пострижения в схиму и нарекли его Ионой.
Так умер Грозный, едва достигнув 54-летнего возраста. Память о многих славных делах, совершенных им, и рядом с этим и о многих жестоких казнях его навсегда будет жить в сердцах русских людей.
Иоанн был, конечно, вполне подходящим человеком для решения тех великих задач, которые достались ему в наследие от предков по собиранию Русской земли под единою властью московских государей.
К сожалению, многие печальные обстоятельства с раннего детства тяжко ложились на его впечатлительную и страстную душу и вызвали чрезмерную раздражительность, переходившую порой в необузданную ярость, проявления коей так омрачили вторую половину его царствования и привели наконец к сыноубийству, которым Грозный, но глубоко несчастный царь собственной рукой разрушил все то, что он созидал с таким страстным рвением в течение всей своей жизни.
Русский народ, чуткий и отзывчивый, оценил, конечно, все тяжелые условия, при которых царствовал Иоанн, а поэтому не дал ему названия Кровожадного или Жестокого, а прозвал только Грозным, так же, как и его великого деда – Иоанна III. Поэтому и мы в настоящее время не имеем права судить Иоанна строже, чем судили его современники и подданные. Надо всегда помнить, что он жил в XVI веке, когда взгляды на убийства и на казни были иные, чем в наше время; надо не забывать также, что казни эти совершались им только во имя блага своей земли – для искоренения крамолы, и если при этом гибли иногда невинные, то справедливо карались и виновные; а что крамола и измена была велика, припомним только Курбского, не постыдившегося стать во главе польских отрядов, чтобы вторгнуться в нашу землю, князя Мстиславского, сознавшегося, что он навел крымского хана на Москву, и князя Ф. Бельского, водившего шведов к Орешку.
Перед тем, чтобы перейти к изложению событий, наступивших после смерти Грозного, нам необходимо дать краткий очерк состояния Московского государства ко времени его кончины, а также упомянуть, что делалось в это время в Западной Руси, подвластной Польско-Литовскому государству.
Мы видели, что все долгое царствование Грозного было непрерывной борьбой с многочисленными внешними врагами; это вызвало, разумеется, сильнейшее напряжение всех сил населения, поставлявшего как людей для пополнения рядов московского войска, так и снабжавшего царскую казну средствами для содержания этого войска. Мало того, на население возлагались также заготовка ядер и свинца для пушек и пищалей и выделка пороха; в 1555 году царь писал новгородским дьякам: «Как к вам пушкари приедут, то вы немедленно велите новгородским кузнецам сделать 600 ядер железных по кружалам, какие посланы с пушкарями, и велите кузнецам ядра делать круглые и гладкие и как им укажут пушкари… За пушкарями смотреть накрепко, чтобы они у кузнецов посулов и поминков не брали». Пороху в 1545 году приказано было брать в Новгороде «с 20 дворов по пуду зелья, со всех без исключения… К людям, объявлявшим, что им зелья добыть нельзя, посылались мастера ямчужные (селитряные) и пищальники – указывать им, как варить зелье».
Особенно тяжела была, разумеется, служба для обитателей пограничных с южными степями городов и станиц, которые зорко должны были следить за появлением татар; ввиду важности этой пограничной службы главное заведование ею поручалось самым близким к государю людям: в 1571 году ею ведал князь Михаил Иванович Воротынский, а после него – боярин Никита Романович Юрьев.
Вот некоторые из распоряжений, относящихся к несению сторожевой пограничной службы: «А станичникам бы к своим урочищам ездить и сторожам на сторогжах стоять в тех местах, которые были бы усторожливы, где бы им воинских людей можно усмотреть. Стоять сторожам на сторогжах, с коней не ссаживаясь, попеременно, и ездить по урочищам попеременно же, направо и налево, по два человека, по наказам, какие будут даны от воевод. Станов им не делать, огонь раскладывать не в одном месте; когда нужно будет кому пищу сварить, и тогда огня в одном месте не раскладывать дважды; в котором месте кто полдневал, там не ночевать… А которые сторожа, не дождавшись смены, со сторогжи сойдут, и в то время государевым украинам от воинских людей учинится война, тем сторожам от государя быть казненными смертью… Воеводам и головам смотреть накрепко, чтобы у сторожей лошади были добрые и ездили бы на сторогжи о двух конях…»
Мы видели, что Грозный щедро жаловал своих военно-служилых людей – боярских детей и дворян, число которых в его царствование выросло в чрезвычайно больших размерах, и что главным видом этого жалованья, как и при его предшественниках, было наделение их землею – поместьями, за что они обязаны были служить до конца своих дней; при этом, создав опричнину, Иоанн произвел огромную переборку землевладения во всем государстве: он переводил потомков бывших удельных князей из их родовых вотчин, расположенных преимущественно в середине Московского государства, на окраины, а освободившиеся таким образом земли раздавал на поместном праве военно-служилому сословию.
Эта всеобщая перетасовка, начавшая усиленно производиться вслед за учреждением опричнины, достигла своей цели: она сокрушила землевладение родовой знати и в корне подорвала ее силу и значение, выдвинув вместо нее военно-служилое сословие и создав во всем государстве однообразные порядки владения землею; в тех обстоятельствах, в которых находился Иоанн, перетасовка эта была, без сомнения, необходима; но, как мы говорили, она производилась чересчур круто и быстро, и поэтому крайне тяжко отражалась на благосостоянии всего населения. Высшее сословие разорилось от этих невольных и внезапных перемещений. Но нелегко было положение и их рабочих – крестьян, которые попадали в зависимость к новым – мелким и бедным хозяевам. Так же тяжело это было для тяглых крестьян, сидевших на государственных землях, которые ввиду огромного роста военно-служилого сословия тоже раздавались в поместное владение боярским детям и дворянам. Ввиду всего этого крестьяне при всякой возможности спешили уходить на новые места, чтобы селиться на льготных для них условиях, причем первоначально само правительство поощряло их передвижения для заселения обширных земель, приобретенных завоеваниями на восточной окраине государства.
По этим причинам уменьшение крестьянского населения в самом сердце Московского государства достигло в последние годы Грозного весьма значительных размеров; по дороге к Москве, «между Вологдой и Ярославлем, встречается по крайней мере до пятидесяти больших деревень, – говорит англичанин Флетчер, бывший там в конце XVI века, – которые совершенно оставлены, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства…». Конечно, при таком повальном уходе крестьянского рабочего люда на восточные и отчасти южные окраины положение военно-служилого сословия, получавшего поместья в местностях, где не было рабочих рук, стало крайне тяжелым, и оно лишалось необходимых средств, чтобы исправно являться на службу. Описанное явление, естественно, вызвало сильную тревогу правительства, и оно начало прибегать к различным мерам по стеснению крестьянских переходов, которые привели впоследствии к необходимости их полного прикрепления к земле, или к так называемому крепостному праву.
Общее оскудение Московского государства, истомленного беспрерывными войнами и чересчур быстрою ломкою крупного землевладения, было одной из главных причин, почему Иоанн решил окончить войну с Баторием и шведами, потеряв при этом Ливонию и морское побережье. У царя не было средств вести дальше борьбу, казна его опустела, и он оставил после себя крупные долги частным лицам. Потеря морского побережья повлекла, в свою очередь, сильное сокращение нашей внешней торговли. Флетчер в своей книге «О государстве Русском», изданной в 1591 году в Англии, указывает на это резкое падение нашей торговли и приводит некоторые любопытные данные, например: «Льном и пенькой ежегодно нагружались в Нарвской пристани до 100 больших и малых судов, теперь не более 5. Причина упадка… закрытие Нарвской пристани со стороны Финского залива, который находится теперь в руках и владении шведов; другая причина заключается в пресечении сухопутного сообщения через Смоленск и Полоцк, по случаю войн с Польшею…; воск, которого ежегодно отправляли в чужие края до 50 000 пудов… – теперь вывозят ежегодно только до 10 00 пудов… Несколько лет тому назад сала вывозилось ежегодно до 100 000 пудов, теперь не более 30 000… Прежде иностранные купцы вывозили за границу до 100 000 кож, теперь это количество уменьшилось до 30 000 или около того…»
Конечно, разорение, внесенное перетасовкой землевладения и усугубленное страшным упадком торговли, вызвало общую тесноту, обеднение и злобу друг против друга. Знать была недовольна своим насильственным переселением и земельным разорением и виновника этого видела в военно-служилом сословии. В свою очередь, последнее негодовало на более крупных земельных собственников, которые всякими правдами и неправдами, а порой и силой, переманивали на свои земли крестьян из владений мелкопоместных людей. Недовольны были и крестьяне зависимостью, в которую они попали к новым, мелким земельным собственникам; наконец, недовольно было и посадское население городов, так как в городах этих стали во множестве размещаться войсковые части, выживавшие посадских людей из их усадеб и часто чинившие им насилия, хотя Иоанн строго наказывал воевод, которые позволяли своим ратным людям буйствовать в Русской земле.
Это недовольство тяглых людей своим положением заставило их усиленно уходить за рубеж, в вольное казачество на Дон, которое стояло в стороне от государства и высылало, как мы видели, временами большие партии воровских казаков, преимущественно на Волгу.
Тяжелому состоянию русского общества в последние годы жизни Грозного способствовал, помимо неудач в войне с Ливонией и страшного набега Девлет-Гирея, также и ряд ужасных моров, сильно опустошавших нашу Родину, хотя правительство, как и при прежних государях, крайне тщательно оберегало границы и прибегало к жестоким мерам для предупреждения занесения заразы; по рассказам англичан, во время язвы 1571 года все дороги были загорожены, а кто пытался проехать непозволенными путями, того сжигали.