Пригладив темные волосы, он направился по дорожке вниз – где, за двумя поворотами, стоял небольшой дом. Там Илькар жил уже год, с момента приезда.
Подходя к дому, маг услышал тихую мелодию, и замедлил шаг. По манере игры он узнал гостя, ещё не увидев его. Вимминаль, мастер музыкальной магии, скрипач, и в какой-то степени его нынешний наставник.
И это действительно был он, невысокий и хрупкий, с облаком седых волос, пряди которых резко выделялись на смуглой золотистой коже. Скрипач стоял у небольшого озерца, и смычок порхал в его руках, наполняя пространство негромкими волнами музыки.
Сейчас в ней не содержалось магии; Вимминаль часто играл лишь для собственного удовольствия, и удовольствия тех, кто оказывался рядом. Первые несколько месяцев Илькар не мог этого понять.
– На-эри, – приветствовал островитянина маг, подождав, пока музыка смолкнет.
– На-эри, Илькар, – с улыбкой обернулся Вимминаль, сверкнув зелеными глазами. Он перевел взгляд на футляр в руке мага и улыбка погасла: – Опять не выходит?
– Опять, – Илькар опустился на стоявший у входа в дом плетеный стул. Поначалу мебель казалась совершенно ненадежной, но теперь маг уже привык. – Скажи, Вимминаль, что я делаю не так?
Он задавал этот вопрос уже восемьдесят три раза и каждый раз получал такой же ответ – мягкую улыбку.
– Но почему? – на сей раз маг решил не отступать. – Если ты сейчас сыграешь какое-нибудь заклинание – я повторю эту мелодию до последней ноты! Может, не сразу, но запомню и через небольшое время смогу сыграть в точности как ты; сам же говорил, что моя техника исполнения безупречна.
– Это так, – согласился Вимминаль. – И сейчас повторю то же.
– Почему тогда не выходит? Я же знаю, что могу сыграть большинство чар… во-всяком случае, твоих. И в скрипке у меня нет никаких изъянов. И силы у меня хватает; я точно знаю, что мой запас энергии больше, чем у десятка твоих соплеменников. Почему?
Он не надеялся на ответ. И тем неожиданнее прозвучали слова:
– Тебе не хватает веры.
– Что? – удивился Илькар. – Вимминаль, я уверен в своих силах. Поверь, учителя в Двенадцати Шпилях этому уделяют много внимания, а я закончил обучение с отличием. Я совершенно точно знаю свои силы, и у меня нет ни капли неуверенности.
– Я не об этом, – покачал головой островитянин. – Илькар, какой у тебя цвет?
Магу потребовалась пара секунд, чтобы вникнуть в вопрос; в отличие от мебели, с местным терминам освоиться было сложнее. Даже по прошествии года он мешкал, переводя странные символы Архипелага в привычные.
– Палитра, сам же знаешь. Нет ярко выраженных способностей ни к одной сфере.
– А какой все же любимый?
– Изменчивая лазурь, опять-таки знаешь, – ответил Илькар, подавляя раздражёние.
– Что самое сильное ты сможешь сыграть этим цветом здесь? – продолжал Вимминаль.
Маг задумался, перебирая в памяти Водные заклинания и выбирая те, которые не разрушат тут все вокруг.
– «Восход водного дракона», пожалуй. Только озеро маловато, и дракон тоже выйдет небольшим.
– Сделай это, – посоветовал Вимминаль. – А потом вспомни все, что чувствовал.
Илькар вздохнул. Поднявшись со стула, он бережно положил на него футляр со скрипкой и протянул руку к озеру. Схема заклинания сплелась в уме мгновенно; видимые лишь ему линии наполнила легко текущая сила.
Вода в озере взметнулась ввысь, принимая очертания могучего зверя; массивный, сотканный из жидкости дракон, точная копия Панрайда Водного, навис над двумя людьми.
– Удерживать его? – поинтересовался Илькар.
– Не обязательно, – покачал головой Вимминаль, и дракон по воле мага с грохотом осыпался брызгами, вернув озерцо на место. – А теперь вспомни.
– Все было как обычно.
Вимминаль улыбнулся и направился к дороге, бросив через плечо:
– Верно. Как обычно. Вспомни. И ничего не жди.
Илькар остался в одиночестве, пытаясь понять смысл произнесенного. Образ мышления местных жителей до сих пор ставил его в тупик. Вот что бы это все значило?
Он опустился на землю рядом со стулом, пытаясь вспомнить то, что делал, создавая заклинание. Нормальный порядок действий: сосредоточение, восстановление в памяти схемы, наполнение силой, направление вовне себя.
Стоп. Нет. Это – то, что делал. А Вимминаль сказал – «то, что чувствовал».
Что он чувствовал, сплетая чары? Что он вообще чувствует, делая это?
Сначала – искру восторга, впервые вспыхнувшую тогда, когда десятилетний мальчишка, замирая от восхищения, следил за тем, как водные потоки свиваются вокруг узкой ладони мастера Гиллима. И сейчас искра эта лишь разгорается сильнее, когда он сам направляет волшебную силу, придавая форму своему желанию…
А затем – осознание того, что надо сделать, и безоговорочная уверенность в том, что все получится, воспитанная, опять-таки, Гиллимом…
Нет.
Не уверенность.
Вера в то, что все получится.
Неоткуда ещё взяться уверенности в своих силах у ученика, особенно при обучении в Двенадцати Шпилях. А вот вера в себя – это то, что любой наставник просто обязан привить.
Но для чего вера тут? В конце концов, он-то – уже состоявшийся маг… Ещё и совет «ничего не ожидать». Как это можно-то, когда знаешь, что должно получиться в итоге?
Осознание пришло совершенно неожиданно, и Илькар лишь удивился – как не понимал этого раньше?
Магия материка и его родной страны подобна науке с четкими расчетами и формулами. И в этом случае действительно нужна была уверенность, и можно было ожидать просчитанного результата. Как строитель, возводя дом по выверенным чертежам, ожидает, что получится хорошее, крепкое здание.
А здесь, на Архипелаге, они сами называют свое волшебство Искусством. И нужно тут нечто иное…
Он ведь и сам, читая книги, слушая музыку, глядя на картины, удивлялся – как авторам, не применяя волшебства, удается заставить поверить? Поверить в то, что они изображают, какие образы передают?
И магическое обучение тут было ни при чем. Фактически, волшебным тут было лишь наполнение мелодии или красок собственной силой.
Главное – вера в то, что сможешь передать то, что рождается внутри тебя. Слушателям, зрителям, миру… какая разница?
Илькар вскочил на ноги; лишь усилием воли заставляя себя двигаться помедленнее, он расстегнул футляр и извлек скрипку. Прижался щекой к гладкому дереву, прикрыл глаза, поднимая смычок.
Он играл уже знакомую ему мелодию – но сейчас не ожидал от нее магического результата, на котором ранее сосредотачивался. Сейчас маг вообще не думал о результате – он просто играл, погружаясь в мелодию, и радуясь этому.
Илькар не сразу заметил, что сейчас музыка звучит чуть по-другому – не так, как играл Вимминаль. А когда заметил, то не стал исправлять; ему самому так было лучше. И теперь мелодия казалась родной, своей – несмотря на то, что написана была ещё до его рождения.
Он играл, просто наслаждаясь музыкой, и все ярче разгоралась искра восторга – от того, что он может так вызывать к жизни нежную, мягкую мелодию.
Что-то холодное и мокрое коснулось лба; Илькар открыл глаза и увидел – как вокруг него танцуют водяные струи, сплетаясь и расходясь в такт мелодии, которую пела скрипка на его плече.
И маг счастливо рассмеялся, продолжая играть.
27.12.2008
Дело о стреле
Белую стрелу уже вынули из тела и передали для изучения; впрочем, хмуро рассматривавший погибшего Теммер Велль вполне мог представить, как все выглядело.
Мастер-артефактор Домир Скон утром пришел к себе в кабинет, открыл окно, сел за стол и начал работать. Почти сразу стрела, легко прошедшая сквозь сплетенные вокруг дома защитными амулетами чары, ударила ему в голову и мгновенно убила.
И как расследовать? Направление, откуда стреляли, вычислить легко. Только не поможет: магически усиленные луки могут послать снаряд на огромное расстояние. Местность открытая, ничего не мешает. Убийство случилось ранним утром, никого вокруг не было.
Отступать старший следователь Изумрудной Сети не собирался. Но даже ветерану магического сыска нужна зацепка.
– Что за стрела? – спросил Велль.
– Очень качественная работа, – отозвался Сольен Тималь, помощник следователя. – Что интересно – сама стрела работы Скона; поэтому и пробила щиты.
– То есть?
– Амулеты делал тоже Скон; убийца усилил подобие, и добавил чары резонанса, как сказали специалисты. В общем, щиты пропустили стрелу, приняв за часть себя.
– Хитро, – покачал головой Велль. – А чары поиска цели были?
– Нет. В любом случае, их-то бы щиты точно сорвали.
– Значит, это стрелок хороший… – рассудил Велль. – Круг сужается.
Профессиональная репутация у Скона была отличной; личная – совершенно наоборот. Ходило немало слухов, что он портил чужую работу или даже заставлял артефакты взрываться в руках у конкурентов; но доказательств не было. А вот вытеснял из дела соперников он не раз, но это было обычно для любой торговли.
Конечно, недоброжелателей хватало. Но требовался человек, способный достать стрелу, нанести зачарование и послать в цель.
Первым делом Велль подумал именно о конкурентах и немедля отдал приказ собрать о них все сведения.
К вечеру «изумруд» доклады изучил самым скрупулезным образом. Как оказалось, ныне обитающих неподалеку конкурентов было пятеро. Но надежда, что убийца найдется быстро, растаяла почти сразу.
Для начала, осторожный Скон особо следил, чтобы его изделия не попадали в руки бывшим соперникам. А попытка изучить мотивы и возможности каждого наткнулась на не меньшие сложности.
Скимм Дельфар. Его дело Скон серьёзно подорвал, хотя некоторые связи Дельфар сохранил, и теоретически, стрелу достать мог. Но весь день убийства он находился в столице, и его там постоянно видели. Вернулся только поздним вечером.
Келло Сатей. Тоже потерял почти все из-за Скона; но и у него алиби. Подозревать можно потому, что он – мастер защитных амулетов, и вполне мог соорудить заклятие для резонанса. Но вот беда – с боевыми чарами никогда не работал, и по авторитетному мнению, просто не смог бы нанести нужное плетение на стрелу. И тоже алиби – в городе, на свадьбе у приятеля. Три десятка свидетелей.