Юлан и Элаи стремительно пролетели под обеими входными арками и вынырнули наружу, под темное небо. За кормой, на крыше храма, оглушительно взревела сирена.
Юлан Дор рассматривал драгоценную добычу – овальную плоскую табличку из прозрачного материала, покрытую дюжиной строк непонятных маленьких символов.
«Мы победили! – восхищенно лепетала Элаи. – Ты – властелин Ампридатвира!»
«Осталось добыть вторую половину, – возразил Юлан. – Скрижаль из храма Каздала».
«Но… это безумие! Ты уже получил…»
«Одна скрижаль бесполезна без другой».
Девушка продолжала возбужденно возражать и замолчала только тогда, когда их воздушный экипаж завис перед входной аркой храма Каздала.
Продвигаясь под сводом сумрачного прохода, машина задела какую-то натянутую проволоку – из потолочного желоба вывалилась масса камней. Отскочив от обтекаемого корпуса, первый камень толкнул машину в сторону. Юлан выругался: теперь охрану нельзя было застать врасплох.
Он потихоньку летел под самым сводом, чтобы держаться в тени. Вскоре появились два сторожа с факелами в руках; осторожно выбирая дорогу среди ловушек, они искали причину обвала. Как только они прошли под машиной, Юлан нажал на рычаг акселератора и вынырнул из-под второй арки в просторный неф храма. Так же, как в храме Пансиу, скрижаль блестела на возвышении посреди устрашающей внутренней крепости.
Здесь охранники не дремали, напряженно глядя в сторону входа.
«Да поможет нам дерзость!» – сказал Юлан Дор. Он стремительно пролетел над ограждениями, ямами-западнями и рвом, наполненным пузырящейся жидкостью, приземлился радом с центральным постаментом, открыл купол кабины и выпрыгнул наружу. Охранники бежали к нему, замахнувшись копьями, но он успел схватить табличку. Первый из охранников швырнул копье; взмахнув шпагой, Юлан отбил древко на лету и бросил скрижаль в кабину аэромобиля.
Охрана уже подоспела: если бы Юлан попытался залезть в кабину, его проткнули бы сзади насквозь. Вместо этого он бросился в атаку: разрубил пополам копье второго охранника и подрезал тому плечо обратным движением шпаги, схватил древко третьего и потянул его к себе – тот напоролся на острие клинка. Первый сторож боялся подступиться и звал других на подмогу. Юлан Дор повернулся и вскочил в кабину. Первый охранник подбежал и попробовал оттащить его назад. Юлан, не глядя, ткнул шпагой через плечо и попал противнику в щеку. Истекая кровью, тот отшатнулся с истерическим воплем. Юлан Дор потянул на себя подъемный рычаг – машина взмыла в воздух и понеслась к выходу.
Как только они вылетели, сирена на крыше храма Каздала стала вторить разносившемуся по всему городу хриплому вою сирены храма Пансиу.
Воздушный экипаж спокойно дрейфовал высоко в небе.
«Смотри!» – воскликнула Элаи, схватив Юлана за предплечье. Толпы мужчин и женщин с факелами – и «серых», и «зеленых» – в панике теснились на улицах, разбуженные сиренами.
Элаи ахнула: «Я их вижу! Вижу! Людей в зеленом! Как это может быть? Неужели они всегда…»
«Наваждение кончилось, – отозвался Юлан. – И не только для тебя. Там, внизу, они тоже впервые увидели друг друга…»
Впервые за много веков «серые» смотрели на «зеленых», а «зеленые» – на «серых». Их лица морщились, искажались нервными гримасами. Юлан Дор видел, как в дрожащем зареве факелов они с отвращением отшатывались друг от друга, слышал раздававшиеся со всех сторон выкрики: «Демон!… Демон!… Серый призрак!… Мерзкий зеленый бес!»
Тысячи одержимых с факелами в руках толпились, обменивались угрожающими взглядами и оскорблениями, но избегали прикасаться друг к другу, вскрикивая от ненависти и страха. «Все они спятили, – думал Юлан. – У них у всех что-то случилось с мозгами…»
Словно по сигналу, толпа принялась неистово драться – с улиц доносился яростный рев, от которого холодела кровь. Элаи отвернулась, ее плечи содрогались от плача. Внизу творились ужасные вещи, никто никого не жалел – ни женщин, ни детей; если человек носил одежду другого цвета, значит, он заслуживал смерти!
По краям дерущейся под машиной толпы стали раздаваться особенно громкие, радостно лающие звуки: появилась дюжина лениво передвигавшихся гаунов – их белые черепа возвышались над «серыми» и «зелеными». Они хватали всех, кто попадался под руку, вспарывали им животы, ломали конечности, рвали их на части. Взаимная ненависть горожан уступила место страху. «Зеленые» и «серые» разделились и разбежались по домам. Через некоторое время на улицах остались только шаркающие по окровавленной мостовой гауны.
Юлан Дор наконец поднял глаза и схватился за голову: «Что я наделал? Все это из-за меня?»
«Рано или поздно это должно было случиться, – глухо отозвалась Элаи. – Если бы Солнце не погасло раньше».
Юлан поднял с сиденья две блестящие таблички: «Вот оно, заветное сокровище! Скрижали Рогола Домедонфорса. За ними я плыл тысячу лиг по Мелантинской Пучине. А теперь они у меня в руках. Надо сказать, выглядят они, как бесполезные куски стекла…»
Воздушный экипаж парил высоко в небе, и развалины Ампридатвира отражали лучи бесчисленных звезд, как тусклые кристаллы. Пользуясь индикаторами панели управления в качестве источника света, Юлан Дор совместил две овальные таблички. На них появились многочисленные черточки, соединившиеся в символы, и символы стали словами древнего чародея:
«Неразумные дети мои! Рогол Домедонфорс умирает – но ему суждено жить вечно в Ампридатвире, который он любил и которому он служил! Когда рассудок и стремление к добру позволят восстановить в городе мир и порядок – или когда очередная кровавая баня отучит вас от стадного легковерия и потворства бессмысленным страстям, когда погибнут все, кроме самых выносливых и предусмотрительных – тогда прочтут эти скрижали. Тому, кто видит эти строки, я говорю: ступай к башне Судьбы, к башне с желтым куполом, поднимись на самый ее верх и покажи красное левому глазу Рогола, желтое – правому, а затем синее – обоим глазам. Сделай, что я говорю, и ты обретешь власть Рогола Домедонфорса!»
«Где башня Судьбы?» – спросил Юлан Дор.
Элаи покачала головой: «У нас есть башня Родейля, Красная башня, башня Визгливого Призрака, башня Звонких Труб, Птичья башня и башня Гаунов – но про башню Судьбы я никогда не слышала».
«Но тебе известна башня с желтым куполом?»
«Не помню».
«Что ж, утром мы ее найдем».
«Утром…» – девушка сонно прислонилась к плечу Юлана.
«Утром…» – повторил Юлан, поглаживая ее светлые волосы.
Когда взошло старое красное Солнце, они медленно пролетели над городом. Обитатели Ампридатвира уже проснулись – всеобщая резня возобновилась еще перед рассветом.
Теперь убийства стали не такими дикими и необузданными, как ночью. Теперь они планировались заранее. Шайки мужчин прятались, устраивая западни зазевавшимся противникам, или вламывались в дома и душили женщин и детей.
«Похоже на то, что скоро в Ампридатвире не останется никого, кому могло бы оказаться полезным могущество Рогола», – пробормотал Юлан Дор. Повернувшись к Элаи, он спросил: «У тебя есть родители? Ты не боишься за жизнь своих родных?»
Девушка покачала головой: «Моих родителей съели гауны. Всю жизнь я прожила с братом отца. Он – скучный и противный самодур».
Юлан Дор отвернулся – и тут же увидел желтый купол. Таких куполов больше нигде не было – он нашел башню Судьбы.
«Вот он!» – Юлан протянул руку и повернул летающую машину к желтому купулу.
Приземлившись на одной из террас, они прошли по пыльным коридорам к антигравитационному колодцу и поднялись на верхний этаж. Там они обнаружили небольшое помещение, украшенное яркими панно, изображавшими собрание городской знати: мужчины и женщины в разноцветных шелковых одеяниях беседовали и пировали. В центральной части этой панорамы, напротив входа, придворные почтительно обращались к правителю-патриарху – суровому старцу с горящими глазами и седой бородой. Старец, облаченный в пурпурную мантию с черной каймой, сидел в кресле из резного дерева.
«Рогол Домедонфорс!» – едва слышно произнесла Элаи, и в небольшом зале наступила тишина – все вокруг словно затаилось. Юлан Дор и девушка чувствовали, что их дыхание всколыхнуло давно застывший без движения воздух; глаза, смотревшие со стен, сверлили их…
«Красное показать левому глазу, – нарушил молчание Юлан. – Желтое – правому. Синее – обоим глазам. Что ж, в коридоре я видел синие кафельные плитки, и на мне – красный сюртук».
Они нашли и отломили от стены две синие плитки, а затем и желтый кусок мозаики, после чего Юлан Дор оторвал полоску от манжеты своего сюртука, поднес красный обрывок к левому глазу портрета старца, желтую мозаику – к правому и, наконец, синие плитки к обоим глазам.
Что-то щелкнуло, послышались скрип и жужжание – словно где-то неподалеку проснулась сотня пчелиных ульев.
Часть стены отодвинулась, открылся проход с ведущими вверх ступенями. Юлан поднялся по ступеням; Элаи следовала за ним по пятам.
Они взошли на залитую дневным светом площадку под куполом башни. В центре на подставке стоял блестящий цилиндр из черного стекловидного материала, с закругленным верхом.
Жужжание усиливалось, сливаясь в высокий ноющий гул. Черный цилиндр задрожал, стал почти прозрачным, размягчился и чуть оплавился. В глубине его виднелась белесая комковатая масса – мозг?
Цилиндр ожил.
Из него протянулись во все стороны колеблющиеся псевдоподии. Прижавшись друг к другу, Юлан и Элаи смотрели, как завороженные. На конце одного из черных щупалец вырос глаз, на конце другого образовалось ротовое отверстие. Глаз внимательно рассмотрел молодого человека в красном сюртуке и девушку в сером плаще.
«Приветствую вас из бездны прошлого, добро пожаловать! – весело произнес черный рот. – Значит, вы пришли наконец – пришли разбудить Рогола Домедонфорса? Что ж, я неплохо выспался, хотя мне показалось, признаться, что я спал слишком долго. Сколько времени прошло? Двадцать лет? Пятьдесят? П