е обитатели пещер никогда не ошибаются в выборе очередной жертвы?»
Старейшина раздраженно постучал пальцами по столу: «Учение неопровержимо, потому что те, кого забирают ангелы смерти, никогда не выживают – даже если перед этим возникает впечатление, что умирающие здоровы и полны жизненных сил. Нельзя не признать, что падение с утеса на скалы способствует их кончине, но таково милосердие Елисея, дарующего быстротечную смерть и тем самым избавляющего нас от мучительной и, возможно, продолжительной агонии. Существующая система целиком и полностью благотворна. Ангелы смерти забирают только обреченных, которые затем входят через портал утеса в Безднум, страну блаженства. Время от времени еретики возражают против Канона, и в таких случаях… надеюсь, однако, что вы разделяете каноническое вероучение?»
«Всей душой! – подтвердил Кугель. – Догматы вашей веры – очевидная истина». С этими словами Кугель опорожнил кубок вина. Как только он поставил кубок обратно на стол, его ушей коснулись переливчатые, едва слышные звуки музыки – бесконечно сладостные и бесконечно печальные гармонии. Все сидевшие под навесом беседки замолчали, хотя сам Кугель еще не был уверен в том, что на самом деле что-то услышал.
Старейшина слегка пригнулся к столу и тоже выпил вина. Только после этого он взглянул наверх: «Над нами летят ангелы смерти».
Кугель задумчиво погладил подбородок: «Что позволяет защититься от этих крылатых убийц?»
Вопрос был сформулирован неудачно. Растопырив уши, старейшина негодующе уставился на нарушителя традиций: «Если человеку суждено умереть, появляются ангелы смерти. Если нет, ему нечего бояться».
Кугель несколько раз кивнул: «Вы разъяснили вопрос, вызывавший у меня некоторое замешательство. Завтра – так как и вы, и я очевидно здоровы и не намерены умирать – поднимемся вместе к утесам и прогуляемся туда-сюда вдоль их подножия».
«Ни в коем случае! – отказался старейшина. – И вот по какой причине: в горах нездоровый разреженный воздух. Кроме того, там можно вдохнуть какое-нибудь пагубное испарение и заболеть».
«Понятно, тут больше не о чем говорить, – Кугель повернулся к танцующей молодежи. – Почему бы нам не поговорить о вещах не столь удручающих? Пока что мы живы и здоровы, и нас в какой-то степени скрывает навес беседки. Давайте есть и пить – и смотреть на то, как веселятся другие. Надо сказать, девушки из вашей деревни очень ловко пляшут».
Осушив свой бокал, старейшина поднялся на ноги: «Делайте, что хотите. Для меня, однако, настало время ритуального самоуничижения, составляющего неотъемлемую часть нашего богослужения».
«Я тоже сделаю нечто в этом роде через некоторое время, – пообещал Кугель. – Желаю вам успешного самоуничижения».
Старейшина покинул беседку, и Кугель лишился единственного собеседника. Вскоре, однако, несколько молодых людей, движимые любопытством, присоединились к нему, и Кугелю пришлось снова объяснять свое прибытие, хотя на этот раз он уделял меньше внимания варварскому невежеству своих вымышленных соотечественников, так как в состав собравшейся группы входили несколько девушек, и Кугеля возбуждали их непосредственные повадки и экзотическая внешность. Вино подали еще и еще раз – Кугеля уговорили попытаться исполнить местный танец, подпрыгивая, кружась и дрыгая ногами, причем он неплохо справился с этой задачей.
Выполняя это упражнение, он оказался поблизости от особенно привлекательной молодой особы, весело представившейся как Жиамль Враз. Закончив танец, она обняла Кугеля за талию, провела его обратно к столу и уселась ему на колени. Такой прямолинейный флирт не вызывал, судя по всему, никакого осуждения окружающих, и Кугель решился сделать следующий шаг: «Я еще не договорился о ночлеге. Может быть, мне следовало бы это сделать прежде, чем станет слишком поздно».
Девушка подозвала трактирщика: «Вы уже приготовили комнату для этого чужеземца с точеным каменным лицом?»
«Разумеется. Он может взглянуть на нее и сказать, подойдет ли ему такая спальня».
Хозяин заведения отвел Кугеля в приятное помещение на первом этаже, содержавшее кровать, комод, циновку и светильник. На одной стене висел ковер с лиловыми узорами на черном фоне, на другой – изображение исключительно уродливого ребенка, свернувшегося калачиком в прозрачном шаре. Комната эта вполне устраивала Кугеля, о чем он и сообщил трактирщику, после чего вернулся в беседку, откуда уже начинали расходиться подвыпившие посетители. Девушка, Жиамль Враз, все еще была в наличии и приветствовала Кугеля с теплотой, заставившей его забыть о последних остатках осторожности. Опустошив еще один бокал вина, он прошептал ей на ухо: «Может быть, я тороплю события или слишком высокого мнения о себе – но почему бы нам не удалиться в мою комнату и не поразвлечься?»
«Почему бы нет? – откликнулась девушка. – Я не замужем и, пока не выйду замуж, могу делать все, что хочу – таков наш обычай».
«Превосходно! – отозвался Кугель. – Ты пойдешь туда первая – или нам следует потихоньку обогнуть здание и зайти с заднего хода?»
«Пойдем вместе – скрывать тут нечего!»
Они направились в спальню вдвоем и выполнили там ряд эротических упражнений, после чего Кугель, утомленный исключительно беспокойным днем, заснул без задних ног.
Посреди ночи он проснулся и обнаружил, что Жиамль Враз ушла. Сонливость, однако, заставила его пренебречь этим обстоятельствам, и он вернулся в объятия Морфея.
Его снова разбудил стук гневно распахнутой двери; приподнявшись в постели, Кугель увидел, что, хотя Солнце еще не взошло, к нему в спальню ввалилась целая делегация во главе со старейшиной, с ужасом и отвращением взиравшим на сидящего в кровати чужеземца.
Остановившись в сумраке, старейшина протянул к Кугелю длинный дрожащий указательный палец: «Мне уже вечером показалось, что я заметил в нем еретические наклонности! Теперь тайное стало явным. Обратите внимание: он спал с непокрытой головой, а на подбородке у него нет никаких следов благочестивого помазания! Девица Жиамль Враз сообщила, что во время их совокуплений он ни разу не воззвал к Елисею с мольбой о благословении!»
«Ересь! Никаких сомнений быть не может!» – провозгласил другой член делегации.
«Чего еще ожидать от чужеземца? – презрительно вопросил старейшина. – Смотрите! Даже теперь он не желает осенить себя священным знамением!»
«Мне неизвестны ваши священные знамения! – протестовал Кугель. – Я ничего не знаю о ваших обрядах! Это не ересь – всего лишь невежество!»
«Подобным доводам невозможно доверять, – упорствовал старейшина. – Только вчера я изложил тебе, в общих чертах, принципы канонического вероучения».
«Достойная сожаления ситуация, – зловеще-горестным тоном заметил еще один делегат. – Ересь возможна только в результате оскверняющего отступления за пределы корректности».
«Неисправимое, фатальное извращение!» – так же скорбно откликнулся другой.
«Воистину! Увы, так оно и есть! – вздохнув, подтвердил делегат, стоявший в дверном проеме. – Несчастный, он сам навлек на себя гнев Елисея!»
«Пойдем! – позвал Кугеля старейшина. – Этот вопрос нуждается в безотлагательном решении».
«Не беспокойтесь! – возразил Кугель. – Позвольте мне одеться, и я покину ваше селение, чтобы никогда сюда не возвращаться».
«Чтобы заражать умы своими мерзостными повадками в других местах? Нет уж, не получится!»
Голого Кугеля схватили, вытащили из комнаты и, крепко поддерживая под локти, заставили промаршировать через парк к центральному павильону. Собравшиеся быстро соорудили на возвышении перед павильоном нечто вроде открытого сверху тесного квадратного загона из перекрещенных деревянных кольев, после чего Кугеля затолкнули в эту клетку. «Что вы делаете?! – кричал он. – Я не желаю участвовать в ваших обрядах!»
Никто не обращал внимания на его возгласы; теперь Кугель стоял в загоне, выглядывая через просветы ограждения. Тем временем деревенские жители поднимали в воздух большой воздушный шар из зеленой бумаги, наполненный горячим воздухом, нагретым тремя зелеными огненными веерами, зажженными под нижним отверстием шара.
Бледный рассвет озарил западные предгорья. Убедившись в том, что все было устроено по правилам, селяне отошли на окраину парка. Кугель пытался выбраться из загона, но размеры и взаимное расположение гладких деревянных кольев никак не позволяли ему ухватиться.
Небо светлело; высоко над площадкой перед павильоном горели зеленые огненные веера. Сгорбленный, покрывшийся гусиной кожей в зябком утреннем воздухе, Кугель расхаживал из угла в угол тесного загона. Издалека послышалась щемящая сердце музыка – Кугель остановился, как вкопанный. Таинственная музыка становилась громче, уже почти достигая порога фактической слышимости. Высоко в небе появилось крылатое существо в развевающихся, хлопающих на ветру белых одеждах. Оно опускалось – от страха у Кугеля стали подгибаться колени.
Ангел смерти завис над загоном, нырнул в него, окутал Кугеля белой мантией и попытался взмыть в воздух. Но Кугель схватился за перекладину клетки, и крылатое существо тщетно махало крыльями. Перекладина заскрипела, застонала, треснула. Кугель вырвался из душивших его объятий белой мантии и, приложив истерическое усилие, дернул на себя и расщепил деревянный кол. Схватив остроконечный обломок, он швырнул его в крылатое существо. Кол проткнул белую мантию; ангел смерти огрел Кугеля крылом по виску. Кугель поймал ребристый хитиновый выступ серой мембраны крыла и, навалившись всем телом, изо всех сил загнул его вверх и от себя – черный хитин переломился, мембрана порвалась, крыло обвисло. Испуганный ангел сделал гигантский прыжок, все еще не отпуская Кугеля; они свалились на крышу павильона и вместе соскользнули по ней на землю – Кугель откатился в сторону, а его обидчик принялся прыгать по поселку, размахивая одним крылом и волоча за собой другое.
Кугель пустился вдогонку, обрабатывая спину изувеченного существа обломком деревянного кола. Краем глаза он заметил, что местные жители смотрели на происходящее, оцепенев от ужаса – их слюнявые рты широко раскрылись так, словно они все вместе беззвучно вопили. Крылатое существо стало прыгать быстрее по тропе, поднимавшейся к утесам, но Кугель бежал за ним и яростно колотил дубиной по спине. Далекие горы ярко вспыхнули в лучах золотого Солнца; ангел смерти внезапно обернулся лицом к Кугелю, и Кугель почувствовал леденящий холод его взгляда – несмотря на то, что глаза существа были прикрыты капюшоном мантии. Обескураженный, задыхающийся, Кугель отступил на пару шагов – и только теперь осознал, что здесь, в одиночестве и без прикрытия, он оказался бы практически беззащитен, если бы другие человекообразные стервятники набросились на него с неба. Злобно выругавшись в адрес ангела смерти, Кугель повернулся и побежал обратно в деревню.