«Юкоуну – шут гороховый! – взорвался Кугель. – Вообразив, что я нанес ему ущерб, он отправил меня на Дальний Север – туда, где Солнце едва поднимается над горизонтом и светит не ярче ночника! Да уж, он надо мной изрядно подшутил! Но смеется тот, кто смеется последний! Вы сказали, что исключительно мне благодарны – давайте же, прежде чем приступить к выполнению любых других моих сокровенных желаний, обсудим, каким образом я мог бы от души отомстить Смешливому Волшебнику!»
Зараидес задумчиво кивнул и пригладил бороду пальцами: «Могу вам кое-что посоветовать. Юкоуну – человек тщеславный и чувствительный. Его самая уязвимая черта – потребность в самоутверждении. Повернитесь к нему спиной, пренебрегайте каким-либо общением с ним! Ваше гордое презрение ужалит его больнее, чем любая другая изобретенная вами неприятность».
Кугель нахмурился: «Такое возмездие представляется мне чрезмерно абстрактным. Если бы вы могли, например, вызвать демона, я дал бы ему надлежащие указания по поводу Юкоуну. Тогда со Смешливым Волшебником было бы покончено, и мы могли бы поговорить о других вещах».
Зараидес покачал головой: «Не все так просто. Юкоуну – хитроумная бестия, его не так-то легко застать врасплох. Он сразу узнáет, кто напустил на него демона, и нашим отношениям, на протяжении многих лет носившим характер сдержанного взаимопонимания, наступит конец».
«Вот еще! – фыркнул Кугель. – Неужели мудрец Зараидес боится встать на защиту справедливости? Неужели он остерегается наступить на мозоль неуверенному в себе, пугливому мерзавцу?»
«Откровенно говоря – да, – сказал Зараидес. – Солнце может погаснуть в любой момент, и я не намерен провести последние годы жизни, обмениваясь язвительными магическими шутками с Юкоуну, чья способность развлекаться, делая другим мелкие и крупные гадости, значительно превосходит мою склонность к такого рода забавам. А теперь слушайте: с минуты на минуту я должен заняться безотлагательным делом. В качестве окончательного выражения своей благодарности я мог бы перенести вас в любое место, по вашему усмотрению. Куда вы хотели бы отправиться?»
«Если вы больше ничего не можете для меня сделать, отправьте меня в Азеномей – туда, где Кззан впадает в Скаум!»
«Как вам угодно. Будьте добры, поднимитесь на эту площадку. Сложите руки на груди – вот так… Сделайте глубокий вдох и задержите дыхание. В процессе переноса не вдыхайте и не выдыхайте… Вы готовы?»
Кугель кивнул. Зараидес отступил на шаг и произнес заклинание. Кугель мгновенно взлетел и унесся прочь. Почти сразу же он почувствовал, что его подошвы прикоснулись к земле – он шел по главной улице Азеномея.
Кугель глубоко вздохнул: «После всех испытаний судьбы, после всех злоключений – я снова в Азеномее!» Недоуменно покачивая головой, он посмотрел вокруг. Древние строения, террасы над рекой, рынок – все было, как прежде. Неподалеку все еще находилась лавка Фианосфера. Отвернувшись, чтобы торговец редкостями его не узнал, Кугель неспешно направился в другую сторону.
«Что теперь? – размышлял он. – Прежде всего мне нужна новая одежда; затем неплохо было бы отдохнуть в гостинице, где я смогу на досуге оценить все аспекты положения вещей. Тому, кто намерен насмеяться над Смешливым Волшебником, следует тщательно подготовиться к этому проекту».
Через два часа – выкупавшийся, подстриженный, освежившийся, в новом черном костюме с красной и зеленой вышивкой – Кугель сидел в трапезном зале «Речной гостиницы» перед блюдом пикантных жареных колбасок и бутылью зеленого вина.
«В связи с определением методов и размеров справедливого возмездия возникают трудности, чреватые всевозможными каверзами, – думал Кугель. – Осторожность! Осторожность превыше всего!»
Он налил себе вина и съел несколько колбасок. Затем, открыв поясную сумку, он вынул из нее небольшой предмет, аккуратно завернутый в мягкую ткань: фиолетовую линзу, приобрести которую желал Юкоуну, чтобы она составила пару той, что уже хранилась в его коллекции. Кугель хотел было взглянуть одним глазом сквозь эту линзу, но заставил себя сдержаться: демонический инструмент мог создать иллюзию настолько неотразимую и обворожительную, что он никогда уже не смог бы вернуться к действительности. И в ту же минуту, пока Кугель рассматривал блестящую поверхность линзы, ему в голову пришел замысел настолько изобретательный, настолько теоретически безукоризненный – и в то же время настолько безопасный в том, что касалось последствий – что он тут же отбросил всякие помыслы о других способах мщения.
По существу, подход был очень прост. Кугель должен был явиться в усадьбу Юкоуну и передать чародею линзу – точнее, копию линзы, ничем внешне не отличающуюся от оригинала. Юкоуну, сравнив полученную линзу с той, которая уже находилась в его распоряжении, захотел бы, разумеется, испробовать воздействие пары линз – то есть одновременно взглянуть двумя глазами сквозь обе линзы. Диссонанс между действительным и воображаемым мирами неизбежно шокировал бы мозг волшебника и привел бы его в беспомощное состояние, после чего Кугель мог бы принять любые желательные и прибыльные, с его точки зрения, меры.
Скрывался ли в его плане какой-нибудь изъян? Кугель не усматривал в нем никаких недостатков. Если Юкоуну мог каким-то образом обнаружить подмену, Кугелю достаточно было извиниться и передать волшебнику настоящую линзу – и тем самым отвести от себя дальнейшие подозрения. В общем и в целом вероятность успеха представлялась более чем достаточной.
Кугель неторопливо покончил с колбасками, заказал еще одну бутыль вина и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь видом на Кззан. Спешить было некуда – в самом деле, как он удостоверился на собственном опыте, опрометчивость во взаимоотношениях с Юкоуну грозила серьезными неприятностями.
На следующий день, все еще не находя упущений в своем плане, Кугель посетил предприятие стеклодува, расположившееся на берегу Скаума в полутора километрах от Азеномея, в роще трепещущих желтой листвой билибобов.
Стеклодув осмотрел линзу: «Точную копию, именно такой формы и такого цвета? Имитировать хрустально прозрачное стекло глубокого фиолетового оттенка – непростая задача. Только сочетание нескольких добавок в определенной пропорции позволило бы придать стеклу такой редкостный отлив – придется действовать методом проб и ошибок. Тем не менее… я приготовлю расплав. Посмотрим, посмотрим!»
После нескольких неудачных попыток мастер приготовил стекло требуемого оттенка, залил его в предварительно выдавленную формочку, отполировал и получил линзу, внешне практически неотличимую от магической.
«Превосходно! – заявил Кугель. – Сколько вы возьмете за работу?»
«Подобную линзу из фиолетового стекла я оцениваю в сто терциев», – как бы между прочим обронил стеклодув.
«Как вы сказали? – воскликнул шокированный Кугель. – Вы меня за дурака принимаете? Кто согласится платить такие деньги за кусочек стекла?»
Стеклодув аккуратно расставлял инструменты, обжимные штампы и тигли, не проявляя ни малейшего беспокойства по поводу возмущения клиента: «Во Вселенной нет устойчивого равновесия – все колеблется, все циклически развивается и деградирует, разветвляясь и сливаясь приливами и отливами, все проникнуто изменчивостью. Структура моих расценок отражает структуру космоса и подчиняется тем же законам – цены изменяются в зависимости от степени нетерпения клиента, желающего воспользоваться плодами моего труда».
Кугель раздраженно отступил на пару шагов; стеклодув тут же протянул руку и взял обе линзы. Кугель спохватился: «Что вы делаете?»
«Возвращаю стекло в тигель, что еще?»
«Но первая линза принадлежит мне!»
«Я сохраню ее в качестве полезного напоминания о нашем разговоре».
«Подождите! – Кугель глубоко вздохнул. – Я согласен заплатить вашу астрономическую цену, если новая линза так же прозрачна и безупречна, как прежняя».
Стеклодув рассмотрел сначала одну, затем другую линзу: «На мой взгляд они неотличимы».
«А как насчет фокусировки? – настаивал Кугель. – Приложите линзы к глазам и посмотрите сквозь них одновременно – только тогда вы сможете их по-настоящему сравнить!»
Стеклодув поднял к глазам обе линзы. Одна позволила ему взглянуть на Высший Свет, другая не более чем окрасила в фиолетовый оттенок привычную картину реальности. Потрясенный, стеклодув пошатнулся и упал бы, если бы его не подхватил Кугель, ни в коем случае не желавший, чтобы линзы разбились – он отвел мастера к скамье, усадил на нее и отобрал у него линзы.
Бросив на верстак три терция, Кугель заметил: «В этом мире все изменчиво – не прошло и минуты, как сто терциев превратились в три».
Ошеломленный стеклодув, почти потерявший способность понимать происходящее, что-то пробормотал и попытался поднять руку, но Кугель уже вышел из мастерской и размашистыми шагами направился в город.
Вернувшись в гостиницу, Кугель напялил старую одежду – грязную, потрепанную, во многих местах разорванную и продырявленную – и в таком виде побрел по берегу вверх по течению Кззана.
По пути он неоднократно репетировал в уме предстоящий разговор со Смешливым Волшебником, пытаясь предусмотреть любую случайность. Впереди уже блестели в солнечных лучах спиральные башни из зеленого стекла: усадьба Юкоуну!
Кугель остановился, разглядывая это причудливое сооружение. Сколько раз во время своих странствий он представлял себя стоящим здесь, под этим холмом, в ожидании близкой встречи со Смешливым Волшебником!
Пока он поднимался по извилистой дорожке, выложенной коричневой плиткой, с каждым шагом возрастало его нервное напряжение. Подходя ко входной двери, он заметил на ее массивной панели изображение, которого здесь не было раньше – или, может быть, он его просто не заметил? В потемневшем от времени дереве было вырезано изможденное лицо со впалыми щеками и заостренным подбородком, с выпученными от страха глазами и оскалившимся ртом, открытым в молчаливом вопле отчаяния – или, может быть, отчаянного вызова?