Физиономия Юкоуну вытянулась, его мышцы расслабились, ноги подкосились – тяжеловесное тело плюхнулось на пол. Кугель тут же бросился вперед и трижды связал руки и ноги волшебника, после чего заклеил его большой рот куском пластыря.
Теперь настала очередь Кугеля исполнить торжествующий танец. Его ожидания так-таки оправдались! Юкоуну, его усадьба и вся его огромная коллекция магических средств и талисманов оказались в распоряжении Кугеля! Взглянув на валяющееся у него под ногами тело, Кугель начал было тащить беспомощного чародея к выходу из усадьбы, чтобы найти удобное место снаружи и отсечь ненавистную круглую желтую голову – но воспоминание о бесчисленных унижениях, злоключениях и лишениях, пережитых им по вине Юкоуну, заставило его задержаться. Неужели Юкоуну уйдет из жизни так легко и безболезненно, ничего не соображая и не испытывая никаких сожалений? Нет уж, не получится!
Кугель затащил неподвижное тело в центральный зал усадьбы и присел рядом на скамью, чтобы поразмышлять.
Через некоторое время тело волшебника начало шевелиться, открыло глаза и попыталось подняться; обнаружив, что это невозможно, поселившееся в чародее существо повернуло голову, глядя на Кугеля сначала с удивлением, а затем с яростью. Из заклеенного рта лысой желтой головы доносились нечленораздельные повелительные выкрики, на каковые Кугель отвечал ни к чему не обязывающими кивками.
Вскоре Кугель поднялся на ноги, проверил надежность пут волшебника и пластыря, закрывавшего ему рот, прибавил еще несколько тугих витков веревки и второй кусок пластыря, после чего занялся осторожным исследованием усадьбы, на каждом шагу ожидая какой-нибудь западни, ловушки или губительной приманки, уготовленной грабителям хитроумным чародеем. Особую бдительность Кугель проявлял, изучая лабораторию Юкоуну, ощупывая перед собой пол, углы и все предметы длинной жердью – но даже если незваного гостя здесь ожидали какие-нибудь подвохи, они не были очевидны.
Просматривая наклейки склянок на полках в лаборатории, Кугель нашел серу, аквастель, настойку зыха и сушеные травы, из которых он приготовил вязкий желтый эликсир. Притащив связанное тело в лабораторию, он сорвал со рта волшебника пластырь и влил в него желтое зелье. После длительных увещеваний и угроз, когда желтая голова Юкоуну стала ярко-желтой от поглощенной серы, а дымящиеся струйки аквастеля потекли из его ушей, когда Кугель сам уже вспотел и тяжело дышал от напряжения, существо с планеты Ахернара выкарабкалось наконец из колыхающегося тела. Кугель схватил его, сбросил в глубокую каменную ступу и поспешно раздавил чугунным пестиком. Растертые останки твари он растворил сильнодействующими кислотами, добавил в раствор ароматический мернонс и вылил образовавшуюся жижу в канализацию.
Тем временем Юкоуну пришел в себя и лежал. сосредоточив на Кугеле неотрывный, вызывающий тревогу взгляд. Кугель увлажнил салфетку раптогеном и заставил чародея вдохнуть его пары; глаза Смешливого Волшебника закатились, он снова потерял сознание.
Кугель присел, чтобы передохнуть. Возникал вопрос: как предотвратить какие-либо действия со стороны Юкоуну в то время, как тот будет выслушивать приговор? Просмотрев пару руководств, Кугель заклеил рот Юкоуну мазком герметизирующего состава и обеспечил жизнеспособность волшебника несложным заклинанием, после чего заключил его в высокий стеклянный цилиндр, каковой подвесил под потолком в вестибюле.
Закончив эту работу – к тому времени Юкоуну снова пришел в себя – Кугель с благодушной усмешкой отступил от цилиндрической стеклянной клетки: «Наконец, Юкоуну, вещи начинают становиться на свои места. Помнишь, каким унижениям ты меня подвергал? Какие мерзости мне пришлось от тебя выслушать! Уже тогда я поклялся, что ты пожалеешь о своих словах! Теперь наступило время исполнить мои обещания. Ты хорошо понимаешь, о чем я говорю?»
Гримаса ненависти, исказившая лицо Юкоуну, послужила достаточным ответом.
Кугель принес кресло и уселся в него с бокалом лучшего золотистого вина волшебника: «Я намерен приступить к делу следующим образом. Прежде всего я рассчитаю сумму возмещения тягот и лишений, причиненных мне по твоей воле, не забывая о таких почти несопоставимых явлениях, как истощение и голод, простуды и сквозняки, оскорбления и леденящие сердце страхи, сомнения в себе и минуты безысходного отчаяния, ужаса и отвращения, а также всевозможные прочие невзгоды и мучения, в числе которых нельзя не упомянуть, конечно, регулярные пытки, которым меня подвергал отвратительный паразит Фиркс. Из этой суммы я вычту стоимость справедливой компенсации моего первоначального проступка, с учетом одного или двух смягчающих обстоятельств, что позволит получить итоговый результат, причитающийся к оплате. К счастью, если смотреть на вещи беспристрастно, никто не может по достоинству оценить иронию сложившейся ситуации, как ты, Смешливый Волшебник!» Вопросительно взглянув наверх, в глаза Юкоуну, Кугель встретился со взором, не содержавшим никакого намека на чувство юмора.
«Один последний вопрос, – продолжал Кугель. – Приготовил ли ты какие-нибудь западни или ловушки, которые могли бы меня уничтожить или парализовать? Моргни один раз, чтобы ответить „нет“, два раза – чтобы ответить „да“».
Висевший в трубе Юкоуну презрительно смотрел на Кугеля сверху, не моргая.
Кугель вздохнул: «Что поделаешь! Придется соблюдать осторожность»
Взяв с собой бокал вина, Кугель вышел в центральный зал усадьбы и приступил к ознакомлению с коллекцией магических инструментов, артефактов, талисманов и редкостей, каковая, во всех практических отношениях, теперь стала его собственностью. Всякий раз, когда Кугель попадался на глаза Юкоуну, тот сопровождал его взглядом, полным нетерпеливой надежды – что, конечно, не внушало Кугелю уверенность в своей безопасности.
Дни проходили за днями, и западня Юкоуну – если она существовала – все еще не срабатывала. В конечном счете Кугель поверил в то, что никаких ловушек в усадьбе не было. Тем временем он погрузился в изучение томов и либрамов волшебника, но результаты его разочаровали. Пергаментные листы некоторых сборников были испещрены архаическими письменами, не поддающимися расшифровке символами или невразумительными формулами, в других описывались явления, выходившие за пределы представлений Кугеля, а от иных исходил настолько явный, безошибочно ощутимый дух смертельной опасности, что Кугель захлопывал такой либрам, едва взглянув на его страницы.
Записи, содержавшиеся в одном или двух дневниках волшебника, однако, поддавались его пониманию. Эти тексты Кугель штудировал с особым прилежанием, заставляя себя запоминать один труднопроизносимый слог за другим, пока они не складывались в последовательности, каскадами гремевшие у него в голове и заставлявшие вспухать жилы у него на висках. Наконец ему удалось научиться применению нескольких простейших, примитивных заклинаний. Некоторые он испробовал на Смешливом Волшебнике – в частности, с очевидным успехом, заклятие неутолимой чесотки Лугвайлера. Но в целом и в общем разочарование Кугеля было вызвано отсутствием у него врожденной способности к магии. Опытные волшебники могли запоминать одновременно три или четыре сложные чудодейственные формулы, тогда как для Кугеля применение даже одного заклинания становилось исключительно трудоемким предприятием. Однажды, испытывая заклятие пространственного перемещения на небольшой шелковой подушке, Кугель переставил местами какие-то первульсии, и его самого вышвырнула в вестибюль неведомая сила. Раздраженный усмешкой Юкоуну, Кугель вынес содержавший волшебника стеклянный цилиндр на площадку перед усадьбой, закрепил на цилиндре пару кронштейнов и подвесил на них светильники, чтобы они освещали крыльцо по ночам.
Прошел месяц, и Кугель стал ощущать некоторую уверенность в своей способности выполнять роль хозяина усадьбы. Крестьяне из близлежащей деревни приносили ему провизию, за что он платил, по мере своих возможностей, различными мелкими услугами. Как-то раз отец девушки по имени Джинс, выполнявшей обязанности горничной Кугеля, уронил дорогостоящую пряжку в глубокую цистерну и умолял Кугеля добыть ее оттуда. Кугель с готовностью согласился решить эту задачу и опустил в цистерну стеклянный цилиндр с Юкоуну внутри. Через некоторое время связанному чародею удалось указать местонахождение пряжки, и ее достали с помощью длинного захвата.
Этот эпизод навел Кугеля на мысль о возможности найти другое применение своему пленнику. На азеномейской ярмарке устраивали так называемый «конкурс уродов». Кугель зарегистрировал Юкоуну в качестве участника конкурса и, хотя Смешливому Волшебнику не удалось получить главный приз, его незабываемые ужимки и гримасы еще долго служили предметом шуток и подражаний в местных трактирах.
На ярмарке Кугель повстречался с Фианосфером – тем самым торговцем талисманами и магическими средствами, который когда-то посоветовал Кугелю забраться в усадьбу Юкоуну. Переводя насмешливый взгляд с Кугеля на лежавший в тележке стеклянный цилиндр со связанным чародеем внутри – Кугель вез его обратно в усадьбу – Фианосфер воскликнул: «Кугель! Пройдоха Кугель! Значит, не зря ходили слухи о вашей удаче! Теперь вы – владелец усадьбы Юкоуну и всей его великолепной коллекции талисманов и редкостей!»
Сперва Кугель притворился было, что не узнаёт Фианосфера, но в конце концов произнес самым ледяным тоном: «Совершенно верно. Как видите, Юкоуну решил ограничить свое участие в делах этого мира. Тем не менее, его усадьба начинена магическими западнями и ловушками, по ночам вокруг нее бродят несколько голодных кровожадных бестий, а каждый из входов я оборонил заклятием, подвергающим нарушителей неописуемому насилию».
Фианосфер, казалось, не замечал нарочито отчужденной манеры Кугеля. Потирая пухлые ладони, он спросил: «Так как теперь вам принадлежит богатейшая коллекция редкостей, не пожелаете ли продать некоторые, не самые ценные экспонаты?»
«Я в этом не нуждаюсь, и у меня нет таких намерений, – ответил Кугель. – В сундуках Юкоуну столько золота, что мне его хватит до того дня, когда погаснет Солнце». При этих словах оба собеседника машинально взглянули на Солнце, оценивая сегодняшний оттенок умирающей звезды – такова была привычка, выработавшаяся на протяжении последних поколений.