«Постойте, постойте! – снова оскорбился старейшина. – Негоже угрожать убийством смолодскому принцу!»
«Еще чего! – старый рыбак презрительно хрюкнул. – Это вам негоже забывать об источнике своего пропитания! В Гродзе никто не станет на вас работать, если будут нарушаться наши права!»
«Очень хорошо! – заявил старейшина. – Мне отвратительны ваши низменные, хамские манеры, но я не могу отрицать, что ваши доводы в какой-то степени обоснованны. Вот левая линза Радкута Вомина. Обойдемся без молитв, помазаний и поздравительных гимнов. Будьте добры, подойдите и откройте левый глаз… Да, вот таким образом».
Так же как Кугель, Бубах Ангх не удержался и взглянул на мир обоими глазами: ошеломленный, он пошатнулся и отступил на пару шагов. Закрыв ладонью левый глаз, однако, он восстановил равновесие и надвинулся на Кугеля: «Теперь ты понимаешь, что просчитался? Отдавай другую линзу и убирайся! Все равно тебе никто не позволит пользоваться обеими!»
«Для меня это ничего не значит, – отозвался Кугель. – Благодаря моему закадычному приятелю Фирксу одна линза меня вполне устраивает».
Бубах Ангх заскрипел зубами: «Хочешь опять меня надуть? На выйдет! Мы с тобой покончим, и весь Гродзь может подтвердить, что это не пустые слова!»
«Только не на смолодской земле! – вмешался старейшина. – Между принцами не должно быть никаких ссор: я провозглашаю перемирие! Вы разделили между собой магические линзы Радкута Вомина. Теперь вам надлежит делиться палатами его дворца, его роскошным гардеробом, всеми его аксессуарами и драгоценностями, а также услугами его свиты – до тех пор, пока один из вас не умрет, на что можно надеяться, хотя в ближайшее время это маловероятно. Только тогда выживший наследник получит обе линзы. Таково мое окончательное решение. Больше не о чем говорить».
«Смерти самозванца не придется долго ждать, – ворчал Бубах Ангх. – Как только он сделает шаг за пределы Смолода, это будет его последний шаг! Если потребуется, граждане Гродзя будут сто лет стоять на страже и следить за негодяем!»
Фиркс поежился, услышав эту угрозу, и Кугель поморщился – у него заныла печень. Он обратился к Ангху успокоительным тоном: «Необходим какой-то компромисс. Вы можете получить в наследство все имущество Радкута Вомина – его дворец, все его драгоценности, услуги его свиты. А мне достанутся только магические линзы».
Но старый рыбак и слышать об этом не хотел: «Если тебе дорога жизнь, отдавай линзу сию минуту!»
«Никак не могу это сделать», – ответил Кугель.
Бубах Ангх отвернулся и посовещался с безбородым мужиком – тот кивнул и удалился. Ангх мрачно взглянул на Кугеля, после чего направился к хижине Радкута Вомина и уселся на куче щебня неподалеку от входа. Здесь он принялся экспериментировать с новой линзой, осторожно прикрывая правый глаз и открывая левый, чтобы с изумлением взирать на великолепие высшего света. Кугель решил воспользоваться тем, что неприятель оцепенел, завороженный чудесными видениями, и направился размашистой походкой к окраине Смолода. Судя по всему, Бубах Ангх ничего не заметил.
«Ха! – подумал Кугель. – Неужели все так просто?» Еще немного – и он скроется в ночном просторе пустоши…
Кугель энергично прибавил шагу. Какие-то звуки – хриплый вздох, скрип, шорох одежды – заставили его испуганно отпрыгнуть в сторону. Рядом – там, где только что была его голова – просвистело по воздуху лезвие мотыги. В тусклом зареве лампад Смолода Кугель распознал мстительную физиономию обритого им крестьянина. Между тем, наклонив голову, как разъяренный бык, к месту происшествия уже спешил, тяжело топая кривыми ногами, Бубах Ангх. Кугель уклонился от еще одного удара мотыги и со всех ног побежал обратно в центр Смолода.
Исключительно разочарованный, Ангх медленно вернулся туда, где сидел раньше. «Никуда ты не убежишь, – заверил он Кугеля. – Если хочешь жить, отдавай линзу!»
«Не отдам! – воодушевленно откликнулся Кугель. – Тебе самому следовало бы побеспокоиться о своей задубевшей шкуре – ей угрожает гораздо бóльшая опасность».
Со стороны старейшины последовал назидательный упрек: «Господа, господа! Перестаньте ссориться! Я потакаю экзотическим капризам обворожительной принцессы, а вы меня отвлекаете».
Вспомнив маслянистые складки плоти, злобно-похотливые мясистые рожи, спутанные вшивые волосы, бородавки, жировики и тошнотворные запахи, характерные для женщин Смолода, Кугель снова подивился могуществу волшебных линз. Тем временем Бубах Ангх продолжал испытывать чары своего левого глаза. Устроившись на дощатой лавочке, Кугель попробовал взглянуть вокруг правым глазом, приложив ладонь к левому…
На нем были легкая гибкая кольчуга из серебряной чешуи, тугие алые рейтузы и темно-синий плащ. Он сидел на мраморной скамье перед анфиладой спиральных мраморных колонн, обвитых темным плющом с белыми цветами. Справа и слева в ночном небе возвышались, один за другим, дворцы Смолода с озаренными мягким светом арками и высокими окнами. Само небо было мягкого темно-синего оттенка, усеянное огромными сияющими звездами. Между дворцами росли сады кипарисов, мирта, жасмина, сфада и тиссама; воздух наполняли ароматы цветов и свежей струящейся воды. Откуда-то доносились отзвуки музыки – переливы тихих аккордов, вздохи далекой мелодии. Кугель глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Шагнув вперед, он переместился поперек террасы. Дворцы и сады тоже слегка сместились в перспективе; на темном газоне под террасой три девушки в белых полупрозрачных платьях обернулись к нему через плечо.
Кугель невольно сделал еще один шаг им навстречу, но тут же вспомнил о кровожадных намерениях Бубаха Ангха и остановился, чтобы посмотреть по сторонам. По другую сторону площади возвышался семиэтажный дворец, на каждом ярусе которого зеленел висячий сад – усеянные цветами лозы спускались по стенам. В окнах дворца Кугель замечал роскошную меблировку, сверкающие люстры и степенное, аккуратное движение камергеров в ливреях. На балконе павильона перед дворцом стоял человек с горбатым носом и коротко подстриженной золотистой бородой, в костюме охряных и черных тонов с золочеными эполетами, в черных полусапожках со шнуровкой. Поставив одну ногу на каменного грифона, он опустил руку на согнутое колено, устремив на Кугеля мрачный задумчивый взгляд. Кугель поразился: неужели это был напоминавший внешностью борова Бубах Ангх? А величественный семиэтажный дворец у него за спиной – развалюха Радкута Вомина?
Кугель медленно прошелся по площади и приблизился к павильону, освещенному канделябрами. Внутри столы ломились от всевозможных мясных блюд, холодцов и пирогов; желудок Кугеля, переваривший только преобразованное амулетом трухлявое дерево и копченую рыбу с чечевицей, заставил его войти. Переходя от стола к столу, он понемногу пробовал то одно, то другое блюдо, и все они восхищали его чудесным вкусовым разнообразием.
«Надо полагать, я по-прежнему насыщаюсь копченой рыбой и чечевицей, – говорил себе Кугель, – но чарами, превращающими эти низменные продукты в изысканные деликатесы, невозможно пренебрегать. Действительно, человеку может угрожать гораздо худшая судьба, нежели перспектива провести остаток своих дней в Смолоде».
Фиркс, словно читая мысли Кугеля, тут же заставил его почувствовать несколько жгучих приступов боли в печени. Кугель страстно выругал Юкоуну и снова поклялся во что бы то ни стало отомстить Смешливому Волшебнику.
Взяв себя в руки, Кугель направился туда, где сады из скульптурно подстриженных деревьев и кустарника, окружавшие дворцы, сменялись не столь ухоженным парковым ландшафтом. Оглянувшись, он увидел, что к нему приближается, с явно недобрыми намерениями, горбоносый принц в черно-охряном костюме. В тени парковой рощи Кугель заметил также движение других фигур – ему показалось, что они были облачены в доспехи.
Кугель вернулся на площадь, а Бубах Ангх снова занял свое место на балконе павильона перед дворцом Радкута Вомина и мрачно уставился на Кугеля.
«Очевидно, – заметил Кугель, обращаясь скорее не к себе, а к Фирксу, – сегодня ночью мне не удастся ускользнуть из Смолода. Разумеется, мне не терпится отдать магическую линзу Юкоуну – но если поспешность приведет к тому, что меня убьют, ни линза, ни достойный всяческого уважения Фиркс никогда не вернутся в Альмерию».
Фиркс перестал возмущаться. «А теперь, – думал Кугель, – где же мне переночевать?» Конечно же, семь ярусов дворца Радкута Вомина позволяли и ему, и Бубаху Ангху, разместиться со всеми удобствами и поодаль друг от друга. По сути дела, однако, им пришлось бы ютиться в тесной однокомнатной хижине, где постелью служила единственная влажная охапка тростника. Задумчиво, с превеликим сожалением, Кугель закрыл правый глаз и открыл левый.
Смолод оставался таким, как прежде. Угрюмый Бубах Ангх сгорбился перед входом в хижину Радкута Вомина. Кугель подскочил к нему и с разбега пнул в живот. Застигнутый врасплох и шокированный ударом, Ангх открыл оба глаза; столкновение несовместимых реальностей помрачило его сознание – рыбак оцепенел. Из темноты на помощь товарищу уже спешил рычащий от злости безбородый мужик с мотыгой наготове – Кугелю пришлось отказаться от намерения разрезать Ангху глотку. Вместо этого он проскользнул в хижину, захлопнул за собой дверь и загородил ее доской-засовом.
Теперь он закрыл левый глаз и открыл правый. Он очутился в величественном вестибюле дворца Радкута Вомина, под портиком, защищенным от вторжения опускной решеткой из кованого чугуна. Снаружи, на площади, светлобородый принц в черно-охряном костюме с холодным достоинством поднялся с мостовой, прикрывая рукой один глаз. Подняв руку жестом благородного негодования, Бубах Ангх перекинул плащ через плечо и удалился, чтобы присоединиться к ожидавшим его ратникам.
Кугель прошелся по дворцу, с удовольствием изучая интерьеры. Если бы не назойливые напоминания Фиркса, не было бы никакой необходимости спешить с возвращением в долину Кззана, пускаясь в далекий и опасный путь.
Кугель выбрал роскошное помещение с окнами, выходившими на юг, сменил изящный костюм на атласную пижаму, устроился в мягкой постели с простынями из бледно-голубого шелка и забылся сном.