«Кугеля?»
«Да, Кугеля».
«Вы имеете в виду, что нам следует бросить Кугеля на этом малоизвестном, безотрадном острове?»
«Такова одна из возможностей».
«Но каким образом Кугель вернется на континент?»
«Не сомневаюсь, что как-нибудь у него это получится».
«В конце концов, Лаусикая не хуже многих других мест, – вмешался Пульк. – Причем здесь превосходно готовят спралингов».
«А, спралинги! – заметно оживился Сольдинк. – Как попробовать этот деликатес?»
«Нет ничего проще, – ответил Пульк. – Достаточно пройтись по женскому кварталу – вскоре вы несомненно заметите объявление, которое придется вам по вкусу. Протяните руку, возьмите объявление и зайдите в хижину».
«Нужно будет постучаться?» – осторожно спросил экспедитор.
«Не помешает. Привычка предварительно стучаться считается признаком благовоспитанности».
«Еще один вопрос. Как оценить характеристики хозяйки прежде, чем – если можно так выразиться – взять на себя обязательства?»
«Существуют несколько тактических приемов. Случайному посетителю – такому, как вы – настоятельно рекомендуется прислушиваться к рекомендациям местных жителей, потому что, как только откроется дверь и вы зайдете внутрь, удалиться, соблюдая приличия, почти невозможно. Если хотите, я попрошу Фускуля вас проконсультировать».
«Конфиденциально, я надеюсь? Мадам Сольдинк не следовало бы знать о моей заинтересованности в лаусикайской кулинарии».
«Фускуль проявит полное понимание, во всех отношениях».
«Еще вот что: мадам Сольдинк желает посетить Пафниссийские бани, о которых она слышала много достойных внимания отзывов».
«Я не отказался бы лично сопровождать вашу супругу, – вежливо отозвался Пульк. – К сожалению, на протяжении нескольких ближайших дней я буду занят сверх головы. Опять же, Фускуль вполне мог бы справиться с этой задачей».
«Думаю, что такой план вполне устроит мадам Сольдинк. Что ж, Дрофо! Рискнем выпить еще по бокалу этого отдающего фенолом варева? По меньшей мере, оно не разбавлено».
«Мне не по вкусу местное пиво».
«А вы, капитан?»
Бонт тоже отказался: «Теперь я должен вернуться на борт „Галанте“ и уволить Кугеля – насколько я понимаю, вы приняли бесповоротное решение по этому вопросу?» Капитан поднялся на ноги и вышел из клуба; Дрофо последовал за ним.
Сольдинк налил себе пива из оловянного кувшина, пригубил его и скорчил гримасу: «Этим зельем можно было бы пропитывать днище корабля, чтобы отпугивать древоточцев и прочих морских вредителей. Тем не менее, ничего лучшего здесь нет». Опрокинув пиво в глотку, экспедитор со стуком поставил бокал на стол: «Пульк, зачем терять время зря – почему бы не попробовать спралингов сейчас? Ваш племянник свободен?»
«Скорее всего, он отдыхает – или опять полирует червя. Так или иначе, он будет рад оказать вам помощь». Пульк подозвал подростка-официанта: «Сбегай к Фускулю и попроси его сейчас же придти сюда, чтобы встретиться с мастером Сольдинком. Объясни ему, что сообщение передал червячник Пульк, и что дело носит самый срочный характер. А теперь, сударь, – Пульк поднялся на ноги, – о вас позаботится Фускуль – он скоро придет».
Кугель выскочил из-за стола, поспешил выйти из клуба и притаился в тени за углом. Появились и разошлись в разные стороны Пульк и мальчишка-официант. Кугель побежал за официантом и остановил его: «Эй, подожди! Сольдинк передумал. Вот тебе флорин за труды».
«Спасибо, сударь!» – мальчишка повернул обратно к мужскому клубу. Но Кугель снова задержал его: «Тебе, конечно, известны обычаи женщин Помподуроса?»
«Только понаслышке. Никто из них и не подумает подать мне спралингов. Честно говоря, их непристойные приставания мне порядком надоели».
«Жаль! Но я не сомневаюсь, что твое время придет – нужно только подождать. Скажи, кого из всех известных тебе женщин считают самой ужасной и неприглядной стервой?»
Подросток задумался: «Трудно сказать – у нас таких хоть отбавляй. Крислена, может быть? Оттлейя? Терлулия? По всей справедливости, следует отдать предпочтение Терлулии. Про нее поговаривают, что, когда она заходит в море ловить спралингов, морские птицы улетают на другую сторону острова. Она высокая и тучная, кожа на предплечьях у нее покрыта красными пятнами, и у нее длинные зубы. Она всеми командует и, судя по словам опытных людей, слишком многого требует за спралингов».
«И где живет это олицетворение очарования?»
Мальчишка показал пальцем: «Видите хижину с двумя окнами на склоне холма? Там она и живет».
«Теперь объясни – где найти Фускуля?»
«Дальше по тому же проезду – на самом берегу, у бассейна с червями».
«Хорошо. Возьми еще один флорин. Когда вернешься в клуб, скажи мастеру Сольдинку, что Фускуль скоро придет».
«Как вам будет угодно, сударь».
Кугель поспешил со всех ног в указанном направлении и вскоре спустился к жилищу Фускуля, находившемуся на краю бассейна для червей, устроенного в прибрежной заводи и окруженного каменной оградой. За верстаком стоял и ремонтировал рукоятку шлифовального напильника Фускуль: высокий, исключительно тощий субъект, словно состоявший из одних коленей, локтей и длинных узких лодыжек.
Высокомерно напыжившись, Кугель приблизился к нему: «Хм… надо полагать, я имею дело с неким… хм… Фускулем?»
«Что с того? – раздражительно откликнулся Фускуль, не отрывая глаз от напильника. – Кто вы такой и что вам нужно?»
«Можете обращаться ко мне, как к „мастеру Сольдинку“. Я – владелец судна „Галанте“. Насколько мне известно, вас считают своего рода червячником».
Фускуль на мгновение поднял голову: «Считайте меня кем угодно».
«Послушайте, любезнейший! Я не привык, чтобы со мной говорили таким тоном! Я уважаемый человек! И пришел сюда для того, чтобы купить у вас червя – если вы согласитесь его продать».
Фускуль сложил инструменты и смерил Кугеля с головы до ног ледяным взглядом глаз, блестевших в прорези чадры: «Конечно, я продам червя. Не сомневаюсь, что он вам совершенно необходим – иначе кто стал бы покупать червя на Лаусикае? Учитывая это обстоятельство, а также обходительность ваших манер, червь обойдется вам в пять тысяч терциев. Хотите – берите, не хотите – проваливайте!»
Кугель хрипло закричал, воздев руки к небу: «Только отъявленный разбойник посмел бы предъявлять такие требования! Я побывал во многих краях этого погибающего мира, но нигде и никогда не встречал столь непомерную алчность! Фускуль, вы – мошенник и мерзавец; кроме того, ваша внешность вызывает отвращение!»
Чадра Фускуля всколыхнулась, свидетельствуя о хищной усмешке ее владельца: «Оскорбления такого рода не помогут вам сбить цену».
«Это просто какая-то трагедия! Но мне придется смириться с неизбежностью», – капризно пожаловался Кугель.
Фускуль пожал плечами: «Меня мало интересуют ваши рассуждения. Где деньги? Платите – все до последнего терция, звонкой монетой! А потом забирайте червя и дело с концом».
«Не торопитесь! – строго приказал Кугель. – Неужели вы думаете, что я ношу с собой такую сумму? Деньги нужно взять, они на борту „Галанте“. Вы меня здесь подождете?»
«Возвращайтесь поскорее! Впрочем, по правде говоря… – Фускуль сухо усмехнулся. – За пять тысяч терциев я готов ждать вас целый день».
Кугель взял один из лежавших на верстаке инструментов и небрежно швырнул его в бассейн. У изумленного Фускуля отвисла челюсть – он подбежал к краю бассейна, пытаясь определить, куда упал инструмент. Кугель шагнул к племяннику Пулька и столкнул его в воду, после чего продолжал стоять на краю бассейна и наблюдал за тем, как Фускуль барахтался среди червей. «Твоя наглость заслуживала наказания! – провозгласил Кугель. – Помни! Я – мастер Сольдинк, всеми уважаемый экспедитор! В свое время я вернусь с деньгами».
Длинными быстрыми шагами Кугель вернулся к мужскому клубу и подошел к столу, за которым ждал Сольдинк. «Я – Фускуль! – хриплым басом заявил Кугель. – Насколько я понимаю, вам не терпится попробовать хорошо приготовленных спралингов?»
«Верно! – пытаясь угадать выражение замотанного кушаком лица Кугеля, экспедитор по-товарищески подмигнул. – Но наше маленькое приключение должно остаться в тайне! Непременно!»
«Разумеется! Я прекрасно вас понимаю».
Кугель и Сольдинк покинули клуб и остановились на площади. Сольдинк сказал: «Должен признаться, я – человек в какой-то степени брезгливый. Можно сказать, даже в высшей степени брезгливый. Пульк похвалил вас, как человека, проявляющего редкую разборчивость в вопросах такого рода».
Кугель многозначительно кивнул: «Можно на полном основании утверждать, что я хорошо разбираюсь в том, где у меня левая нога, а где – правая».
Сольдинк задумчиво произнес: «Я хотел бы закусить в приятной компании – то есть, очарование хозяйки имеет в данном случае большое значение. Она должна отличаться превосходной, даже изысканной внешностью – ни тяжеловесная, ни чрезмерно исхудавшая женщина меня не устроит. У нее не должен выступать живот, у нее должны быть округлые упругие ягодицы, и я предпочел бы длинные изящные ноги, как у проворного пугливого создания. При этом она должна содержать себя в чистоте и не вонять рыбой – а если у нее поэтически восприимчивый характер и романтические наклонности, это стало бы дополнительным преимуществом».
«Кандидаток, удовлетворяющих вашим критериям, немного, – размышлял вслух Кугель. – В их числе можно было бы назвать Крислену, Оттлейю – и, в первую очередь, Терлулию».
«В таком случае, зачем мы теряем время? Отведите меня к хижине Терлулии – точнее, пожалуйста, отвезите. Я выпил столько смолистого пива, что едва держусь на ногах».
«Готов выполнить любые ваши пожелания. Можете положиться на меня целиком и полностью – или я не я, Фускуль!» Кугель подозвал экипаж, помог Сольдинку взобраться на пассажирское сиденье и подошел к извозчику, чтобы посоветоваться: «Вам известно, где живет Терлулия?»
Извозчик повернулся к нему с явным любопытством, но выражение его лица под чадрой трудно было угадать: «Разумеется, сударь».