етров.
Подобные эпизоды, несмотря на их развлекательный и поучительный характер, задерживали выполнение заказов, в то время как доставки каменных блоков настойчиво требовали не только мужчины, ожидавшие оздоровления по мере их приближения к эманациям дневного светила, но и женщины, финансировавшие возведение столпов как с целью укрепления здоровья супругов, так и во имя приобретения большего престижа их семьями.
Для того, чтобы ускорить работу, Кугель предложил несколько усовершенствований, позволявших экономить усилия и время, чем заслужил похвалу Нисбета: «Кугель, вы далеко пойдете в нашем деле! Ваши изобретения свидетельствуют о недюжинных умственных способностях!»
«Я подумываю и о некоторых других полезных нововведениях, – ответил Кугель. – Очевидно, что нам следовало бы удовлетворять спрос с упреждением – хотя бы для того, чтобы максимально повысить прибыльность предприятия».
«Само собой – но как это сделать?»
«Я уделю этому вопросу самое пристальное внимание».
«Превосходно! Можно считать, что проблема решена!» – заявил Нисбет и занялся приготовлением праздничного ужина, каковой он собирался подать в сопровождении трех бутылей великолепного зеленого вина из погреба в развалинах Цзеи-Камбаэля. Вечером Нисбет позволил себе выпить лишнего и уснул на диване в гостиной.
Кугель не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы провести эксперимент. Отстегнув от цепочки на шее старого каменолома чудодейственный пятигранный амулет, он провел им по ручкам тяжелого кресла, после чего слегка пнул это кресло, чтобы привести в действие уничтожающую притяжение силу так, как это делал Нисбет.
Кресло осталось таким же тяжелым, как прежде.
Кугель в замешательстве отступил на пару шагов. Он воспользовался амулетом неправильно – но в чем заключалась ошибка? Неужели магическая сила подчинялась только Нисбету, и никому другому?
Вряд ли. Тем же волшебным инструментом пользовались предки Нисбета.
Но почему, в таком случае, инструмент работал в руках Нисбета и не подчинялся Кугелю?
Нисбет развалился на диване, протянув ступни к огню; рядом стояли его сапоги. Кугель снял башмаки и натянул сапоги каменолома.
Он снова провел амулетом по ручкам кресла и слегка пнул его концом сапога Нисбета. Кресло тут же лишилось массы и повисло в воздухе.
«В высшей степени любопытно!» – подумал Кугель. Пристегнув амулет к цепочке старика, он вернул сапоги туда, где они стояли раньше.
На следующее утро Кугель сказал Нисбету: «Должен заметить, что мне не помешали бы крепкие кожаные сапоги – такие, как у вас. Во время работы мне то и дело падают на ноги камни. Где я мог бы добыть такие сапоги?»
«В качестве работодателя я обязан, конечно, предоставить вам доброкачественную обувь, – отозвался каменолом. – Сегодня же отправлю посыльного в поселок, чтобы он позвал сюда леди Тадук, жену сапожника». Нисбет провел пальцем по кривому морщинистому носу и хитро усмехнулся: «О, я научился погонять женщинами Таствольда – и, по сути дела, женщинами вообще! Никогда не давайте им то, чего они хотят! В этом секрет успеха! В данном случае, например, супруг леди Тадук сидит на столпе из всего лишь четырнадцати блоков – недостаточная целительная эманация его не устраивает; кроме того, тени более высоких столпов нередко загораживают от него Солнце, а леди Тадук приходится терпеть снисходительное презрение со стороны сверстниц. Поэтому она трудится прилежнее всех остальных обитательниц поселка – за исключением, пожалуй, одной только леди Кайлас, которая валит деревья и распиливает бревна на брусья и доски требуемых размеров. Так или иначе, новые сапоги вам стачают мигом – осмелюсь предположить, что вы сможете их надеть уже завтра».
Как предсказал Нисбет, леди Тадук тут же прибежала из поселка и спросила, чем она могла бы оказаться полезной. «При всем при том, господин Нисбет, – прибавила она, – я надеюсь, что вы со всей серьезностью уделите внимание трем новым блокам моего мужа. В последнее время бедняга Тадук кашляет – чтобы выздороветь, ему совершенно необходимо более интенсивное излучение».
«Леди Тадук, сапоги нужны моему помощнику, Кугелю – его нынешние башмаки состоят из одних дыр и ошметков – прохудились до того, что он натыкается пальцами ног на камни».
«Беда, просто беда!»
«А в том, что касается ваших блоков, насколько я понимаю, первый из трех должен быть установлен примерно через неделю, а другие – вскоре после этого».
«В самом деле? Рада слышать! Так что же, господин Кугель, какие сапоги вам сделать?»
«Я давно завидую тем, которые носит Нисбет. Пожалуйста, сделайте мне точно такие же».
Леди Тадук взглянула на него с некоторым удивлением: «Но ступни господина Нисбета сантиметров на пять длиннее ваших; кроме того, у него они узкие и плоские, как камбала!»
Кугель задумался. Действительно, возникла проблема. Если действие магического амулета зависело от сапог каменолома, только точная копия, по-видимому, могла послужить поставленной Кугелем цели.
Нисбет положил конец размышлениям: «Разумеется, леди Тадук, сапоги должны подходить тому, кто их носит! Почему бы Кугель стал заказывать сапоги не своего размера?»
«Да-да, я просто сначала чего-то не поняла, – спохватилась жена сапожника. – Хорошо, побегу домой резать кожу. Возьму шкуру старого самца-бока и сделаю сапоги, которых вам хватит до конца ваших дней или до тех пор, пока не погаснет Солнце – в зависимости от того, что случится раньше. Так или иначе, другие сапоги вам точно не понадобятся. Возьмусь за дело сейчас же!»
На следующий день сапоги были доставлены – согласно пожеланиям Кугеля, они ничем не отличались от сапог Нисбета, за исключением размеров.
Нисбет осмотрел новые сапоги и одобрил их: «Леди Тадук натерла их ваксой, вполне пригодной для представителей других профессий – но, как только она высохнет, кожа будет снова нуждаться в пропитке. Тогда мы нанесем на ваши сапоги ваксу из оссиповых ягод – и у вас будут такие же надежные сапоги, как у меня».
Кугель радостно хлопнул в ладоши: «Предлагаю приготовить еще один сытный ужин, чтобы отпраздновать приобретение новых сапог!»
«Почему нет? Пара добротных сапог – достаточный повод для торжества!»
Они закусили на славу бобами с беконом, болотными куропатками с грибной начинкой, щавелем, оливками и большим ломтем сыра. При этом они умудрились выпить три бутыли вина из погреба в Цзеи-Камбаэле, известного под наименованием «Серебряный иссоп». Последнее обстоятельство разъяснил Нисбет – интересуясь антиквариатом, старик изучил множество древних рукописей. Пока они дегустировали сей драгоценный напиток, каменолом и его помощник провозглашали тосты за здоровье не только леди Тадук, но и того усопшего виноторговца, щедрыми запасами которого они пользовались – хотя, строго говоря, надлежащий срок выдержки старого вина давно истек.
Так же, как раньше, Нисбет опьянел и улегся на диван, чтобы вздремнуть. Кугель отстегнул его амулет и возобновил эксперименты.
Новые и удобные сапоги Кугеля, несмотря на их сходство с обувью Нисбета, не возымели никакого эффекта, тогда как сапоги Нисбета, не только в сочетании с амулетом, но и без оного, легко преодолевали силу притяжения.
«Исключительно любопытное обстоятельство!» – думал Кугель, пристегивая амулет к цепочке старика. Разница между двумя парами сапог заключалась лишь в том, что сапоги старого каменолома были смазаны ваксой из оссиповых ягод, собранных в саду Макке Могифера.
Поиски горшка с этой ваксой среди бесчисленных сувениров и древностей, накопленных Нисбетом и его предками, заняли бы много времени. Отяжелевший от еды и вина Кугель решил сначала выспаться.
Наутро Кугель сказал Нисбету: «Мы тяжело работали – пора бы устроить небольшой отпуск. Давайте поднимемся на соседнюю обрывистую возвышенность и заглянем в заброшенный сад Макке Могифера. Мы могли бы, между прочим, набрать оссиповых ягод для сапожной ваксы и – кто знает? – может быть, найдем еще какой-нибудь амулет…»
«Удачная мысль! – заявил старик. – Сегодня мне что-то несподручно долбить камень».
Они поднялись на крутой холм окольной тропой там, где в его склоне была прогалина, и вышли к тому месту у обрыва, где когда-то был сад волшебника Макке.
«Ничего здесь не осталось, – скорбно заметил Нисбет. – За исключением, конечно, оссипова дерева – оно, судя по всему, процветает, хотя за ним никто не ухаживает. А от усадьбы Макке осталась вот эта груда камней – у него был пятиугольный дом, наподобие увеличенного амулета».
Кугель подошел к развалинам – и ему показалось, что из трещин между камнями поднимается струйка пара. Приблизившись на несколько шагов, он опустился на колени и раздвинул несколько камней. До его ушей донеслись какие-то голоса – сначала один, потом второй – продолжавшие, казалось, возбужденную беседу или спор. Голоса были настолько тихими и далекими, что Кугель никак не мог разобрать слова, а Нисбет, которого Кугель подозвал к той же расщелине, вообще не расслышал никаких звуков.
Кугель встал и отошел от развалин. Конечно, раскопки в этом месте могли привести к обнаружению сокровищ; с другой стороны – и скорее всего – археолога-любителя подстерегали какие-нибудь не поддающиеся воображению ужасы. Нисбет придерживался того же мнения, и оба решили держаться подальше от остатков усадьбы волшебника. Усевшись на обросшей лишайником каменной плите, они перекусили хлебом с сыром, пряной колбасой и луком, запивая принесенным в горшках таствольдским элем.
Неподалеку от них раскинуло мощные ветви оссипово дерево – живой свидетель тысячелетий с серебристо-серым кряжистым стволом полутораметровой толщины. На конце каждого из многочисленных прутиков-черенков, торчавших на ветвях, висела гроздь больших сферических ягод, серебристо-зеленых с восковым отливом, сантиметра по два с половиной в диаметре каждая.
Покончив с закусками, Кугель и Нисбет набрали четыре полных мешка этих ягод – старик привязал их к веревке и сделал их невесомыми. Подтягивая мешки за собой, как детские воздушные шары, они вернулись в каменоломню.