Кугель выглянул в заднее окошко: «Таспы исчезли, словно их не было! Как это может быть?»
«Неважно. Мы в безопасности, остальное не имеет значения. Поблагодарите судьбу за то, что я вам встретился и предложил карету. Вы не испытываете никакой благодарности? Может быть, теперь вы согласитесь уступить моему капризу и подарить мне украшение с вашей кепки».
Кугель поразмышлял над сложившейся ситуацией. С того места, где он сидел, он мог легко и быстро приложить настоящий «брызгосвет» к желтой физиономии Юкоуну, но решил с этим повременить: «Зачем вам понадобилась эта безделушка?»
«Откровенно говоря, я коллекционирую такие вещи. Ваше украшение займет видное место в моей экспозиции. Будьте добры, передайте мне этот экспонат – хотя бы для того, чтобы я мог его получше рассмотреть».
«Это не так просто. Обратите внимание – чешуйка закреплена на кепке цементированным диамбройдом».
Юкоуну раздраженно прищелкнул языком: «Зачем вы приняли такие чрезвычайные меры предосторожности?»
«Для того, чтобы удержать воров от похищения моего талисмана – зачем еще?»
«Но вы, надо полагать, можете отделить его от кепки, не подвергая опасности себя и других?»
«Пока мы едем в качающемся и прыгающем экипаже? Ни в коем случае!»
Юкоуну покосился на Кугеля лимонно-желтыми глазами: «Кугель, вы надо мной смеетесь?»
«Конечно, нет!»
«Ну хорошо». Двое ехали в молчании – мимо проплывали деревья и поросшие цветами обочины. По мнению Кугеля, возникла опасная ситуация, хотя в целом и в общем его планами предусматривалась именно такая последовательность событий. Ни в коем случае, однако, нельзя было позволять Юкоуну рассматривать талисман вблизи или брать его в руки – шишковатый нос Смешливого Волшебника действительно умел различать запах магии и его отсутствие.
Кугель заметил, что карета ехала уже не в лесу, а по открытой местности, и повернулся к волшебнику: «Мы не едем по дороге в Тон-Тассель! Куда вы меня везете?»
«В Перголо, – сказал Юкоуну. – Хотел бы оказать вам гостеприимство».
«Трудно отвергнуть такое приглашение», – пожал плечами Кугель.
Экипаж перевалил через гряду холмов и спустился в знакомую Кугелю долину. Впереди показалась река Кззан, мерцавшая мимолетными отражениями красного солнечного света, после чего на холме появилась усадьба Юкоуну, и карета подъехала к крыльцу.
«Мы прибыли, – сообщил Юкоуну. – Кугель, добро пожаловать в Перголо в третий раз! Вы собираетесь выходить или нет?»
«С удовольствием!» – откликнулся Кугель.
Юкоуну провел Кугеля в вестибюль: «Прежде всего давайте выпьем вина, чтобы освежиться после пыльной дороги. После этого мы обсудим возможности окончательного согласования наших интересов, которые разошлись так давно, что вы, скорее всего, не захотите вспоминать все события, происходившие в моей усадьбе». Юкоуну, по-видимому, намекал на тот период времени, когда он находился в плену у Кугеля.
«Былое затерялось в тумане времени, – кивнул Кугель. – Все забыто».
Юкоуну улыбнулся плотно сжатыми губами: «Впоследствии мы еще вспомним о том, как это было, и немало позабавимся! Тем временем, почему бы вам не освободиться от плаща, перчаток и кепки?»
«Я прекрасно себя чувствую, не раздеваясь», – Кугель снова измерил расстояние между собой и волшебником. Один решительный шаг вперед, взмах рукой – и дело сделано!
Юкоуну, по-видимому, угадал ход его мыслей и отступил на шаг: «Но прежде всего – вино! Давайте пройдем в малую столовую».
Юкоуну провел гостя в помещение с обшивкой стен из красивого темно-красного дерева. Там его приветствовало, радостно прыгая и визгливо тявкая, небольшое округлое животное с длинной шерстью, короткими ногами и черными глазами-пуговками. Юкоуну дружески похлопал это существо по спине: «Как поживаешь, Эттис? Тебя хорошо кормили? Да? Ну и ладно. Рад, что ты чувствуешь себя прекрасно – потому что, если не считать Кугеля, ты мой единственный настоящий друг. Ну, хватит, хватит! Сидеть! Мне нужно побеседовать с Кугелем».
Юкоуну жестом пригласил Кугеля сесть за стол, а сам сел напротив. Животное продолжало бегать туда-сюда, непрерывно тявкая, задерживаясь только для того, чтобы покусывать лодыжки Кугеля.
В столовую прилетела пара молодых сильфов с серебряными подносами. Поставив подносы перед Юкоуну и Кугелем, они тут же улетели восвояси.
Юкоуну потирал руками: «Как вам известно, Кугель, у меня подают только самое лучшее. Это вино – „Ангелиус“ из Квантика, а печенье сделано из пыльцы красного клевера».
«У вас всегда был превосходный вкус», – отозвался Кугель.
«Меня удовлетворяют только изысканность и утонченность, – подтвердил Юкоуну и попробовал вино. – Неподражаемо!» Он сделал еще глоток: «Бросается в голову, терпкое, с дерзким привкусом». Глядя в лицо сидящего напротив Кугеля, он спросил: «Как вы думаете?»
Кугель покачал головой с выражением печального самоотречения: «Если я только попробую этот эликсир, я больше никогда не смогу терпеть обычные напитки». Обмакнув печенье в вино, он протянул его Эттису, когда тот снова подбежал, чтобы погрызть Кугелю лодыжку: «Эттис, конечно, лучше меня разбирается в благородных ингредиентах».
Юкоуну стремительно вскочил, но Эттис уже сожрал кусочек печенья, после чего подпрыгнул, перевернулся в воздухе и свалился на спину, вытянув вверх окоченевшие ноги.
Кугель вопросительно взглянул на волшебника. Два сильфа прилетели в комнату и унесли Эттиса на серебряном подносе.
Юкоуну процедил сквозь зубы: «Перейдем к делу. Прогуливаясь по Голечной косе, вы повстречались с неким Тванго?»
«Повстречался, – подтвердил Кугель. – Интереснейший человек! Он был очень недоволен, однако, когда я отказался продать ему мое украшение».
Юкоуну пронзил Кугеля пытливым взглядом: «Он объяснил как-нибудь свое недовольство?»
«Он упомянул о демиурге Скорогрохе – но в таких туманных и неразборчивых терминах, что я ничего не понял».
Юкоуну поднялся на ноги: «Я покажу вам Скорогроха. Пойдемте! В лабораторию, о которой, конечно, у вас остались самые приятные воспоминания».
«О лаборатории? Чтó вы, все это давно покрылось патиной времени».
«Я отчетливо помню все, что там происходило, – беззаботным тоном откликнулся Юкоуну. – До мельчайших деталей».
Пока они шли в лабораторию, Кугель старался подобраться поближе к волшебнику, но безуспешно: Юкоуну все время держался на расстоянии не меньше метра от того места, до которого могла бы дотянуться одетая в перчатку рука Кугеля, готового применить «брызгосвет».
Они зашли в лабораторию. «Теперь вы увидите мою коллекцию чешуек, – сказал Юкоуну. – И вас больше не будет удивлять мой интерес к вашему талисману». Волшебник резко поднял руку, и темно-красная ткань отлетела в сторону, обнажив тысячи чешуек Скорогроха, закрепленные на каркасе из серебряной проволоки. Судя по этой модели, Скорогрох был существом скромных размеров, опиравшимся на две короткие и толстые двигательные опоры, с двумя парами суставчатых рук, каждая из которых заканчивалась десятью хватательными пальцами. Голова – если так можно было назвать это навершие – представляла собой нечто вроде башенки, посаженной на узком, вытянутом торсе. Брюшные чешуйки поблескивали молочно-зеленым глянцем, а средняя грудная полоса, темно-зеленая с киноварным отливом, продолжалась вплоть до навершия, поражавшего отсутствием каких-либо оптических органов.
Юкоуну представил модель величественным жестом: «Перед вами Скорогрох, благородный обитатель Высшего Света – все очертания его фигуры свидетельствуют о мощи и стремительности. Она необыкновенно стимулирует воображение, вы не находите?»
«Не сказал бы, – Кугель наклонил голову набок. – Тем не менее, в общем и в целом вам удалось восстановить исключительно редкий экспонат, поздравляю вас!» Кугель обошел постамент с фигурой Скорогроха, разглядывая ее с притворным восхищением, при этом надеясь оказаться на расстоянии вытянутой руки от Юкоуну – но по мере того, как Кугель перемещался, перемещался и Смешливый Волшебник; все потуги Кугеля оказывались тщетными.
«Скорогрох – не просто экспонат, – почтительно произнес Юкоуну. – Извольте заметить, что каждая из чешуек укреплена на своем месте, за исключением той, которая должна находиться в центре выступающего вперед участка грудной полосы – ее отсутствие оскорбляет взор. Не хватает одной чешуйки, самой важной – протонастического центра, то есть так называемого „пекторального неборазрывного брызгосвета“. Много лет я считал, что брызгосвет безвозвратно утерян, что причиняло мне неописуемые мучения. Кугель, вы можете представить себе охватившую меня волну благодарности судьбе, величественный гимн торжества, зазвучавший в моем сердце, когда я взглянул на вас и заметил недостающую чешуйку на вашей кепке! Я обрадовался так, словно Солнце гарантировало нам еще сто лет жизнетворного света! Меня окрылило восхищенное возбуждение – неужели, Кугель, вы не понимаете мое состояние?»
«В той мере, в какой вы можете его описать – понимаю. Но меня приводят в замешательство причины такого эмоционального излишества». Кугель приблизился к каркасу, надеясь на то, что энтузиазм заставит Юкоуну оказаться в радиусе действия облаченной в перчатку руки.
Двигаясь в противоположном направлении, однако, Юкоуну задел каркас, что заставило звенеть висящие на нем чешуйки: «Кугель, в некоторых отношениях вы проявляете невероятную тупость, ваш мозг подобен едва теплому сгустку овсяной каши – причем я констатирую факт, а не пытаюсь вас оскорбить. Вы понимаете только то, что видите своими глазами, а это лишь ничтожная часть действительности». Волшебник хихикнул странным высоким голоском, что заставило Кугеля вопросительно взглянуть на него. «Ну посмотрите же на Скорогроха! – воскликнул Юкоуну. – Чтó вы видите?»
«Проволочный каркас и множество чешуек, расположенных, как утверждается, в форме погибшего Скорогроха».
«Что, если каркас будет удален?»
«Фигура рассыплется – останется только блестящая куча чешуек».