Процесс отбора замедлялся всеобщим замешательством и сутолокой – так прошел целый день. К вечеру некоторые беженцы, способные воспринимать действительность такой, какая она есть, отказались от надежды найти убежище в священном городе и побрели дальше по равнине. Риальто внимательно наблюдал за темно-синей точкой в небе, но она висела почти неподвижно и в конце концов растворилась в сумерках. Риальто угрюмо вернулся в гостиницу городка Десять Шпилей и провел там еще одну беспокойную ночь.
Утром он снова направился к стенам Люид-Шуга. Оказалось, что жрецы продолжали отбор всю ночь, и «Парагонов» в полном составе уже пропустили в город, после чего городские ворота наглухо закрыли.
Две бохулийские армии, медленно продвигаясь по долине Джохайма, подступили к Люид-Шугу, в связи с чем ночевавшие под склонами вулкана беженцы поспешно разбежались кто куда.
Темно-синяя точка теперь висела над городом. Спустившись на землю, Риальто подошел к боковой нише у западных ворот. Ему не разрешили войти. Голос из темной глубины проема в стене произнес: «Иди своей дорогой, чужеземец! Сто веков пройдут, прежде чем ворота Люид-Шуга откроются снова. Мы заколдованы заклятием растяжения времени. Уходи без оглядки – ты ничего не увидишь за плечами, кроме спящих богов».
Тем временем бохулийские армии подступили к городским стенам. Риальто поднялся в воздух и спрятался в нижнем слое белого кучевого облака.
В долине наступила странная тишина. В городе ничто не шелохнулось. С неспешностью более устрашающей, нежели стремительность, фургоны-истребители подкатились к восточным воротам Люид-Шуга. Вслед за фургонами шли бохулийские ветераны, недовольно ворча и переваливаясь с ноги на ногу так, словно у них болели ступни.
Из спиральных громкоговорителей города раздался голос: «Бойцы, отступите! Не пытайтесь нанести нам ущерб. Отныне Люид-Шуг недостижим».
Полностью игнорируя объявление, командиры готовились снести городские ворота залпом разрывных снарядов. В нишах вулканического склона возникло движение – пять гигантских статуй протянули руки вперед. Воздух задрожал; фургоны-истребители мгновенно превратились в кучки обугленного праха. Раздражительные ветераны разлетелись, как шелуха, оставшаяся от высохших насекомых. Долину Джохайма снова объяла тишина.
Риальто повернулся и, задумчиво переходя из облака в облако, направился на юг. Там, где начинали возвышаться холмы, километрах в тридцати-сорока от Тучеворота, он спустился на пригорок, покрытый сухой травой, и присел в тени одинокого дерева, прислонившись спиной к толстому стволу.
Уже почти наступил полдень. Теплый ветерок доносил приятный аромат нагревшегося сена. Вдалеке, на северо-востоке, над руинами Васкес-Тохора все еще поднимался вьющийся столб дыма.
Пожевывая соломинку, Риальто сидел и размышлял о возникшей ситуации. Несмотря на то, что местонахождение Персиплекса было более или менее определено, положение вещей оставляло желать лучшего. На Ошерля, обиженного и безразличного, никак нельзя было положиться. Ильдефонс? Его интересы больше совпадали с целями Риальто, чем с предательством Хаш-Монкура. Тем не менее, Ильдефонс был известен склонностью к приспособленчеству и оппортунизму. Будучи Настоятелем, Ильдефонс, даже в отсутствие чага, мог заставить Сарсема вести себя надлежащим образом. В целом, однако, учитывая все обстоятельства, Сарсем был еще ненадежнее Ошерля.
Риальто приложил к глазу трубку плермалиона: темно-синяя точка по-прежнему висела над Люид-Шугом. Отложив прибор, Риальто вызволил Ошерля из скорлупы грецкого ореха.
Инкуб появился в обличии синего зеленоволосого сильфа высотой чуть больше метра. Он выражался вежливо, тщательно выбирая слова: «Приветствую вас, Риальто! Примите мои наилучшие пожелания. Хорошая погода! Прекрасный день 16-го эона! Солнечные лучи греют с характерной для этой эпохи настойчивостью. А вы жуете травинку, как крестьянский сын. Рад, что вы наслаждаетесь покоем и забыли о неприятностях».
Риальто пропустил болтовню Ошерля мимо ушей: «У меня в руках все еще нет Персиплекса, и ответственность за эту неудачу в равной степени несете вы с Сарсемом».
Беззвучно рассмеявшись, сильф провел синими пальцами по зеленым волосам: «Дорогой мой! Вам не идет такая манера выражаться!»
«Как бы то ни было, – отозвался Риальто, – отправляйся сию минуту в священный город Люид-Шуг и принеси мне Персиплекс».
Сильф снова рассмеялся: «Дражайший Риальто, никто не умеет шутить, как вы! Только представьте себе такую картину – шедевр абсурда! Беднягу Ошерля схватили, таскают за волосы, избивают, топчут ногами, пытают на дыбе и разрывают на части двадцать безжалостных богов!»
«Я не шучу, – сухо сказал Риальто. – Там находится Персиплекс, и ты должен его достать».
Ошерль тоже подобрал соломинку и принялся размахивать ею в воздухе, подчеркивая движениями свои слова: «Возможно, вам следует отказаться от своих намерений. 16-й эон во многих отношениях благополучнее 21-го. Вы тут сидите и жуете траву так, словно родились, чтобы жить в этой эпохе. Это ваше время, Риальто! Так предначертано силами, намного превосходящими ваши и мои возможности!»
«Мои возможности вполне достаточны, – возразил Риальто. – В частности, я подружился с чагом и могу начислять и погашать пункты задолженности с безрассудной щедростью».
«Не смешно!» – прорычал Ошерль.
«Ты отказываешься доставить Персиплекс из Люид-Шуга?»
«Это невозможно, пока город охраняют боги».
«Значит, ты должен перенести нас в будущее точно на сто веков – в ту эпоху, когда обитатели Люид-Шуга проснутся в Золотом Веке, и у нас появится шанс вернуть похищенное имущество».
Ошерль хотел было обсудить обременительный характер своей задолженности, но Риальто отказался его слушать: «Всему свое время. Мы рассмотрим этот вопрос, когда вернемся в Бумергарт с Персиплексом в руках!»
«Персиплекс? Это все, что вам нужно? – с внезапным притворным благодушием спросил Ошерль. – Почему же вы сказали об этом раньше? Вы готовы?»
«Готов, конечно. Смотри, не ошибись!»
13
Холмик и одинокое дерево исчезли. Риальто стоял на склоне каменистой долины; внизу лениво струилась извилистая река.
По-видимому, только что наступило утро, хотя небо затянули тяжелые тучи. Сырой холодный ветер пощипывал кожу; на востоке темные хвосты дождя нависли над черным лесом.
Глядя вокруг, Риальто не замечал никаких признаков человеческого обитания: ни оград, ни фермерских домов, ни дороги, ни даже колеи или тропы. Кроме того, он был один. Куда подевался инкуб? Риальто раздраженно поворачивался то в одну, то в другую сторону: «Ошерль! Появись!»
Ошерль появился – все еще в обличии синего сильфа: «Я здесь».
Риальто обвел рукой унылый пейзаж: «Это не похоже на Золотой Век. Ты уверен, что мы продвинулись на сто веков в будущее? Где Люид-Шуг?»
Ошерль указал на север: «Люид-Шуг там, на краю леса».
Риальто вынул плермалион, но из-за сплошной пелены туч синюю точку не было видно: «Подойдем поближе».
Волшебник, в сопровождении инкуба, направился туда, где когда-то был священный город, и нашел только развалины. Риальто недоуменно спросил: «Неутешительная картина! Куда подевались все боги?»
«Я навещу Серые Пески и наведу справки, – предложил Ошерль. – Подождите здесь: через некоторое время я вернусь и сообщу все известные сведения».
«Стой! Никуда не отлучайся! – воскликнул Риальто. – Мой вопрос носил чисто риторический характер. Прежде всего найди Персиплекс, а после этого можешь заниматься судьбой богов, сколько тебе заблагорассудится».
Ошерль проворчал себе под нос: «Вы проскочили сто веков, а мне, если бы я провел всего лишь год в Серых Песках, по возвращении пришлось бы выслушивать все те же угрозы и оскорбления. Это лишает всякого желания проявлять инициативу».
«Довольно болтовни! – отрезал Риальто. – Меня интересует только Персиплекс».
Они приблизились к руинам. Дожди и ветры постарались на славу: от конуса древнего кратера остались едва заметные следы. Храмы обрушились и превратились в кучи камней; двадцать гигантских изображений богов, вырезанные из мрамора, полностью эродировали – вместо них торчали какие-то покосившиеся, почерневшие каменные огрызки. Все могущество богов утонуло в болоте.
Риальто и Ошерль медленно прошлись по окраине бывшего города – время от времени Риальто проверял показания плермалиона, но безрезультатно.
На севере лес подступал вплотную к оставшемуся от парапета фундаменту, и с той стороны ветер доносил запах дыма. Отправившись на поиски, через некоторое время Риальто и Ошерль обнаружили на краю леса селение, состоявшее из пары десятков хижин.
«Нужно расспросить местных жителей, – сказал Риальто. – Рекомендую тебе изменить облик: иначе мы будем производить впечатление исключительно странной парочки».
«Вам тоже следовало бы изменить внешность. Ваша шляпа, например, выглядит, как перевернутая кастрюля, да еще малинового цвета. Сомневаюсь, что эта мода пережила десять тысяч лет».
«В том, что ты говоришь, есть какой-то смысл», – признал Риальто.
Облачившись в блестящие латы «доблестных лаврентинцев», утыканные зазубренными шипами, в шлемах с высокими гребнями, испускавшими язычки голубого пламени, инкуб и волшебник приблизились к грязному, вонючему селению.
Вооружившись глоссоларием, Риальто позвал: «Селяне, внимание! Вас посетили знатные лаврентинские рыцари – пора их приветствовать согласно вашим наилучшим традициям!»
Один за другим местные жители стали вылезать из хижин, позевывая и почесываясь. Одежда их была сшита из птичьих шкурок; во всей деревне не было заметно никаких цивилизованных удобств, причем обитатели хижин явно недоедали уже много лет. При виде Риальто и Ошерля несколько мужчин обменялись радостными возгласами, после чего схватили сети с длинными рукоятками и стали подходить с явно недобрыми намерениями.
Риальто приказал: «Стойте! Мы – волшебники! Любая попытка причинить нам вред навлечет на вас заклятие, чреватое самыми печальными последствиями! Предупреждаю!»