– «Рокки Хоррор», – говорит она, как будто эти два слова что-то объясняют.
– Это что… школьный мюзикл в этом году?
Я знаю, что Грант играл на фаготе в оркестре, но не помню, чтобы он участвовал в мюзиклах. Кроме того, мне казалось, что пару дней назад Джейсон хвастался, будто будет играть Тони в «Вестсайдской истории»[13].
Ханна выходит из-за кассы, проходит мимо Пейдж и подбирает три тома «Дюны», которые я положила на пол. С укоризненным взглядом в мою сторону она демонстративно ставит их на полку. Пейдж невозмутимо продолжает шить.
– Нет, просто для кино.
– Для кино нужен костюм?
Пейдж вскидывает на меня взгляд.
– Постой, ты никогда не ходила на «Рокки Хоррор» в кино?
Она так шокирована, словно это я сейчас демонстрировала свои достоинства, расхаживая по книжному магазину только в корсете и чулках.
– В кино? Это же вроде старый фильм? – отвечаю я. – И вроде плохой?
Пейдж испепеляет меня взглядом.
– Это называется кэмп[14]. Хотя фильм и старый, его каждые выходные показывают в кинотеатрах, в кино для автомобилистов, на конвентах и в других местах, и зрители одеваются в костюмы, и танцуют, и все такое. Это целое событие. Не могу поверить, что ты никогда этого не делала, – она ловко обрезает нитку ярко-розовыми ножницами. – Ханна нас всех в это втянула. В этом году мы пойдем на показ на Хэллоуин.
В этот момент у меня в голове все становится на места. Костюм Гранта, его подлизывание к Ханне, ее румянец, его огорчение, когда она показывала, что ей все равно.
– Я поняла, что происходит. Грант пытается завоевать Ханну, всесторонне унижаясь целый вечер, чтобы сделать то, что нравится Ханне.
Пейдж останавливается посреди строчки. И бросает мне сомнительный взгляд.
– Что? Нет, – фыркает она. – Грант не станет пытаться завоевать Ханну обратно. Из-за тебя, знаешь ли.
Я собираюсь сказать, что когда мы с Грантом были вместе, он явно сох по Ханне, но Пейдж продолжает:
– Даже если он и попытается, Ханна ни за что на это не пойдет. Она целую вечность отказывалась даже позволить ему тусоваться с нами.
Я киваю, но меня это не убеждает.
– Что ты тут делаешь? – прерывает мои мысли Пейдж.
– Что? – я изумленно смотрю на нее. – Ты меня заставила сюда прийти, помнишь?
– Не заставила, Брайт, – говорит она, ухмыляясь. – Слегка принудила. – В ее глазах появляется любопытный блеск. – Речь не о том, как именно ты тут оказалась. Но почему ты еще не ушла? Разве тебе нечем заняться? Чем там занимаются популярные девчонки…
– Нет, – коротко говорю я, напрягаясь от напоминания о том, что ждет меня дома. Судя по тому, как увеличивается ухмылка Пейдж, она слышит раздражение у меня в голосе.
– Когда я ехала мимо, ты как будто фотографировала граффити на «Кафе Касабланка», – говорит она, рассматривая свои ткани. Я слышу в ее голосе намек на колебания.
Я киваю, благодарная за смену темы.
– Мне нравится, как шрифт сочетается с оформлением кафе. Хороший контраст, – почему-то объясняю я. – Это для сайта, над которым я работаю.
Пейдж поднимает взгляд. Мгновение она изучает меня.
– Хм.
– Что? – готова возмутиться я. Если Пейдж считает, что я слишком тупая или скучная для веб-дизайна…
– Просто я бы не подумала, – говорит она.
Я слышу, как открывается дверь, и из туалета выходит Грант, теперь в приемлемой одежде – в джинсах и толстовке с капюшоном. Его взгляд немедленно обращается к кассе. Он делает пару шагов и останавливается с потерянным видом, словно подбирает слова.
– Ну, я же говорила, что ты ничего не знаешь о популярных девчонках, – говорю я Пейдж.
Я слежу за Грантом, у которого лицо светлеет. Он торопливо делает полшага, но резко останавливается. Оживление покидает его лицо, и он возвращается на кресла рядом с Эбби и Чарли. С мрачным видом он складывает костюм на колени и не смеется в ответ на разговор, который ведут Чарли и Эбби.
И у меня в голове начинает формироваться идея.
Я должна Гранту за то, что разрушила его отношения с Ханной. Он заслуживает место в моем списке искупления, не меньше, чем Пейдж и Брендан, и я не смогу вычеркнуть из списка Пейдж, пока не исправлю ситуацию с ее братом.
Я закидываю ручки сумки на локоть.
– Идешь домой? – спрашивает Пейдж с удивлением.
– Ага, – говорю я и, оглянувшись, вижу Ханну за стойкой; она прикладывает слишком много усилий, чтобы не смотреть на Гранта. – Удачи с, эм, «Рокки Хоррор».
– Спасибо, Брайт.
Я припарковалась в нескольких кварталах, на жилой улице рядом со школой, и всю дорогу к машине я набрасываю контуры моего нового проекта. Неважно, что мне придется ругаться с матерью или игнорировать ее во взаимной обиде. Я знаю, что мне нужно делать дальше, и мне понадобится время на планирование.
Я исправлю сразу две беды сразу.
Я снова сведу Гранта и Ханну.
Глава 14
В пятницу уроки тянутся целую вечность. Я слежу за минутной стрелкой на часах над доской и заставляю себя сосредоточиться на Гранте. Литература закончится через двадцать минут. Потом будет обед, и я смогу приступить к первой части плана. Я все продумала. Прошлым вечером я написала Пейдж имейл и узнала, что Грант на этой неделе в перерывах ходит в библиотеку готовиться к эссе. Она спросила, зачем мне это, но я не ответила.
Вчера, вернувшись домой, я отправилась прямиком к себе в комнату и остаток вечера избегала матери. В полном соответствии с моим планом. У меня были дела.
Вместо того чтобы переписывать эссе для поступления в Ю-Пенн, учитывая комментарии Пейдж, я переписывала свой список извинений. Брендан оставался недостижимым. Я добавила Гранта с Ханной и план по восстановлению их отношений. После полной неудачи, которая постигла мои попытки исправить ситуацию с Бренданом, я не ожидала, что все пройдет безупречно. Но попробовать стоит.
Ковальски наконец отпускает нас через целых семь минут разглагольствования после звонка про курсовую по «Укрощению строптивой», которую предстояло сдавать в декабре, перед зимними каникулами. Я сбегаю по лестнице, болезненно осознавая, как мало времени у меня осталось.
Я приготовила целую речь для Гранта, и если он не…
Я сворачиваю за угол и торможу так резко, что едва не падаю. Перед входом в библиотеку Эндрю разговаривает с группой парней из футбольной команды. Он меня не заметил. Я смотрю, как он прислоняется к шкафчику. Эндрю выглядит намного увереннее, чем когда-либо на моей памяти.
Я знаю, что мне нужно поговорить с Грантом, но сейчас я заворожена этим видом. И воспоминаниями. Мы учились в средней школе, когда Эндрю впервые пришел к нам домой. На нем были джинсы и футболка на три размера больше, и он нервно смеялся в ответ на мои слова. Я думала, что у нас нет ничего общего, но спустя год натянутого молчания, пока мы делали уроки у меня в комнате, он заметил мои беговые кроссовки.
После этого все стало меняться. Мы вместе бегали, пока садилось солнце, и молчание больше не было натянутым. Оно было уютным. Я привыкла к звуку его ровного дыхания, к ритму ударов наших кроссовок о тротуар. Мы пробежали, наверное, каждую улицу, каждый холм, мили и мили во все стороны. И я помню день, когда заметила, что он всегда бежал на шаг позади, чтобы наблюдать за мной. Однажды я споткнулась о бордюр, и его рука схватила меня за локоть, прежде чем я могла упасть.
Тогда я едва не поцеловала его прямо там.
Но я не была уверена, что у нас что-нибудь получится. Я знала, какой он, но не знала, каким он хочет быть. Оглядываясь на катастрофу с Грантом Уэллсом, я была не готова посвятить себя парню, не будучи уверенной, что он сам посвятил себя собственной жизни. Что он предан своим целям, предан мне.
– Кэмерон! – окликает меня капитан футбольной команды, Патрик.
Выдернутая из воспоминаний, я подхожу ближе, с надеждой глядя на Эндрю. Он что-то читает в телефоне и, что совершенно ожидаемо, даже не поднимает головы, когда я оказываюсь рядом.
Патрик посылает мне ослепительную улыбку, и я сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Интересно, сколько девушек за день получает эту улыбку?
– Ты же придешь завтра на игру?
У меня на кончике языка вертится острое высказывание о полном отсутствии интереса к такой перспективе. Но в этот момент Эндрю настороженно смотрит на меня. Он ждет, что именно так я и скажу.
– Постараюсь, – ободряюще отвечаю я, зарабатывая изумленные взгляды Патрика и остальных парней. Я кошусь на Эндрю, надеясь, что он произнесет что-нибудь, посмотрит на меня – что угодно. Но он меня игнорирует. – Увидимся, ребята, – говорю я, пытаясь не выдать огорчения.
Я иду мимо них к библиотеке, возвращаясь к речи, которую заготовила для Гранта. Но когда вхожу и замечаю Гранта, который стоит среди полок, мой непослушный разум возвращается к Эндрю.
Надо было поцеловать его в тот день, на пробежке, пока он следил за каждым моим шагом. Потому что сейчас он вообще на меня не смотрит.
От этого мне даже немного захотелось сдаться. Возможно, я никогда не завоюю Эндрю. Даже если искуплю вину перед всеми в моем списке, даже если Пейдж будет умолять его передумать.
Я останавливаюсь у стойки информации. Грант не знает, что я здесь. Я могла бы выйти из библиотеки, пообедать вместе с Морган и Эль… и со временем найти кого-нибудь нового.
Но напоминаю себе, что в таком случае буду ничем не лучше матери. Если я сдамся, не стану приносить извинений и добиваться Эндрю, то буду такой же, как мама, когда она каждый раз отказывается от работы или от нашей семьи. Я обязана сделать все, что запланировала.
Я нахожу Гранта в секции истории. Он склонился над толстым учебником, и я вспоминаю один из немногих реальных фактов, которые я узнала о нем, пока мы встречались. Он читает всю литературу по истории заранее – настолько ее любит. Особенно период Гражданской войны