– Будь с ним понежнее, Брайт, – насмешливо говорит Пейдж и подмигивает. Предупреждение не может скрыть ее очевидного восторга. Ее ярко-розовые щеки контрастируют с платиновыми волосами – из-за этой прически я и проиграла спор. Не думала, что она действительно это сделает, – уж больно цвет обычный и «стереотипный». Но она сделала.
– Завтра бегаем? – спрашивает меня Эндрю.
– Конечно, – легко отвечаю я.
– Я нашел совершенно бесчеловечный холм, если ты готова. – В его глазах сверкает вызов.
С тех пор как стало ясно, что мы не подходим друг другу, мы оба прилагали усилия стать настоящими друзьями. Он прочитал мою курсовую, и за чашкой кофе мы поговорили о пьесе и о нас. Спустя несколько недель он сказал, что хочет пригласить Пейдж на свидание, но не знает как, и я с готовностью взяла на себя роль свахи.
– Брендан? – спрашивает Пейдж, косясь на брата. – Что-то не так?
Я оборачиваюсь и вижу, что мой парень едва сдерживает мрачную гримасу. Я обмениваюсь с Пейдж насмешливым взглядом, пока Брендан неловко переступает с ноги на ногу.
– Тебе не кажется, что это как-то странно? – спрашивает он. – Несколько месяцев назад ты застукала Эндрю и Кэмерон наедине.
– И я рад, – вежливо говорит Эндрю, обнимая Пейдж и притягивая к себе, – иначе ничего этого не случилось бы. – Он кивает на Брендана. – И Кэмерон тоже с тобой не встречалась бы. Если подумать, ты должен благодарить меня за то, что я целовался с твоей девушкой.
Я снова смотрю на Брендана, который, кажется, не в восторге от этой идеи. Я переплетаю наши пальцы.
– К тому же с Пейдж я тоже целовалась, – говорю я. – Это тебя не расстроило.
Брендана передергивает, и я изображаю шутливую мечтательность.
Эндрю только смеется, открывая дверь театра. Они заходят, оставляя позади меня и недовольного Брендана. Он закатывает глаза и торопится внутрь, словно с опаской представляя, что еще я могу сказать.
Фойе забито людьми. Я узнаю несколько лиц из школы, включая Морган и Брэда рядом с вызывающе винтажной стойкой буфета в другом конце фойе. Морган мягко улыбается мне, и я отвечаю тем же. Наша дружба не стала прежней после ссоры с Эль, но временами мы общаемся.
Люди просачиваются в зал сквозь тяжелые двойные двери. Спектакль должен начаться через несколько минут.
– Я сбегаю в туалет, – говорю я Брендану. – Займешь мне место?
Брендан кивает, все еще не сводя покровительственного взгляда с Пейдж и Эндрю. Я закатываю глаза и ухожу.
Туалет оказывается пустым, и я торопливо ныряю в кабинку. Когда я выхожу и иду мыть руки, внутрь врывается издерганная брюнетка в средневековом платье, которое она умудрилась наполовину вывернуть наизнанку. Я потрясенно смотрю на нее.
– Говорила же, что никогда больше не буду этого делать, – лихорадочно бормочет девушка, пытаясь перед зеркалом разобраться с бретелями. – Но нет. СОТИ[35] никак не может без зачета по актерскому мастерству. Чушь какая, – выдыхает она, разворачивая кусок юбки на талии.
– Эм, – вставляю я наконец, – тебе помочь?
Кажется, она только теперь замечает мое присутствие. Ее глаза натыкаются на мои в зеркале, и ей, похоже, ни капельки не стыдно, что ее застали за разговорами с самой собой.
– Ты не могла бы найти в фойе сексуального парня-азиата? – без колебаний просит она.
Я хочу потребовать более детальное описание, но тут девушка снова принимается воевать со своими бретельками, и я решаю, что лучше не мешать. Я возвращаюсь в постепенно пустеющее фойе, где, к некоторому своему удивлению, вижу именно того парня, о котором она спрашивала. На нем отлично сидящий серый свитер и черные джинсы. Опираясь на стойку буфета, он пишет испачканными в чернилах пальцами в потертом блокноте.
Я подхожу к нему.
– Извините, – говорю я, и он поднимает на меня карие до черноты – и весьма красивые – глаза. – Вы случайно не знаете беззастенчивую брюнетку в средневековом платье, которая только что сбежала в туалет?
От описания он ухмыляется.
– Случайно знаю, – говорит он. – А что?
– У нее костюмный кризис, – отвечаю я. – Ей нужна помощь – и, кажется, срочная.
Он громко смеется, как будто над шуткой, которая прошла мимо меня.
– Спасибо, – говорит он. – Посмотрю, что можно сделать.
Я могла бы пойти на свое место и вместе с Бренданом ждать начала представления. Но я до определенной степени заинтересована в том, сможет ли та девушка высвободиться из своего запутанного платья. Я иду за парнем в туалет.
Девушка выгнулась, выворачивая шею, чтобы разглядеть узел из бретелей на спине. Парень замирает в дверях. Я замечаю, как он ею любуется.
– Знакомая картина, – мурлычет он.
– Даже не начинай, Оуэн, – огрызается она шутливо, несмотря на отчаяние. – Виноват в этом только ты.
– Каким образом? – отвечает парень Оуэн. Неуверенно оглядев туалет и убедившись, что кроме нас, тут никого нет, он пересекает комнату и начинает поправлять платье девушки, разворачивая ее к себе лицом.
– Это из-за тебя я опоздала. – Я замечаю тепло в ее глазах, несмотря на обвиняющие слова.
– Но это же ты, эм, в машине настаивала, чтобы мы… – Он краснеет, и я тоже, понимая, почему девушка, которая явно играет в спектакле, едва не опоздала на собственное выступление. Отойдя к раковине, я очень медленно мою руки, делая вид, что не подслушиваю.
– Господи боже, – укоряет его девушка, на этот раз с нежностью. – Уже год вместе, а ты все еще краснеешь, как тогда, когда я впервые с тобой флиртовала. Неудивительно, что я не могу сдержаться. – Она проводит ладонью по его груди, словно необходима демонстрация. Оуэн бросает взгляд через плечо, на меня. Но девушке как будто все равно. – Конечно, я могла бы проявить больше самоконтроля, если бы ты не устроил мне сюрприз и не прилетел сюда из Нью-Йорка смотреть этот гарантированно катастрофический спектакль. Что такие жесты делают с девушками… – Она выразительно смотрит на Оуэна. – Вывод: ты сам виноват, – сухо заключает она.
С лица Оуэна сходит веселье, сменяясь чем-то мягким.
– Я хожу на все твои спектакли, Меган, – говорит он. – И я соскучился.
– Ты отлично продемонстрировал это в машине. – Меган смотрит на него искоса, флиртуя и дразня.
Его щеки вспыхивают ярче. Я обнаруживаю, что мне нравится эта девушка и ее прямота. По-моему, мы могли бы подружиться. Оуэн в последний раз решительно одергивает ее платье, и ткань высвобождается.
Меган хватает его за запястье и смотрит на часы.
– Черт, – выдыхает она. – Карли меня убьет или заставит брать в следующий спектакль только первокурсников. Не знаю, что хуже.
Она оставляет на губах Оуэна быстрый, но жаркий поцелуй, отрывается от него – с реальным усилием, судя по всему, – и вылетает за дверь.
Я остаюсь с Оуэном наедине, чувствуя себя ощутимо неловко из-за происходящего.
– Извини, не хотела подслушивать. Просто… – Я ищу не слишком сомнительное объяснение и неубедительно заканчиваю: – Подумала, что вам может понадобиться помощь.
– Что? – Оуэн открывает передо мной дверь. – О, нет. Меган обожает меня смущать бесстыдным флиртом на публике. В принципе, наши отношения с этого и начались. – Судя по его интонации, я понимаю, что он точно так же наслаждается ее играми. – Извини, что тебя в это втянули. Она действительно совершенно лишена сочувствия к невинным свидетелям.
– Не волнуйся, – говорю я. – Она определенно интересная личность.
– Мягко говоря. – Он вскидывает голову, словно только что вспомнил о чем-то. – Не слушай все, что она наговорила про катастрофичность спектакля. Она прекрасно сыграет. Она хороша всегда. Я сделал перерыв перед колледжем, чтобы писать пьесы в Нью-Йорке, и потратил каждый цент чаевых от работы официантом, чтобы ездить на ее спектакли. И не только потому, что она – моя скандальная, но прекрасная девушка.
– Кого она играет? – спрашиваю я, очарованная его комплиментами Меган.
– Главную роль. Не то чтобы она этого хотела, конечно…
Заинтригованная, я шире раскрываю глаза.
– Она играет Катарину?
Оуэн поднимает брови.
– Ты знаешь эту пьесу?
– Можно сказать, – бормочу я.
– Что ж, разочарованной ты не останешься. Театральный институт Южного Орегона собирался отправить в тур «Макбета». Но когда профессора увидели, какую глубину Меган раскрывает в Катарине, то передумали. Я уже видел этот спектакль на фестивале театров колледжей в Нью-Йорке, и он совершенно изменил для меня пьесу. – На его лице появляется мечтательность, словно он задумался о чем-то далеком. – Даже подумываю написать новую постановку, на основе Шекспира, в которой у Катарины есть собственные причины для того, чтобы себя переделывать.
Я едва не давлюсь смехом.
– Дай мне свой блокнот, – говорю я этому юному драматургу, который, наверное, лишь немногим старше меня.
Оуэн с опаской протягивает блокнот.
– Что ты делаешь? – настороженно спрашивает он, когда я открываю чистую страницу и записываю свой номер телефона.
– Позвони мне, если понадобится новая интерпретация персонажа для пьесы, – говорю я, возвращая ему блокнот. – В этом году у меня был непродуманный проект по самоукрощению.
Я ожидаю, что он рассмеется или вежливо откажется. Но у него загораются глаза.
– Правда? – с напором спрашивает он.
– Ага, – отвечаю я. Свет мигает, сообщая, что спектакль вот-вот начнется.
– Обязательно позвоню, – говорит он и направляется к двери справа.
Я вхожу через центральные двери. Надеюсь, Оуэн мне позвонит. Мне бы хотелось поговорить с ним и с этой Меган.
Голова Брендана торчит в середине ряда, на несколько дюймов выше остальных. Я пробираюсь на пустое сиденье рядом с ним. Он не сводит строгого взгляда с Пейдж и Эндрю, сидящих перед нами.
– Не дай бог он с ней из-за того, что она теперь блондинка, – ворчит Брендан. Я смеюсь. – Это не шутка, Кэмерон, – возмущенно поворачивается он ко мне. – Эндрю уже демонстрировал склонность к блондинкам.