Матс Хедин произнес с серьезным видом:
– Мы надеемся, что тот, кто сидел за рулем, проявится и возьмет на себя ответственность за этот несчастный случай.
– Это не несчастный случай, – возразил Хенрик.
– В каком смысле? Что вы имеете в виду?
– У Эмиля в руках был зонтик Стеллы. Водитель был уверен, что перед ним моя жена.
– Что заставляет вас так думать? – спросила Оливия Лундквист.
Я достала объявление о смерти, обнаруженное в моем почтовом ящике. Положила бумажку на стол. Потом показала сообщение, полученное ночью.
– Я знаю, от кого это, – сказала я. – И я знаю, кто пытался задавить Эмиля.
– Вы хотите сказать, что это один и тот же человек? – спросила Оливия Лундквист.
– Одна и та же женщина.
– Женщина?
– Она стояла у нашего дома, запахнувшись в дождевик с капюшоном, скрывающим лицо. Эта же женщина пыталась задавить нашего сына.
Инспектор криминальной полиции Оливия Лундквист придвинула к себе бумагу с объявлением о моей смерти.
– Вы обращались в полицию? – спросила она.
– Нет, – ответила я и почувствовала на спине ладонь Хенрика. Ощутила его поддержку. – Возможно, мне стоило заявить об этом.
– Может быть, – сказал Матс Хедин. – Такое часто случается?
– Что именно?
Матс Хедин сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух.
– Что психотерапевту угрожают?
– Случается, хотя и нечасто, что пациенты угрожают своему психотерапевту, – ответила я. – Одни страдают аффективными расстройствами, у других отсутствует контроль за импульсами, у третьих картина такова, что агрессивное поведение является частью симптоматики.
– А почему кто-то хочет убить вас? – спросила Оливия Лундквист.
– Как ясно сказано в эсэмэс, у нее моя дочь, которую…
– Так у вас еще есть дочь?
– Все это я уже рассказывала вам в прошлый раз, – ответила я. – Моя дочь пропала двадцать один год назад. И это тот же человек. Женщина, которая украла мою дочь, пыталась задавить Эмиля в уверенности, что это я. Она хочет остановить меня, заставить меня прекратить.
Полицейские инспекторы переглянулись. Оливия Лундквист снова взяла мой телефон и перечитала сообщение.
– Но ведь здесь этого не написано, ведь правда? – спросила она, вопросительно глядя на меня. – Где написано, что она украла вашу дочь двадцать один год назад?
– Естественно, так напрямую это не написано, – нетерпеливо ответила я. – Прочтите. Там написано, что она желает моей смерти. Там написано, чтобы я оставила их в покое – «теперь она моя». Она пишет, что я подвергаю своих детей опасности, – значит, ей что-то известно о моей дочери, не так ли?
– У меня к вам один вопрос. Каким образом вы подвергли своего сына опасности?
Я стиснула зубы. Мне с трудом удавалось сдерживаться. Пальцы Хенрика крепче сжали мою руку.
– В чем цель этих вопросов? – спросил он. – Мы заявляем, что нашего сына сбила машина. Что моей жене угрожали. Кроме того, у нас есть доказательство того, что хотели убить именно ее, – вы сами читали эсэмэс, которое она получила. Разве не на этом вам следовало бы сосредоточиться? Или вы не воспринимаете все это всерьез?
– Само собой, мы относимся к этому очень серьезно, – произнес Матс Хедин с неприятной улыбкой. – К сожалению, Стелла, я вынужден спросить вас, где вы находились в пятницу вечером.
Оба посмотрели на меня. Хенрик тоже.
– В прошлую пятницу? Я уже не помню, что делала в прошлую пятницу.
– Я могу помочь вам вспомнить, – сказала Оливия Лундквист. – Вы разыскали Изабеллу Карлссон. Теперь вспомнили? Или нужно еще что-то? Вы стояли перед ее домом, хотя вас призывали с ней больше не общаться. Тем не менее, вы были там и накинулись на нее на улице перед ее подъездом.
Так речь идет о той пятнице. Моя последняя отчаянная попытка.
– Я действительно была там, но я не кидалась на нее.
– По нашим данным, вы вели себя агрессивно и были невменяемы.
– Я не вела себя агрессивно. Ничего подобного.
– Но вы были невменяемы?
– Возможно, я была немного выведена из равновесия.
Оливия Лундквист поджала губы.
– В какое время это произошло?
– Около одиннадцати или ближе к двенадцати.
– А что вы делали потом?
– Сначала я поехала домой. Потом в школу к Эмилю – наверное, около трех. Потом мы ездили с Хенриком на его машине.
Оливия Лундквист перевела взгляд на Хенрика.
– Это так?
– Да, – ответил он.
– А потом, вечером? Например, между шестью и десятью часами?
– В это время я находилась дома.
– Вы можете это подтвердить?
Оливия Лундквист снова посмотрела на Хенрика. Я знала, что он ничего подтвердить не может, и почувствовала, как в животе у меня все опускается.
– А в чем, собственно, дело? – спросил он. – Может быть, нам лучше позвонить своему адвокату?
– Вы можете поступать так, как считаете нужным, – сказала Оливия Лундквист. – Но дело сильно упростится, если вы будете сотрудничать.
– Меня дома не было, – ответил Хенрик. – Я отвез Стеллу домой в половине пятого или ближе к пяти и отправился на мероприятие на работе. Найдется человек двадцать пять-тридцать, которые могут подтвердить, где я был.
– В этом нет необходимости, – ответила Оливия Лундквист. – Стало быть, вы были на вечеринке?
Хенрик посмотрел на нее твердым взглядом.
– А что? Это разве незаконно?
– Когда вы вернулись домой? – спросила она.
– Поздно. Возможно, у меня где-то осталась квитанция такси.
– В половине четвертого, – подсказала я. – Ночью я уехала к подруге. Вскоре после того, как Хенрик вернулся домой. Спросите у нее, во сколько я приехала. Пернилла Даль.
– Зачем вы туда поехали? – спросила Оливия Лундквист.
– Мы поссорились.
– По поводу чего?
– Ничего.
– Ничего? По моему опыту, ссоры всегда возникают из-за чего-то. А у вас это, стало быть, не так?
– Это было недоразумение, – ответила я, глядя на Хенрика. Он улыбнулся. Я перевела взгляд на полицейских. – Просто глупая ошибка.
– Значит, все же не совсем ничего, – произнес Матс Хедин. – Так о какого рода ошибке идет речь?
– Я подумал, что моя жена встречается с другим. Приревновал, – сказал Хенрик. – Оказалось, что это не так. Я ошибся. Теперь вы довольны?
Матс Хедин заерзал на стуле, а Оливия Лундквист насмешливо посмотрела на Хенрика.
– Стало быть, никто не может подтвердить, где вы находились между половиной пятого вечера и четырьмя утра следующего дня? – произнес Матс Хедин, обращаясь ко мне.
– Нет. А почему вы об этом спрашиваете?
– В полицию поступило заявление об исчезновении Изабеллы Карлссон, – сказала Оливия Лундквист.
– Об исчезновении? Но ведь я знаю, где…
– Подождите!
Инспектор криминальной полиции Оливия Лундквист подняла руку и подается вперед.
– Изабелла пропустила занятия в институте. Похоже, этого с ней никогда раньше не случалось. Она не заходила на свою страничку в «Фейсбуке». Никаких признаков жизни в социальных сетях с субботы. На телефон она не отвечает уже несколько дней. Ее бойфренд и девушка, вместе с которой она снимает квартиру, убеждены, что с ней что-то случилось.
Оливия Лундквист подалась вперед, внимательно изучая меня.
– По словам друга Изабеллы, она была встревожена тем, что кто-то выслеживал ее. На вас подано заявление в полицию именно по этой причине. Помимо матери, вы – последний человек, видевший Изабеллу, что вы только что подтвердили. Так что лучше вам рассказать. Или придется проехать в участок.
– Хватит, – заявил Хенрик. – Разговор закончен. Если у вас есть к нам еще вопросы, вы можете задать их в присутствии нашего адвоката.
Он уже собирался встать, но я положила руку ему на рукав.
– Я знаю, где она, – сказала я.
– Так-так, – Оливия Лундквист откинулась назад. – Тогда, мне кажется, настало время рассказать.
– Вчера я позвонила Керстин Карлссон и…
– А почему? – прервала меня Оливия Лундквист. – Вы должны держаться на расстоянии и не вступать в контакт. Ни при каких обстоятельствах.
– Вы слышите, что я говорю? Изабелла в Бурленге. У Керстин Карлссон. С ней вы и должны поговорить.
– Мы уже беседовали с матерью Изабеллы, – ответил Матс Хедин. – Изабеллы там нет.
– Керстин лжет. Изабелла там, – настаивала я. – Я с ней разговаривала. У нее был такой голос, словно она под воздействием сильных лекарств. Позвоните коллегам из Даларны. Пошлите их туда, срочно, пока Керстин снова не сбежала с моей дочерью.
– Изабелла, насколько нам известно, дочь Керстин. Но вы, как мы поняли, придерживаетесь иного мнения.
– Как же вы, полицейские, относитесь к своей работе, черт побери? Человек пропал, а я знаю, где она. Изабелла в Бурленге, на Фалувеген. Проверьте это.
– Успокойтесь, – ответила мне Матс Хедин. – На вас подано заявление в полицию, больше ни на кого. Будь я на вашем месте, я помнил бы об этом. Кроме того, вы на волосок от того, чтобы стать подозреваемой в похищении Изабеллы Карлссон. Ни у кого нет на это таких серьезных мотивов, как у вас. К тому же вы уже не раз выказывали такой преувеличенный интерес к ней.
Я поднялась со стула и повысила голос:
– Моя дочь похищена. Моего сына сбила машина. Сделайте что-нибудь. Пока не поздно.
– Я хочу, чтобы вы успокоились, – произнесла Оливия Лундквист и указала на стул. – Сядьте.
Я продолжала стоять. Двое полицейских смотрели на меня так, словно готовы меня арестовать.
– Это вы успокойтесь, – сказал Хенрик. – Нашего сына чуть не сбили насмерть. Моя жена в состоянии тяжелого потрясения. От вашего поведения ситуация только ухудшается.
– Мы делаем свое дело, – ответил Матс Хедин. – Пожалуйста, сядьте, госпожа Видстранд.
– Мы с вами закончили, – заявила я, продолжая стоять. – Вы можете идти.
– Мы хотим, чтобы вы не покидали пределов города. И чтобы с вами в любой момент можно было связаться.
Я не ответила.
– Вы поняли, что сказал мой коллега? – спросила Оливия Лундквист, поднимая брови.