– Попробовала бы ты, черт тебя возьми! – Ник выпустил ее из объятий и отступил. Напряжение между ними стало осязаемым.
– Я должна уехать, Ник. Это важно для меня. Что же касается наших отношений, мы выработаем приемлемую…
– Подари мне одну ночь, Брит.
Она подарит ему пятьдесят лет своей жизни, если только сможет доверять снова. Но сейчас Британи не могла отделаться от сомнений и подозрений, не могла довериться Нику, что бы он ни говорил.
Ей нужны время и одиночество. Впрочем, из опыта она знала, что таким образом от мыслей о Нике Манчини все равно не избавиться.
Ник поднял вверх указательный палец:
– Одну, Брит. Одну последнюю ночь вместе, а там… видно будет. Сделаешь это для меня?
С ее губ были готовы сорваться слова отказа – пустые, бессмысленные, неискренние. Слова о том, что ей нужно собираться, закончить дела, попрощаться с командой. Но ничего этого она не успела сказать, потому что помимо воли кивнула в знак согласия:
– Хорошо.
Ник быстро поцеловал Брит и направился к двери.
– Ты не пожалеешь, Рыжая.
Глядя ему вслед, она думала о том, что уже жалеет. И пожалеет еще больше.
Глава 14
Несмотря на огромное желание, Ник не стал тратить время и энергию на то, чтобы проклинать и поносить Дерби Ллойда.
В первый момент, когда он услышал от Брит, что старый негодяй рассказал ей обо всем, то пожалел, что тот не умер. Но потом одернул себя – он и без того испытывал чувство вины, ведь его визит, несомненно, стал причиной удара у Дерби.
И все же Дерби Ллойд – законченный мерзавец. Зачем он разрушил счастье собственной дочери? За что он так не любит Брит?
Какая-то мысль не давала Нику покоя. Засела в сознании, как шип, покалывая и причиняя беспокойство. Что-то связанное со смертью отца, о которой Брит не знала.
Понятное дело, могущественного Дерби Ллойда мало заботила судьба фермера с тростниковой плантации, и он не посчитал нужным сообщить Брит о такой мелочи, как его смерть. Но может, причина неосведомленности Брит совсем в другом?
Она впервые за десять лет вернулась в родной город, так почему же она совсем не общается с отцом, который серьезно болен?
Ник как-то не задумывался об этом, наслаждаясь каждым мгновением, что они проводили с Брит вместе, но теперь…
Что-то тут не так.
Когда Ник попытался расспросить Брит об отце, она лишь сказала, что тот пригрозил не оставить ей ни цента, раз она вышла замуж за Ника. При этих словах она сильно побледнела и поспешила сменить тему. Нику очень хотелось все выяснить, но только не предстоящей ночью. Эта ночь была предназначена совсем для другого.
Оглядев комнату, Ник мысленно взмолился, чтобы его план сработал.
Вспомнит ли она?
Поймет ли?
Да, он признался ей в любви, но этого оказалось недостаточно.
Настало время поступками доказать ей свою любовь. И Ник был не намерен отпускать Брит с мыслью, что их брак – фикция и что он никогда не любил ее.
У Британи было стойкое ощущение дежавю, когда она стояла перед дверью в комнату отца.
Было глупостью приходить сюда, особенно после всего случившегося, но что-то из сказанного Ником не давало ей покоя.
Они говорили о Дерби, и Британи в какой-то момент замолчала, не желая заново обсуждать, что ее отец сказал и сделал, когда Ник приходил к нему.
И вот тогда Ник обронил ту фразу: мол, каким бы негодяем ни был Дерби, он, вероятно, достаточно любил ее, чтобы дать денег на начало новой жизни в Лондоне.
Шок и боль от услышанного отступили, разум начинал брать верх над эмоциями.
Конечно же она ответила Нику, что таким образом отец хотел продолжать контролировать ее и иная причина действительно никогда не приходила ей в голову.
Но чем больше Британи размышляла над поступком отца, тем сильнее сомневалась в своих категоричных выводах.
Если он так сильно ненавидел ее, как она считала, почему решил подстраховать? Ведь он вполне мог рассчитывать на то, что, не справившись с трудностями, Британи будет вынуждена вернуться домой?
Она должна выяснить причину такого поступка отца.
Дерби выглядел таким старым и немощным, что у Британи от жалости помимо воли сжалось сердце, но жалость тут же испарилась, стоило ему с привычной ненавистью взглянуть на нее:
– Я уже сказал тебе, чтобы ты катилась к чер…
– Папа, почему ты сделал это?
Верхняя губа Дерби презрительно вздернулась.
– Пусть Манчини сам расскажет тебе о нашей маленькой сделке…
– Я о деньгах. Почему ты дал мне деньги, да еще сказал, что это мамино наследство?
С тех пор как мама оставила их, Британи не помнила отца другим, кроме как надменным, холодным, злобным. Даже известие о ее смерти оставило его, казалось бы, равнодушным. И вдруг впервые за долгое время она увидела неуверенность в его взгляде. Черты лица исказились в непривычном смущении и растерянности.
Дерби молчал, лишь комкал руками край одеяла.
– Папа, скажи! Ты много мне задолжал.
Британи была уверена, что услышит в ответ грубое: «Я ничего тебе не должен». Поэтому едва не упала, отпрянув, когда отец резко сел на кровати и кивком подозвал ее ближе. Потом похлопал по краю кровати, приглашая ее сесть.
– Единственная причина, по которой я отпустил тебя в Брисбен, состояла в том, что я не мог больше видеть, как ты съеживаешься от страха при виде меня. – Дерби смотрел вниз, на покрывало. Брови его были нахмурены. – Когда ты не вернулась и прислала мне письмо по электронной почте, сообщив, что ты в Лондоне и не приедешь обратно, я заволновался очень сильно.
– Ты никогда не волновался обо мне. – В душе Британи робко затеплился лучик надежды на то, что она наконец получит ответы на вопросы, мучившие ее столько лет.
– Я всегда о тебе заботился.
Это шокирующее признание было сделано тихим шепотом, и Британи боялась, что ослышалась.
– Ты называешь заботой ругань и оскорбления? Все те окрики и тычки… – Британи часто задышала, борясь с подступившими рыданиями. – Ты же мой отец! Ты должен был любить меня! Что я делала не так? Почему ты так со мной обращался? Скажи, черт тебя подери!
Дерби покачал головой:
– В этом не было твоей вины, девочка.
В его голосе было столько боли, что Британи испугалась и быстро посмотрела на мониторы, но никаких скачков ни давление, ни сердечный ритм не показали.
– Это я был монстром, и то, что я сделал с тобой, непростительно.
– Но почему, папа?
Дерби глубоко вздохнул, потер глаза костяшками пальцев и только потом взглянул Британи в лицо:
– Потому что смотреть на тебя каждый раз было все равно что смотреть на твою мать, такую, какой она была тогда, когда я полюбил ее. Глядя на тебя, я думал о том, какой она была и какой стала перед тем, как сбежать и погибнуть. При виде тебя боль раздирала меня вот тут… – Дерби постучал там, где находилось его сердце, и на этот раз приборы показали предупреждающий сигнал. – Я смотрел на тебя и мечтал, чтобы это была она.
Что ж, Британи получила ответ на главный вопрос, но это, увы, не поможет стереть из памяти годы отчаяния и страха.
И тут случилось неожиданное.
Дерби протянул к ней дрожащую руку, коснулся ее ладони, будто моля о прощении. Британи смотрела на эту тянущуюся к ней руку, ожидая, что почувствует страх или отвращение, но ощутила лишь жгучую жалость к немощному человеку, с робкой надеждой протягивающему ей руку дружбы после долгих лет отчуждения.
У Британи перехватило дыхание. Она накрыла руку отца своей и крепко пожала, прежде чем убрать.
Может, он не заслуживал даже этого короткого пожатия, но Британи чувствовала, как ее покидают остатки злости и горечи.
– Мне так жаль, дочка, – прошептал Дерби, глядя на свою руку, будто не веря, что она коснулась ее.
– Мне тоже, папа. Мне тоже. – И Британи пулей вылетела из комнаты, чтобы не разрыдаться прямо при отце.
Британи вошла в номер, который назывался «Крузо», и замерла, прижав руку к сердцу, которое вдруг защемило.
Все в этой невероятной комнате словно кричало голосом Ника: «Я помню!» Легкие шифоновые занавески цвета слоновой кости свисали вдоль раздвинутых застекленных створчатых дверей, ведущих к бассейну; огромная кровать на возвышении; многочисленные бра, мерцающие в полумраке; аромат франжипаний в воздухе…
Он помнил!
Взгляд Британи остановился на расстеленном на полу посреди комнаты покрывале. Там все было готово для пикника – корзиночка клубники в шоколадной глазури, жареный миндаль, птифуры и бутылка муската в ведерке со льдом.
Все ее самые любимые лакомства посреди комнаты из ее фантазий.
Когда она рассказала Нику о ней? На первом свидании? Втором? Десятом?
Какая разница, если он не только запомнил ее детскую фантазию, но и в точности воспроизвел ее в интерьере гостиничного номера?
– Я рад, что ты пришла.
Ник ступил в комнату через раздвижную дверь со стороны бассейна, и Брит невольно сглотнула. Если комната была великолепна, вид изумительный, то Ник… Не было такого определения, которое передало бы то, как он выглядел. В строгих черных брюках и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом и босой, волосы взъерошены морским бризом… По мере его приближения в Брит нарастало ощущение, что ее сердце вот-вот остановится.
– Я должна была попрощаться… – выдавила она из себя.
Но Ник обнял ее, подвел к расстеленному для пикника покрывалу и усадил.
– Тсс… – Он коснулся нежным, легким поцелуем ее губ, но этот поцелуй тут же воспламенил ее, заставив желать большего. – Не будем говорить о расставании. У нас впереди целая ночь, и я не намерен упустить ни секунды.
И хоть поцелуй Ника лишил Британи слов, по блеску в глазах она прекрасно понимала его намерения и точно знала, что случится после того, как они поужинают.
– Выпей это.
Ник передал ей бокал с вином, и его понимающая улыбка напомнила ей о том, как хорошо он ее знает. Вот и сейчас он прекрасно видел, как она смущена и растеряна.