— Смотрите, ваша светлость, там за деревьями… шпиль брамблвудской церкви.
— О‑о!
Это слабое восклицание вызвало слезы на глазах Дженис.
— Она прекрасна, не правда ли?
— Да, — едва слышно произнесла вдова. — О да.
Дженис с улыбкой посмотрела на миссис Пул: та сидела в своем кресле с повлажневшими глазами, явно растроганная.
В следующие полчаса к ним присоединилась миссис Фрайди: слух об отважном поступке Дженис моментально разлетелся по всему дому.
Пока дамы обменивались впечатлениями и выражали друг другу восторги по поводу столь кардинальных изменений, вдовствующая герцогиня, сидя в своем кресле у окна, ни разу не чихнула. Она молча поклевывала кусочек бисквита, но все видели по ее глазам, как она счастлива и довольна.
Дженис вспомнила, что хотела расспросить ее светлость об Эмили Марч, но побоялась, что для одного дня это будет уже слишком. Еще не время.
— Надо убедить герцога позволить переселить ее светлость из той ужасной душной комнаты сюда, — тихо, чтобы не услышала герцогиня, сказала она. — И когда погода позволит, ее можно будет вывозить на прогулку по эту сторону дома. И кто знает, вдруг однажды она без боли посмотрит из окна маленькой гостиной или даже сможет посетить сад?
— Я тоже надеюсь, что такой день когда‑нибудь придет, — горячо поддержала ее миссис Фрайди.
Дженис повернулась к сиделке:
— Вы согласны, миссис Пул, что герцогиню нужно переселить?
Рука сиделки, подносившей чашку ко рту, застыла на полпути.
— Что я думаю, не имеет никакого значения.
— Очень даже имеет, — возразила Дженис. — Вы лучше знаете характер ее светлости.
Миссис Пул поставила чашку на блюдце.
— Жизнь вдовс‑ствующей герцогини в той с‑спальне дейс‑ствительно крайне ограниченна. Ес‑сли перес‑селить ее с‑светлость в это крыло… Я тоже буду рада переехать, ес‑сли герцог позволит.
— Вот и прекрасно. — Дженис передала по кругу тарелку с бисквитами. После всех неудач последнего часа она переживала счастливый момент: все‑таки чего‑то добилась.
Она жила, жила полной жизнью — здесь, в сельском поместье, — а вовсе не пряталась, как думала раньше и к чему прежде стремилась.
И сознавать это было очень приятно.
Когда пришли лакеи, чтобы помочь им вернуть вдовствующую герцогиню в ее спальню, Дженис уже знала, что ей предстоит еще одно крупное столкновение с герцогом, когда она предложит ему навсегда поселить ее светлость в главном крыле. Дженис не была хозяйкой Холси‑Хауса, и чтобы подготовить новую спальню, ей необходимо заручиться поддержкой экономки и служанок. И без сомнения, никто не станет ей помогать без одобрения их господина.
«Стратегия и тактика — залог успеха в сражении», — всегда говорил ей отец.
Поэтому сначала следовало приучить его светлость к регулярным визитам его бабушки в ее прежнюю спальню. Дженис намеревалась организовывать такие визиты ежедневно.
Один из лакеев покатил кресло вперед, и все присутствующие вышли вслед за ним в коридор. Вдовствующая герцогиня была несколько настороженна, но спокойна. И определенно пребывала в более приподнятом настроении, чем обычно. И тут появился герцог.
Пульс Дженис мгновенно участился. Она знала, что в присутствии его светлости страшно нервничает. Но может, пора уже перестать?
Приняв это решение, она вскинула подбородок и с гордо поднятой головой встретила его взгляд.
И в первый раз с момента прибытия ощутила, что кое‑чего стоит. Она начала понимать, что эта игра в «говори «нет» ниже ее достоинства. Она будет говорить «нет», когда действительно сочтет это необходимым. И точно так же будет говорить «да», когда захочет.
Она сумеет покорить герцога Холси на своих условиях — или не сумеет. Только вот хочет ли она его покорить?
«Мистер Каллахан — вот кого ты хочешь». Собственные мысли предавали ее. Но Дженис было отлично известно, что этот мужчина не для нее. Он простой грум. А она леди. Сумеет ли она наконец спуститься с небес на землю или так и погрязнет в пустых мечтах?
У нее не было выбора, и осознание этого пронзило ей сердце.
Но она не станет предаваться отчаянию. Члены семейства Брэди никогда себе этого не позволяют.
— Ваша светлость, решили проводить нас наверх?
— Нет. Мне нужно поговорить с вами, леди Дженис.
Он выглядел таким серьезным, что ей с трудом удалось подавить панику. С герцогом вообще довольно сложно: следовало всегда быть начеку и готовой ко всему.
Но она и была готова, напомнила себе Дженис. Она уже совершила подвиг, не спасовав перед его светлостью. Никто другой не осмеливался. Это о чем‑то говорило, не так ли? О нем тоже немало сказал тот факт, что в конце концов он повел себя разумно после визита его бабушки в маленькую гостиную. Дженис следовало отдать ему должное.
— Миссис Фрайди, конечно, может к нам присоединиться. — Герцог посмотрел на миссис Пул. — Думаю, вы обойдетесь без леди Дженис и сумеете безопасно доставить ее светлость в комнату?
— Да, ваша с‑светлость, — поклонилась сиделка.
Миссис Фрайди и Дженис настороженно переглянулись; герцогиня тоже казалась слегка обеспокоенной.
— Мы можем вернуться в гостиную? — обратился герцог к Дженис.
— Да, ваша светлость. — Она почувствовала огромное облегчение, оттого что может не говорить «нет».
Герцог, похоже, не заметил перемены — пока. Выражение его лица было задумчивым. Когда он открыл дверь в гостиную и пропустил женщин вперед, у Дженис возникло чувство, что он действительно потрясен. Он молчал, и необычайно прямая спина выдавала его напряжение. Но в глубине его глаз она заметила легкую неуверенность, что было ему совсем не свойственно.
Дженис не знала, как себя вести, чего ожидать. Они с миссис Фрайди уселись на жесткий диван, обитый золотистым шелком, и настороженно уставились на герцога. Тот же закрыл за собой дверь и расположился напротив них в удобном красном бархатном кресле. Их разделял низенький столик для чтения с лежащими на нем книгами.
— Ну что ж, — неестественно бодрым голосом заговорил Холси, — я пригласил вас, чтобы сообщить вам, леди Дженис, что написал вашим родителям. Как только прекратится снегопад, я отправлю письмо.
Дженис почувствовала, что бледнеет, и миссис Фрайди придвинулась к ней поближе.
— Но ваша светлость! — Дженис сжала руки на коленях. — Я не хочу уезжать. Может, сегодня все вышло и не слишком удачно, но мы все же добились успеха: вдовствующая герцогиня счастлива. Пожалуйста, не отсылайте меня домой.
И не желание скрываться от света стало причиной ее стремления остаться. Правда в том, что ей действительно хотелось быть здесь: ради ее светлости, из‑за дружбы с миссис Фрайди и обретенного взаимопонимания с миссис Пул. А еще щенки и Эсмеральда. Ее восхищал изумительный зимний ландшафт и, конечно же… Люк Каллахан.
Мужчина, которого следовало забыть… но никак не получалось, как бы упорно она ни старалась не предаваться унынию, а сохранять бравый вид, чтобы родители ею гордились.
Герцог уперся ладонями в бедра и наклонился вперед:
— Я не собираюсь отсылать вас домой.
— В самом деле? — У Дженис пересохло в горле. — Что же тогда?
Он откинулся на спинку кресла и холодно произнес:
— Я решил жениться на вас.
— Прошу прощения?..
— Я принял решение. — Он небрежно закинул ногу на ногу. — Вы должны стать моей женой, герцогиней Холси.
Дженис молча смотрела на него во все глаза. Должно быть, она переутомилась. Или что‑то в этом роде. Не может быть, чтобы герцог сделал ей предложение.
— Боже мой! — тихо сказала миссис Фрайди, приобняв подопечную за плечи. — Какая чудесная новость.
— Конечно, это не официальное предложение: его я сделаю с глазу на глаз. Аудиенция состоится после прибытия ваших родителей. Мы устроим бал по случаю нашей помолвки.
— Бал? — тупо переспросила Дженис, не в силах поверить в реальность происходящего.
— Да, бал. — Его тон предполагал, что ей следовало бы знать, как принято действовать при обручении.
Может, и правда следовало бы.
— Обручальное кольцо я выберу из фамильных драгоценностей, что хранятся у бабушки.
— Восхитительно! — воскликнула миссис Фрайди. — Поздравляю вас, дорогая.
Дженис не знала, что и сказать, не в силах оправиться от шока.
— Леди Дженис? — окликнул ее герцог. — С вами все в порядке?
Нет, не в порядке. Совсем не в порядке. И часть ее существа, пребывавшая не в порядке, пыталась понять, почему это так. Разве она не должна была почувствовать себя счастливейшей женщиной на земле в этот момент?
Дженис откашлялась, прочищая горло.
— Простите… Это так неожиданно, что я слегка… слегка ошеломлена.
Это было еще слабо сказано.
Миссис Фрайди чуть сжала ее плечо, и это помогло ей немного сосредоточиться. По меньшей мере четверть ее рассудка включилась в мыслительный процесс, но и этого было достаточно, чтобы мысленно устремиться в конюшню с паническим воплем: «Люк! Люк Каллахан! Где вы?»
Девушка заставила себя сосредоточиться и как можно спокойнее спросила:
— Ваша светлость, могу я поинтересоваться, что побудило вас к столь скоропалительному решению?
— С чего вы взяли, что оно скоропалительно?
— Но ведь я только приехала.
— К этому решению я шел много лет. Ни одна женщина, а я знавал многих, не пробуждала во мне желания предложить ей руку с намерением жениться — пока не встретил вас. Вы станете той герцогиней, которую я искал, леди Дженис.
Он встал: в безукоризненно сшитом костюме, уверенный в себе, прядь вьющихся каштановых волос спадает на высокий лоб и глаза.
Дженис тоже поднялась, чувствуя себя по сравнению с ним плохо одетой замарашкой. Она вспотела, сражаясь с креслом вдовствующей герцогини, и сильно помяла платье, прижимаясь к ступенькам переносной лестницы в библиотеке, когда открывала каждую книгу, не имевшую надписи на корешке, в попытке отыскать дневник Эмили Марч.
— Не скрою: я польщена, ваша светлость. — И это чистая правда. — Но вы говорите так, словно я уже ответила согласием, в то время как мне необходимо подумать.