— Итак, решено: собачье семейство будет жить в доме, — спокойно сказала Дженис обеим сестрам. — И раз уж вы так рьяно защищаете герцога, то, безусловно, готовы стойко принять то, что я скажу. Как только сойдет снег, вы покинете Холси‑Хаус, чтобы начать все сначала.
Сестры в полном недоумении воззрились на Дженис.
— Как видно, мне придется забрать свои слова обратно. — Мисс Бренсон ухмыльнулась. — Это я по поводу вашей бесхребетности, леди Дженис.
— Благодарю вас, мисс Бренсон. — Дженис была сама любезность. — Ваши замечания всегда очень бодрят. Но у меня и для вас есть кое‑что. Зачем платить за стол и проживание здесь, если можно продолжить ваши каникулы где‑нибудь в другом месте? Зачем отказывать остальной Англии в удовольствии познакомиться с вами?
— Да, пожалуй, вы правы… — Мисс Бренсон поморщилась и почесала голову. — Это мысль.
— Причем отличная, — пробормотала леди Опал, а леди Роуз захихикала.
— Возможно, вам будет веселее путешествовать втроем? — предложила Дженис.
Сестры тут же увяли.
Внезапно Дженис осенило:
— Я вот о чем подумала… Мисс Бренсон, дама состоятельная и любительница приключений, нуждается в компании — потому что путешествовать всегда лучше с компанией. И вы могли бы все поискать идеальное место для вашего бизнеса.
— Бизнеса? — Все трое казались ошарашенными.
— Да, — подтвердила Дженис. — Леди Опал превосходная кухарка. А вы, леди Роуз, имеете способности, чтобы стать хозяйкой гостиницы. С деньгами мисс Бренсон вы могли бы найти небольшой замок и превратить его в шикарный отель.
— Господь всемогущий, а ведь и правда! — воскликнула мисс Бренсон. — Я всегда хотела жить в замке. А их здесь пруд пруди.
Сестры взирали на происходящее с вытаращенными глазами и открытыми ртами.
— Да, идея чудесная… — первой пришла в себя леди Роуз.
— Согласна, — прошептала леди Опал. — Все, что нам нужно, — это деньги.
— Об этом не беспокойтесь, — заверила их мисс Бренсон. — Как только сойдет снег, отправляемся в путь.
— Вот и отлично! — воскликнула Дженис.
Пока дамы переговаривались, лорд Ярроу и лорд Раунтри чувствовали себя весьма неуверенно. Может, боялись, что их тоже выставят вон? Дженис очень надеялась на это. Судя по всему, они развлекались с этими дамами, поэтому когда женщины уедут, возможно, мужчины тоже не будут слишком возражать покинуть имение.
Дженис не озаботилась подумать, будет ли Холси скучать по женским милостям, — для нее это не имело значения. Все эти сомнительные гости вскоре отправятся восвояси. И больше всего ее радовало, что это произойдет потому, что на этом настояла она, будущая герцогиня Холси.
В гостиную вошла экономка.
— Вы хотели меня видеть, леди Дженис?
— Да. — Все, кроме герцога, смотрели на Дженис с некоторым трепетом, в то время как лицо его светлости, как обычно, сохраняло холодное выражение.
— Я хочу, чтобы вещи лорда Раунтри вынесли из его спальни и подготовили соседнюю для вдовствующей герцогини: она переезжает туда завтра. Лорду Раунтри вполне подойдет и маленькая, чуть дальше по коридору, если он решит задержаться.
— Да, миледи. — Экономка сделала реверанс и покинула комнату.
Лорд Раунтри, с громким клацаньем опустив чашку на блюдце, раздраженно возразил:
— Послушайте, юная леди, вы пока еще не герцогиня! Холси, вы почему позволяете ей вытворять такое? Мне казалось, доктор предписал держать вдовствующую герцогиню в изоляции.
Герцог молча поднес чашку к губам, наблюдая за Дженис поверх ободка.
«Не уступай ни дюйма! — твердила она себе, отвечая ему столь же непроницаемым взглядом. — Вдовствующая герцогиня заслуживает самого лучшего, а Раунтри, этот выскочка, должен уехать».
— Вы займете ту комнату, о которой говорила леди Дженис, Раунтри, — вынес вердикт герцог. — А что касается моей бабушки, это не ваше дело.
Женщины чуть слышно ахнули, а лорд Раунтри вскочил с места:
— Это просто нелепо! Никакой меньшей комнаты. Я собираю вещи и уезжаю сейчас же. Уж до Брамблвуда я добраться смогу.
Дженис не сказала ни слова, только подлила себе молока в чашку с чаем. Вдовствующая герцогиня переезжает — это главное!
Что еще можно сделать?
Пока — выпить чаю. Дженис устала делать исключительно то, что хочет, но это было так весело! Кроме того, следовало признать, у нее были великолепные замыслы. Тут же пришел на ум еще один.
— Лорд Раунтри, — сказала она, — как только прибудете в Брамблвуд, окажите любезность попросить викария заехать ко мне как можно скорее. Я хочу сделать крупное пожертвование в фонд здешнего прихода при условии, что оно будет поделено с сиротским приютом Святого Мунго, что в паре часов езды оттуда. Вы можете предвосхитить мой дар, пожертвовав существенную сумму от себя лично как приходу, так и сиротскому приюту, если не возражаете. Рассматривайте это как способ отплатить герцогу за его бесконечное гостеприимство, которым вы постоянно злоупотребляли.
— Что вы себе позволяете? — Лицо лорда Раунтри побагровело. — Как вы можете распоряжаться деньгами Холси, если даже пока не являетесь его невестой? И уж определенно не смеете требовать, чтобы я опустошил свои собственные карманы ради людей, которых я не знаю и на которых мне наплевать.
— Вы сами сделали выбор, милорд, — невозмутимо сказала Дженис. — Я увидела множество сходных черт у друзей его светлости. Главным образом это стремление пользоваться влиянием герцога к своей выгоде, поскольку собственного они не имеют.
— Да как вы смеете! — Глаза лорда Раунтри опасно сощурились.
— Скоро я стану членом семьи герцога. И тогда у него будут настоящие друзья, а не подхалимы и мошенники. Если вы так скупы и эгоистичны, что не хотите оказать мне эту маленькую любезность, не ждите, что его светлость будет по‑прежнему принимать вас где бы то ни было: здесь, или в Лондоне, или в любом из его владений.
Лорд Раунтри побледнел, губы его вытянулись в тонкую линию.
— Вы дьявольское наваждение, леди Дженис. — Он бросился к двери, ни на кого не глядя, но вдруг остановился и обернулся к ней: — Я сделаю, как вы просите… миледи.
И, не сказав больше ни слова, он вышел.
— Проклятие, леди Дженис! — в восторге воскликнула мисс Бренсон. — Вы рождены быть герцогиней.
Леди Опал согласно кивнула, леди Роуз в изумлении открыла рот.
Лорд Ярроу, взглянув на герцога, который сидел, сложив ладони перед собой, словно наслаждался представлением, нервно улыбнувшись, заявил:
— Пожалуй, я тоже сегодня уеду.
— Но снег, милорд… — напомнила Дженис. — Путь будет нелегким.
— Подумаешь, снег! Я никогда не был в Брамблвуде. Наверное, пришло время.
— Думаю, это превосходная идея, — подхватила Дженис. — И…
— О да, — прервал он ее. — Я намерен пожертвовать существенную сумму в пользу прихода и сиротского приюта Святого Мунго.
— Очень хорошо, сэр. — Она приветливо улыбнулась. — Но должна также просить вашей помощи привлечь сэра Майло к этому делу. Когда мы вернемся в Лондон, вы и лорд Раунтри в согласии с герцогом и со мной сообщите баронету эту новость: отныне он благотворитель брамблвудского прихода и сиротского приюта.
Лорд Ярроу недовольно поморщился:
— Хорошо, миледи.
— До свидания, милорд. — Она взмахнула рукой и подумала: «Миссия выполнена».
Дженис предстояло еще многое сделать как будущей герцогине Холси. Эти обязанности будут занимать все ее время, и она очень надеялась, что сумеет смириться с тем, что жизнь, о которой мечтала, ей недоступна…
Жизнь, основанная на любви к простому груму по имени Люк Каллахан.
Дженис вспомнила, как он держал ее на коленях, нежно целовал, и ее охватила такая тоска, что она едва не задохнулась.
Но больше уже ничего не будет, печально напомнила она себе.
Никогда.
Она перехватила взгляд герцога. Легкая улыбка, игравшая на его губах, случайному наблюдателю могла бы показаться добродушной, но Дженис знала его гораздо лучше и внезапно поняла, почему он ей ни разу не возразил этим утром. Как бы ни старалась она самоутверждаться и отстаивать свои права, одного ей никогда не получить: Люка.
И пока мог заставить ее страдать, Холси чувствовал себя счастливым.
Глава 24
— Должна же быть и светлая сторона в вашем новом статусе, — заметила Изобел. — Не считая того, что вы станете богатой, сможете носить роскошные бальные платья и путешествовать по всему миру.
Они находились в спальне Дженис и писали письма своим близким в Лондоне. Наверняка снег скоро сойдет, и послания можно будет отправить.
Дженис отложила перо.
— И я твердо намерена отыскать эту светлую сторону. Сегодняшнее утро послужило добрым началом.
— Положение вдовствующей герцогини существенно улучшилось, да и о сомнительных гостях, слоняющихся по дому, вам больше не нужно беспокоиться, — добавила Изобел.
— Верно. И теперь, когда я позаботилась об этом, миссис Фрайди может оставаться моей компаньонкой так долго, как пожелает.
— Вы можете также подыскать ей мужа.
— Отличная мысль. Меня радует также, что Эсмеральда с щенками будет рядом.
— Кухарка их обожает. — Изобел засмеялась. — Эсмеральде нет‑нет да и подкинет сахарную косточку, а то щенки ее совсем доконали.
— Как будущая герцогиня, — продолжила Дженис, — я должна познакомиться со всеми арендаторами в поместьях Холси: хочу принимать участие в деревенской жизни.
— Я слышала, что в Брамблвуде прекрасный викарий, — заметила Изобел.
— А в Лондоне мне придется вести активную светскую жизнь, так что времени на сон вообще не останется.
— А там и дети пойдут, — напомнила Изобел.
— Верно… — сразу скисла Дженис.
Служанка наклонилась к ней и с видом заговорщицы произнесла:
— Я слышала, что мужчины, исполняя супружеский долг, говорят себе: «Думай о королеве». Так вот я бы предложила вам другую фразу: «Это он, самый прекрасный мужчина на свете».
Дженис уставилась на Изобел, явно не ожидая от нее ничего подобного.