ову пришло воспоминание о том, что в моем времени были подлокотные костыли. Простые до невозможности. Состоящие всего лишь из одной раздвигающейся стойки и и двух упоров, для ладони руки и поддерживающего упора в районе локтя. По сравнению с этим деревянным подмышечным чудом, небо и земля.
Тут же отрешившись от происходящего вокруг меня, я начал вспоминать элементы его конструкции. Алюминий хоть в листах, хоть в трубах, наверняка уже производится на территории страны. На счет пластика не знаю, но временно его можно заменить чем-то другим, например, тот же упор для руки сделать из алюминия, но обшить поверх либо резиной, либо кожей. В крайнем случае сделать что-то из дерева. Думаю мастера для этого найдутся. Конечно в итоге выйдет чуть тяжелее чем пластмасса, но все равно много легче чем тот, что я только что поднял. К тому же, насколько я помнил из когда-то прочитанного, подмышечный костыль может доставлять некоторые неудобства для подмышечной области тела, натирать ее и соответственно вызывать раздражение кожи, возникновение язв и тому подобные гадости. Подлокотный же лишен всего этого. А учитывая простоту конструкции, то и его сборка будет проходить гораздо легче, следовательно, себестоимость будет лишь совсем немного превышать стоимость материалов.
— Алекс, сынок! Что с тобой?
Возле меня стояла фрау Фридман и дергала меня за рукав, пытаясь вывести из ступора.
— Ты меня напугал, Алекс! Что произошло?
— Все в порядке, матушка. Просто именно сейчас, я понял, чем буду заниматься последующее время. Боюсь, у меня будет несколько меньше времени на отдых.
— Ну, что ты говоришь, сынок, я только рада тому, что ты наконец определился с будущим делом. Не подскажешь с чем оно связано?
— Это будут некоторые медицинские приспособления. Думаю, что спрос на них будет очень большим, при низкой себестоимости товара.
— И что же это будет? — вмешался в разговор стоящий рядом главный врач.
— Боюсь пока рано об этом говорить, сэр. Предстоят некоторые хлопоты с патентом, но первые же образцы изделий будут испытываться в вашем госпитале. Это я могу пообещать наверняка.
Матушка, услышав последние мои слова, даже слегка вздернула подбородок, и оперевшись на мою руку слегка прижалась ко мне, показывая свою гордость за меня.
Следующие несколько дней, я практически не выходил из дома, готовя чертежи, и описание будущего подлокотного костыля. И пусть простит меня канадец Томас Фаттерман, который и изобрел эти костыли в 1950 году, но я сделаю это первым. К тому же меня гложут большие сомнения в его авторстве, потому что, я точно помню, что перед самым отъездом в США к сыну, я просматривая довоенные фотографии случайно наткнулся на фото изображающее раненых мальчишек Гитлерюгенда, и один из них точно опирался на нечто похожее. Учитывая то, что фотография датировалась 1945 годом, получается, что Томас, тоже видел либо ее, либо что-то похожее и потому просто воспользовался чужими наработками, выдав их за свои. (В дополнительных материалах фотография 1945 года, где ясно видны подобные костыли. Скорее всего США, как обычно не признала патент чужой страны, а после поражения Германии, об этом патенте позабыли)
Закончив с описанием и чертежами, как оказалось, заявка должна была подаваться в двух экземплярах, я оправил ее заказным письмом в Библиотеку Конгресса САСШ. И стал дожидаться ответа. Решив, до получения патента, не привлекать к себе внимания началом производства чтобы не плодить конкуренции.
Глава 10
Хотя, и считалось, что правообладание патентом начинается с момента отправки письма, но я все же не торопился, ну вот не верил я в честность чиновников. И дело даже не совсем в них. Просто я здесь пока еще чужой, а найдется какой-нибудь шустряк, скопирует и отправит тоже самое, например телеграфом, или лично. И я окажусь в пролете. И потому кто знает как поставлено дело в библиотеке Конгреса. Вдруг там сидят такие же «неподкупные» чиновники, как в будущей России. Да и честно говоря несколько сомневался в том, что костыли подобного рода были запатентованы только в пятидесятых годах, хотя и надеялся на лучшее.
Мои надежды оправдались спустя двадцать дней. Пятнадцатого сентября, я получил письмо, в котором обнаружил патент на изобретение медицинского оборудования: «Костыль облегченный, подлокотный с приспособлением противоскольжения». В качестве противоскольжения выблал поворотную подковку, крепящуюся на резиновый наконечник внизу костыля. В далеком будущем, нечто подобное я видел на бадике у моего знакомого, и тот на полном серьёзе, утверждал что это приспособление, гораздо удобнее, чем выдвигающаяся из центра трубки, пика. И с этого момента, спокойная жизнь завершилась.
В первую очередь стал вопрос оборудования. С алюминиевыми трубами, вопрос решился в два счета. Достаточным оказалось зайти в представительство компании Alcoa, обговорить диаметр, толщину стенки, сплав и количество, и все проблемы оказались решены. Попутно оказалось, что в перечне сплавов отсутствует тот какой мне нужен. Хотелось с большим содержанием магния. Подобный сплав менье корродирует от сырости, и выглядит гораздо эстетичнее, к тому же не пачкает рук, как дюралевые сплавы. В принципе, можно было довольствоваться и другим, но мне показалось, но изобретение нового состава никак не помешает мне в дальнейшем бизнесе. В конце концов в прошлой жизни, я был металлургом, почему бы не применить свои знания сейчас. Попутно вспомнил и о марке той самой стали, из которой лет через двадцать начнут строить все мосты в этой стране, мне тоже была прекрасно известна.
Дело в том, что сталь, используемая для строительства мостов, как и любое другое железо подвержена коррозии, и, следовательно, медленному разрушению. Чтобы как-то уберечься от этого, все металлические детали покрывают краской. Но так как делают это по месту применения, да и как обычно где-то поторопились, где-то не докрасили, а где-то не достали, то ржавчина все равно образуется. К тому же покраска мостов и прочих стальных сооружений, довольно затратное дело. Считай каждый год ее надо обновлять. А не обновишь, так готовься к еще более капитальным затратам, по обновлению, а то и замене сооружения. К тому же учитывая высоту сооружений частенько для покраски приходится нанимать специальные команды, из тех же альпинистов, или кого-то еще, кто мог бы работать на высоте. А все это дополнительные затраты.
Так, к чему я веду? Примерно так году в сорок пятом, один толковый инженер, здесь в США изобрел марку стали, которая хоть и не являлась нержавеющей, но покрывшись тонким налетом ржавчины, прекращала коррозировать дальше. То есть этот тонкий налет, защищал основную массу металла от коррозии. В чем выгода понятно? Во-первых, мост построенный из этой стали, гарантированно стоял на порядок дольше обычного, а во-вторых, он не нуждался в покраске. Да, коричневый цвет, может кто-то и сочтет не слишком красивым, зато экономия говорит сама за себя. И насколько я помню, еще сын не раз упоминал, что все мосты в стране, откровенно ржавые. И порой страшно заезжать не него видя перед собой подобное сооружение. Хотя, после того, как я рассказал ему эту историю, он, не слишком поверив мне, однажды попробовал царапнуть одну из деталей моста ножичком, убедившись, что под тонким слоем налета, действительно находится вполне живая сталь.
Поэтому, вспомнив о марках алюминия, я решил, что некоторые марки стали, тоже не помешают мне в процессе обогащения. А если так, то зачем теряться? Ну и накатал большинство из того, что помнил, и что может пригодиться в будущем. Например та же 12×18Н10Т — кстати чуть позже нужно будет именно этот сплав отправить на Родину. Именно он применялся для создания центрифуг при обогащении урана. Кроме него вспомнил еще с десяток подобных и ненадолго отложив все дела, принялся за составление новых писем, на получение патентов. Здесь, в отличии от позднего СССР, никто не спрашивал у подателя документов, о том, есть ли у него соответствующее образование, и принесет ли его заявка пользу стране. Совсем нет. Желаешь получить патент, никаких проблем. Подавай заявку, оплачивай шестьдесят долларов и жди некоторое время, пока не проведут экспертизу. Последняя касалась в основном того, были ли подобные заявки несколько раньше. Если нет, то открытие, остается за тобой, правда только на семнадцать лет, потом поступает в общее пользование, но будет отмечено твоим именем, или тем названием, которое ты ему дал. А эти семнадцать лет, можешь делать что угодно. Хочешь, спрячь под подушку и не давай никому этим пользоваться, хочешь, используй сам, или просто продай и получай доход. И если кто-то решит, что при подобных условиях вся страна вдруг резко станет изобретательной, то он жестоко ошибается. Шестьдесят долларов, сейчас совсем не маленькие деньги. Сейчас это двухнедельный заработок квалифицированного рабогчего. И прежде чем думать об изобретении, нужно хорошенько поразмыслить о том, что будешь завтра есть, если сегодня отдашь деньги за патент. Разумеется патенты приносят прибыль. Но далеко не факт, что именно ваш патент кому-то понадобится. Вполне может оказаться так, что он никого не заинтересует.
Хоть, новые патенты и слегка задержали открытие производства, но тем не менее, в итоге все поучилось именно так как я и рассчитывал.
Размахиваться на большое производство не было никакого желания. Да и не собирался посвящать жизнь произвадству костылей. Поэтому для начала, я хотел было арендовать небольшую мастерскую или передать заказ в уже действующую. Но первой, поблизости не нашлось, а вторая находящаяся в Бруклине, заломила такую цену, что я удивленно глянул на них и покрутив пальцем у виска ретировался. Пусть сидят на подножном корме, если не желают выполнять денежный заказ. Пришлось, что-то решать самому. Выручила меня неожиданно приемная мать. Узнав мои проблемы, она решила все буквально одним звонком по телефону. Уже через полчаса, я вместе с Карлом Меером, весьма квалифицированным слесарем, осматривал принадлежащий мне гараж, и записывал, какое именно оборудование, ему понадобится для производства. Решилось сразу несколько проблем. Во-первых, я нашел место и рабочих, для изготовления нужных мне образцов. Во-вторых, решил некоторые затруднения местных жителей, в том плане, что дал работу уважаемым людям, проживающим на нашей территории. Из-за, чего если раньше со мной здоровались больше уситывая авторитет фрау Фридман, соглашаясь с ее правом усыновления, то теперь я начал зарабатывать свой собственный. Ввиду кризиса, и трудностями с рабочими местами, нахождение оных хотя бы для нескольких человек немецкой диаспоры, уже поднимало мой статус. Ведь я помог именно им, а не кому-то там из других районов. Заодно вскоре, это решило и некоторые мои проблемы.