– Тот, чей отец Лев, не может быть Медведем.
– Моя мама была Медведем. Если приглядитесь ко мне, заметите это, – быстро отвечаю я и сразу пытаюсь направить мысли в другое русло, чтобы не выдать еще чего-нибудь о маме.
Аптекарь вынимает из мешочка на поясе флакон и открывает его.
У меня глаза на лоб лезут.
– И… и… – заикаюсь я, медленно продвигаясь вдоль стола, стараясь увеличить расстояние между нами. – Я делаю то, что Медведи пытались сделать уже много десятилетий. Я пытаюсь помешать Львам, помешать Джагу использовать свою власть, чтобы навредить остальным Стратегам.
Она вскидывает бровь.
Хватаюсь за стол, прекрасно понимая, что на счету каждая секунда. Если дойдет до драки, то в своем нынешнем состоянии я непременно проиграю.
– Латинское выражение, которое я назвала вам, пароль… это ведь о помощи тем, кто борется со Львами. Это значит – никакой капитуляции, никогда не сдавайся. Я должна верить, что с таким паролем сопротивление Львам имеет для вас значение.
Она качает головой, как будто этот разговор начинает утомлять ее, и окунает кончик лезвия во флакон.
– Как выяснилось, я прямо сейчас останавливаю Льва.
У меня по виску катится пот. «А вдруг она парализует меня прежде, чем начнет резать? Что, если я еще долго буду в сознании?»
– Львы. Джаг. Борьба, – торопливо бормочу я, пытаясь заставить и мысли, и язык двигаться в правильном направлении.
Она закупоривает флакон и возвращает его на место, а затем сосредотачивает взгляд на мне. Делает шаг вперед, снова сбивая меня с мысли.
Я на секунду оглядываюсь в поисках оружия или чего-то, чем можно преградить ей путь, но даже от такого легкого поворота головы меня шатает. Разглядываю полки в десяти футах от меня. Если броситься к ним, то теоретически я смогу схватить и опрокинуть их раньше, чем она доберется до меня. Конечно, они, возможно, и меня придавят. И даже если мне удастся как-то, спотыкаясь, обойти полки, я очень сомневаюсь, что смогу преодолеть две запертых двери и выбраться из лавки, прежде чем она настигнет меня и перережет глотку.
– Я бы на твоем месте не стала, – резко говорит она, проследив за моим взглядом.
С силой стискиваю зубы и трясу головой, едва не рыдая от отчаяния. Снова смотрю на приближающуюся ровным шагом аптекаршу.
– Ладно. Хорошо. Вы победили. Вы победили. Я не могу придумать выход, и вы сделали так, что я не могу контролировать собственное тело. Так что я застряла здесь с вами и вашим кинжалом. И может быть…
У нее на губах играет легкая усмешка.
– Твои мысли ошеломляюще просты. Я бы сказала, примитивны. Даже от шестилетнего Стратега я ожидала бы большего.
Я пропускаю ее замечание мимо ушей.
– Оскорбляйте меня сколько хотите. Но я по крайней мере не лицемерю и не использую, как вы, пароль, который дает понять, что боретесь со Львами, а на самом деле только мешаете тем, кто осмеливается хотя бы попробовать.
Она щурится и целится кончиком кинжала под мой подбородок.
Я не сдаюсь.
– Когда я узнала, что я Стратег, мне это очень не понравилось, я все это возненавидела. Мне ни в коем случае не хотелось принадлежать к тайному обществу жадных до власти убийц. Но потом я узнала кое-что еще, что заставило меня изменить свое мнение: Стратеги делают все, что в их силах, чтобы помешать истории повториться и избежать трагедий, которые, как им известно, могут произойти. И вот я ищу отца и понимаю… что назад дороги нет. Я никогда не смогу жить той жизнью, которой жила, пока не узнала, что я Стратег. Но я могу сделать выбор, решить, каким Стратегом хочу быть. И хотя я многого не знаю, хотя у меня, как вы говорите, примитивные мысли, я знаю, что Джаг – та самая трагедия, которую стоит предотвратить. Но несмотря на все, что говорят некоторые из Стратегов, никто из них не пытается активно противостоять ему. А я это делаю.
Аптекарь замирает. Ее кинжал по-прежнему прижат к моей коже, но выражение лица меняется. Мне впервые кажется, что что-то из сказанного мной ее заинтересовало.
– С чего ты взяла, что сможешь остановить Джага? – спрашивает она. – Ты даже от меня защититься не в состоянии.
Изо всех сил сжимаю пальцами край деревянного стола, пытаясь оставаться неподвижной, чтобы она не распорола мне горло.
– Потому что от этого зависят всё и все, кого я люблю в этом мире.
Она фыркает и несколько секунд медлит, будто пытается что-то решить. Мы смотрим друг на друга, и каждая секунда тишины тянется невыносимо долго.
Затем она вдруг возвращает кинжал в ножны на поясе.
Я не смею прервать молчания, опасаясь, что если скажу что-нибудь еще, она может решить все-таки порубить меня на части.
Женщина вытаскивает из мешочка высокий флакон.
– Выпей, – без объяснений говорит она.
С сомнением разглядываю флакон.
– Я бы на твоем месте выпила, иначе тебе придется выбираться отсюда ползком, – нетерпеливо говорит она.
Делаю глубокий вдох, скрещиваю пальцы и залпом выпиваю кислотную жидкость, которая обжигает мне горло. Я давлюсь и кашляю, как будто мне подожгли глотку. Может быть, теперь она действительно меня отравила. Но я почти сразу перестаю шататься. Ноги уже не подкашиваются, туман в голове рассеивается. Мне больше не хочется выбалтывать ей каждую свою мысль.
Аптекарша быстрым шагом идет к полкам и берет оттуда пару вещей. Она ставит на край стола небольшую стеклянную баночку размером примерно с баночку из-под блеска для губ.
– «Пьяная исповедь», – говорит она. – Масло, которое я использовала на тебе. Одного мазка на коже хватает примерно на час.
У меня как будто пол из-под ног ушел. Она не собирается убивать меня и все-таки продаст мне травы? Молча киваю, опасаясь, как бы она не передумала.
Аптекарша кладет два узких стеклянных флакона в мешочек из джутовой ткани и завязывает его.
– Два дротика, смазанные ядом молниеносного действия. – Она берет со стола стеклянный флакончик размером с пузырек для лекарств и добавляет его к прочим предметам. – И «Сон ангелов». Капля или две в еду или на лезвие уложат сильного взрослого мужчину спать на несколько часов. – Рядом с ядом она кладет мой телефон.
Уверена, шок отражается у меня на лице.
– Я… с-спасибо, – с трудом выдавливаю из себя. У меня кружится голова. – Сколько я вам должна?
Достаю кошелек. Аптекарь сверлит меня взглядом.
– Я не возьму денег.
– Я могу принести еще, если…
– Нет, – перебивает она. Я замираю. Не понимаю, что она делает и почему. – Принеси мне золотой кулон Мауры в виде медвежьего когтя, и будем в расчете, – говорит она.
Озадаченно смотрю на нее. «Маура… Вариант женской формы римского имени Мавр, что значит “темный”. Но мне это ни о чем не говорит». Ясно лишь одно: Маура – член Семьи Медведей и наверняка достаточно влиятельный, чтобы ее имя узнавали.
– У меня сейчас нет времени ехать в Италию, – говорю я.
Даже представить себе не могу, как выполнить эту задачу, но точно знаю: не стоит признаваться, что я понятия не имею, кто такая Маура. Нахмурившись, смотрю на бутылочки. Я так близка к цели.
Аптекарь бросает взгляд на часы на стене.
– Что ж, тебе повезло: мне известно, что она обедает в «Ла Кучина делла нонна», – отвечает она. – И если ты Медведь, как утверждаешь, и делаешь именно то, что говоришь, тебе будет легко убедить ее в том, что это благородное дело.
«Видимо, ей очень нужен этот кулон, раз она даже сообщила мне, где искать Мауру. А если он ей так нужен, значит, он ценный или важный… а значит, его будет почти невозможно достать».
Шумно выдыхаю.
– А теперь прочь отсюда, – говорит она и кидает мне телефон.
Чуть ли не бегом выскакиваю из комнаты.
Глава восемнадцатая
Быстрым шагом удаляюсь от аптеки, прохожу целых три квартала и только тогда решаюсь остановиться и достать телефон. Зубами стягиваю перчатки и начинаю печатать сообщение Эшу, Аарье и Инес.
Я: Аптекарь даст нам то, что нужно… дезориентирующие средства и яд молниеносного действия, но она требует кое-что в обмен.
Ответы появляются у меня на экране всего через секунду.
Аарья: ЯД МОЛНИЕНОСНОГО ДЕЙСТВИЯ!!! Сделай все, чтобы его получить. Хоть правый глаз продай, мне все равно.
Эш: Что в обмен?
Я: Кулон Мауры. Кто такая Маура?
На минуту ответы прекращаются, как будто они там совещаются между собой.
Эш: Мать Маттео.
Я едва не роняю телефон на тротуар. Мою маму звали Матильда, а настоящее имя тети Джо – Магдалена. Неудивительно, что имя их сестры тоже начинается на «М». Несколько секунд я стою, оцепенев, а когда смотрю на экран, вижу новые сообщения.
Аарья: Черт! У нас нет времени искать ее. Аптекарь согласится на что-нибудь другое?
Аарья: ???
Я: Нет. Маура здесь, в Лондоне. Аптекарь сказала мне, где она обедает.
Аарья: Так чего ты пишешь нам, вместо того чтобы искать ее???
Эш: Стратеги часто маскируют свою собственность под рестораны. Если аптекарь знает об этом обеде, в ресторане, скорее всего, будут и другие Медведи. Это небезопасно. Возвращайся в квартиру. Мы что-нибудь придумаем.
Аарья: Ничего подобного. Нам необходим этот яд.
Эш: Она не пойдет в ресторан к Медведям, чтобы украсть что-то у их главы, Аарья. Ничего глупее я в жизни не слышал. Вспомни, как отреагировал на нее Маттео.
Аарья: Если ты хотел быть в безопасности, Эш, оставался бы дома. Я сама это сделаю, если вы боитесь. Давай адрес.
Я сжимаю обветренные губы и оглядываюсь вокруг. Через две двери от меня – винный погребок. Ничего еще толком не решив, направляюсь туда. Я не хочу говорить Аарье, где находится моя тетя, чтобы она могла ее обокрасть. Знаю, нет смысла это скрывать, ведь у Аарьи, скорее всего, лучше получится достать кулон. К тому же, хотя я не знакома с Маурой, Эш, вероятно, прав: это опасно. Но Маттео сказал, что его мама любила своих сестер, а для меня это важно, так что если у кого и есть шанс добыть кулон, так это у меня, и я не собираюсь его красть. Открываю дверь винной лавки и подхожу к прилавку.