– А еще твой отец врал тебе всю твою жизнь, не так ли? – говорит Аарья, заслужив укоризненный взгляд от Эша в зеркале дальнего вида.
– Да, – соглашаюсь я. – И я пытаюсь смириться с этой мыслью, хотя не могу сказать, что мне это нравится. Но отправить меня к Логану и на бал к Львам – это совсем другое. Почему он добровольно поставил меня под угрозу… чтобы испытать меня? Все, что я о нем знаю, говорит мне, что он не стал бы этого делать, но мы почему-то едем по адресу, который он с легкостью мог бы спрятать на дереве возле нашего дома, вместо того чтобы посылать меня на бал Львов? Что это за родители, которые способны так поступить с собственным ребенком?
– Мои, – хором говорят Эш и Аарья, положив конец моему негодованию.
– Извините, – бормочу я. – Я не хотела…
– Хотела, но ничего страшного, – говорит Эш. – Ты права, родители-Стратеги не такие заботливые и добрые, как другие. Но на них лежит ответственность, которой нет у обычных родителей. Они знают, что их дети, когда вырастут, будут предотвращать мировые катастрофы, атаки и войны, и они делают все, что в их силах, чтобы подготовить нас к такой жизни. Когда ты несешь ответственность за всех, всегда приходится приносить личные жертвы. Стратеги несовершенны.
– Говори за себя, – ворчит Аарья.
Молча киваю, потому что не знаю, что на это возразить. Эш прав, и если отключить эмоции, в его словах, безусловно, есть здравый смысл. Но я не могу отключить эмоции, а главное – не хочу. Мне нужен папа – тот, который был у меня всегда, который любил меня так сильно, что готов был рискнуть всем, лишь бы уберечь меня от опасности.
Эш снижает скорость, и я замечаю знак, на котором написано «Уинтер-стрит». Мы проезжаем мимо ресторана, работники которого занимаются уборкой перед закрытием, и мимо уже закрывшегося магазина шоколада – это дом номер шесть. Как только Эш паркует машину, я выскакиваю из нее.
Быстрым шагом иду в сторону кирпичного дома с белой отделкой, эркерами и бронзовой табличкой с номером один. Спустя несколько секунд меня догоняют Эш, Аарья и Инес. Мы ничего не обсуждаем, просто молча подходим к двери. Эш достает отмычки, как будто это просто ключи. Я стою рядом, загораживая его от взглядов случайных прохожих, и всего через пару секунд мы уже внутри.
Вестибюль довольно непритязательный, но чистый, у входа висят почтовые ящики, наверх ведет лестница с полированными деревянными перилами. Мы неторопливо идем к ней, стараясь избегать резких движений, которые могли бы нас выдать, и размеренным шагом поднимаемся на два пролета – туда, где начинаются двузначные номера квартир.
До двадцатой квартиры осталось три двери. Чем ближе мы к ней, тем сильнее колотится сердце. Меня переполняет надежда. Делаю вдох, поднимаю руку и стучу в дверь. Проходит секунды четыре. Снова стучу. По-прежнему никакого ответа.
«Пожалуйста, папа, будь там! Пожалуйста!»
Смотрю на Эша – он достает отмычки и вставляет их в замочную скважину. Раздается знакомый щелчок. Эш приоткрывает дверь на дюйм и заглядывает в щель, но вместо того чтобы внимательно все осмотреть, как я ожидала, широко распахивает ее.
Долю секунды я пытаюсь убедить себя, что он поступил так, потому что увидел моего отца, но нутром чую, что дело не в этом. Стоит мне заглянуть в комнату, меня охватывает паника. В гостиной кавардак: мебель перевернута, на полу осколки стекла и кровь.
Я врываюсь в комнату.
– Папа! – зову я, но никто не отвечает.
Эш поднял нож, Инес сжимает в руках дротик. Но сейчас я не могу думать об оружии. В голове одна мысль – на полу чья-то кровь, и я изо всех сил стараюсь убедить себя, что она не папина.
Бегу в спальню. Там пугающе чисто, в изножье кровати лежит свернутое одеяло, а папина клетчатая сумка, такая же, как у меня, стоит на полу возле платяного шкафа. Сердце падает куда-то вниз.
– Нет, – говорю я, пятясь.
Эш касается моей руки:
– Новембер…
Но я отстраняюсь.
– Я не… Это не… Нет, – шепчу я, пытаясь стереть из сознания весь этот ужас.
Направляюсь обратно в гостиную, но Эш преграждает мне путь.
– Что ты… Отойди, Эш! – чуть ли не кричу я.
– Ты должна меня выслушать, – требовательным голосом говорит он. – То, что здесь произошло, произошло недавно.
Я смотрю на него, не в силах понять, что он имеет в виду, но не могу думать ни о чем, кроме пятен крови в гостиной.
– А это значит, что у нас, скорее всего, времени в обрез, – продолжает он. В его тоне нет мягкости и сочувствия, глаза становятся суровыми и серьезными – типичный взгляд Стратега. – Львы вернутся, чтобы все здесь вымыть и обыскать вещи твоего отца. Это наш единственный шанс самим обыскать квартиру, и ты должна немедленно этим заняться. Только ты сможешь понять, оставил ли твой отец тебе что-нибудь.
Как только Эш произносит эти слова, эмоции, затуманившие рассудок, частично отступают.
– Верно, – напряженным голосом говорю я. – Понимаю.
Окинув меня оценивающим взглядом, Эш отходит в сторону, и мы возвращается в гостиную.
Инес сидит на корточках, изучая брызги крови на деревянном полу.
– Я бы сказала, это произошло не более часа назад, – сообщает она. – Кровь еще свежая.
– Неудивительно, что Джаг упомянул об этом в своей речи, – замечает Аарья, проходя по комнате и рассматривая опрокинутую мебель. – Наверное, Паромщик в это время как раз был в пути. – Она поворачивается из стороны в сторону и размахивает в воздухе кулаками, изображая драку. – Но я бы сказала, Паромщик был не один. Похоже, тут сражались трое или четверо, судя по обломкам и расположению пятен крови.
Инес кивает, соглашаясь с ней.
Я прохожу через гостиную, изо всех сил стараясь держать себя в руках, и осматриваю ее в поисках чего-нибудь личного или чего-нибудь, что папа мог бы оставить именно мне. Вижу кофейный столик и диван с угольно-серым пледом перед камином, два опрокинутых стула и сломанный стол у окна, книжную полку, разбросанные на полу книги. В этой комнате нет ничего примечательного; ничего, что напоминало бы мне о Пембруке или было связано с личными воспоминаниями.
Аарья и Инес методично осматривают квартиру, листают страницы книг и проверяют кухонные ящики на предмет фальшивого дна. Эш стоит у окна, глядя сквозь занавески на улицу. Могу лишь предположить, что он отслеживает появление убийц из Семьи Львов.
– Есть что-нибудь? – спрашивает он пару минут спустя.
– Полный ноль, – отвечает Аарья, и я киваю в знак согласия.
– Проверю спальню, – говорю я и иду туда, вспоминая день у меня в доме, когда я была уверена, что Эш ничего там не найдет.
К моему удивлению, Инес идет за мной.
– Я могу помочь? – спрашивает она.
– Одеяло, – говорю я. – У меня дома мы обнаружили сообщение в одном из швов.
Она сразу приступает к делу. Я поднимаю папину сумку. «Клетчатое одеяло, клетчатая сумка – вроде очевидна ассоциация. К тому же никто, кроме меня, не знает, что у нас одинаковые сумки».
Ощупываю внешнюю сторону сумки, проверяя швы и ткань в поисках возможных неровностей, но ничего не нахожу. Открываю сумку – она пустая. Нет ничего, кроме едва ощутимого мятного аромата папиного лосьона после бритья. Я поджимаю губы и трясу головой, заставляя себя сосредоточиться. А потом вижу – в боковом кармане лежит папин любимый нож для строгания с рукояткой в виде волчьей головы.
Я вытаскиваю его – но и здесь ничего, кроме голого лезвия. С каждой секундой надежды тают – а вдруг у него не было времени оставить мне сообщение? Убираю нож в сапог, не желая оставлять его Львам, и перехожу к шкафу. Открываю дверцы; внутри висит неприметная черная и темно-серая одежда, как раз то, чего следует ожидать от гардероба Стратега. Передвигаю вешалки с рубашками и брюками, ощупывая пальцами карманы и манжеты в поисках чего-нибудь, что выбивалось бы из общей картины.
Отодвигаю последнюю пару брюк; за ними на вешалке висит папин серый шерстяной шарф. Нет, даже два серых шерстяных шарфа. Я хмурюсь. Он носил этот шарф все мое детство, а теперь выясняется, что у него таких два. Провожу пальцами по первому из них и нащупываю слегка истрепанный кончик. Мгновенно вспоминаю игру, в которую играла со мной мама: ту, где я должна была отличить друг от друга два одинаковых на вид предмета.
– Новембер? – Инес смотрит на меня.
– По-моему… – у меня вдруг пересохло в горле, – это мамин. – Я снимаю шарф с вешалки, прижимаю его к себе. – Только не понимаю, почему он… – Замолкаю, ощупывая пальцами ярлык и небольшую неровность в ткани.
Приподнимаю ярлык. Внутри лежит свернутый листок бумаги с папиным почерком.
– Нашла! – говорю я, и Инес улыбается.
Она быстро складывает одеяло в точности так, как оно лежало, когда мы вошли. Я оборачиваю мамин шарф вокруг шеи и кладу записку в карман, закрываю дверцы шкафа, застегиваю сумку и ставлю ее на прежнее место. В секунду мы выходим из квартиры, сбегаем по лестнице и направляемся к машине.
Я сую руку в карман, чтобы отправить сообщение Лейле.
Я: Папу схватили. Нашла записку.
Быстро запрыгиваем в машину, и Эш мгновенно трогается с места.
– Ну что, послушаем, – говорит Аарья с заднего сиденья.
Достаю из кармана листок бумаги и разворачиваю его. В отличие от других записок, где почерк был аккуратным, эта явно написана второпях. Знал ли папа, что у него мало времени, когда писал ее?
Читаю вслух:
Высокий вышибала в клубе также охраняет поместье Львов.
Он идет прямо туда после своей смены в два часа ночи.
Я люблю тебя, моя дорогая девочка.
Не могу оторвать глаз от последней строчки. Знаю, что она не играет роли для сообщения в целом, но перечитываю ее снова и снова, чуть не задыхаясь от захлестнувших меня эмоций.
Аарья свистит.
– Не знаю, что это – повод для радости или худшее, что я когда-либо слышала.
– Поместье Львов, – говорю я. – Это ведь дом Джага, да?
– Да. – Эш тормозит на светофоре. – Но Семейное поместье – не просто дом. Помимо главной Семьи, охранников и прислуги, там проживают еще и другие члены Семьи. Территория большая, комнаты для совещаний, зал и темница.