Я так сильно концентрируюсь на том, что он мне рассказывает, что не удивлюсь, если напряжение отражается у меня на лице. Значит, существовало три первоначальных Семьи, а еще есть три новых, но он ни разу не упомянул герб Аарьи.
– А Шакалы? – перебиваю я.
Эш вскидывает брови.
– Думала, я что-то упустил, да? – На его лице появляется лукавое выражение. – Никто точно не знает, где и когда образовалась Семья Шакалов. Они, своего рода, Стратеги-бунтари. У них нет какой-либо определенной страны, в которой они бы сформировались, но считается, что они пришли отовсюду и образовали собственную коалицию независимо от родословных. Как и животные, которых они решили поместить на свой герб, они предпочитают жить небольшими группами. Они с гордостью пренебрегают организованностью, которой придерживаются остальные Семьи. Конечно, на то, чтобы установить централизованное управление и сформировать Совет Семей, если угодно, их собственную ООН, у Стратегов ушло много столетий. Впервые члены всех Семей встретились около пятисотого года нашей эры. Члены Совета довольно быстро договорились, что делиться накопленной за эти столетия информацией нельзя ни одним из обычных методов. Что приводит нас к этой великолепной Академии, в которую ты только что поступила, – говорит он, разводя руки в стороны и указывая на двор.
Я нервно покусываю щеку изнутри. Потрясающе! Значит, моя догадка насчет наемных убийц и шпионов не была неверной. Но и верной она тоже не была. Эти Семьи представляют собой нечто куда более запутанное. Это настоящее древнее тайное общество, методично управляющее событиями во всем мире из-за кулис. Не могу понять лишь одного: почему моя семья отправила меня сюда, ко всем этим ребятам из тайного общества. Я обычная девчонка из города Пембрук в штате Коннектикут. Я езжу за рулем старого грузовичка с потертой наклейкой на бампере, на которой написано: «Превышаю скорость только потому, что очень хочу в сортир». Господи, да самое загадочное во мне – это притащу ли я обед с собой в школу или заскочу в пиццерию.
– Ну? – говорит Эш, и я замечаю, что, нахмурившись, мрачно уставилась на темные ветки.
– Ясно… спасибо. Это помогло. Я просто… Этот придурок Коннер пытался заставить меня усомниться в себе, – я насильно расслабляю лицо и прижимаю большой палец к ладони.
– Хочешь еще о чем-нибудь спросить? – Эш внимательно смотрит на мои руки.
Я перестаю нервно тыкать пальцем в ладонь и небрежно потираю руки.
– Расскажи мне о том, что, на твой взгляд, защитит меня от дальнейших побоев.
Выражение его лица становится серьезным, и он кивает, как будто я наконец-то начинаю задавать вопросы по делу.
– Понимаешь, в том-то и проблема. Мы с Лейлой и сами недоумеваем, почему это произошло. Вы, итальянцы, всегда грызлись между собой. Должен признать, иногда дело доходит до драм, но, в конце концов, вы всегда приглядываете друг за другом. Я пытался спросить Маттео, но он не сказал ни слова. Я только понял, что это что-то личное и очень для него важное.
– Но я никогда даже не говорила с ним! – с раздражением восклицаю я.
Опять все эти негласные правила. Что может быть личного, если мы с Маттео вообще не знакомы?
– Да, но это, в общем-то, не имеет значения. Все члены Семьи связаны друг с другом, хотят они того или нет, – говорит Эш. – Особенно Медведи.
Чем дольше я смотрю на него, тем яснее мне становится, что он говорит серьезно. Я поняла, что он имеет в виду: римляне – это Медведи, но никак не могу взять в толк, почему он намекает, что я член этой Семьи. Ну да, медведи были любимцами моей мамы в той игре с плюшевыми животными, в которую мы с ней играли, но разве это прямое доказательство того, что все это имеет какое-то отношение ко мне? Ведь нет же? У меня учащается сердцебиение.
Поскольку я не отвечаю, Эш продолжает:
– Я знаю лишь, что Маттео прямо-таки излучал ярость и негодование. Все то время, что Блэквуд говорила с ним, он не разжимал кулаков. – Эш замолкает и мгновение смотрит на деревья. – Однако интересно то, что, как мне показалось, он испытал к тебе уважение.
Делаю вдох, пытаясь успокоиться.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что он поднял подбородок, – отвечает Эш. – Классический признак признания победы врага на поле боя.
Очень аккуратно подбираю следующие слова. Если Эш подумает, что я волнуюсь, то может начать допрашивать меня, а не наоборот.
– Не считая Маттео, каких еще Семей мне следует избегать?
Эш выгибает бровь, как будто я сказала что-то странное.
– Ты сама должна выбрать себе союзников. Но, как тебе уже говорила Лейла, Шакалам в целом не стоит доверять, особенно если ты из влиятельной Семьи, такой как Медведи. Здесь мало Шакалов, но они всегда умеют заявить о себе. И они заключают непредсказуемые союзы.
Внимательно слежу за своим голосом, чтобы скрыть нарастающее беспокойство. Хуже сногсшибательного ощущения, что я, возможно, член смертоносного тайного общества, о котором ничего не знаю, только вероятность того, что эти юные наемные убийцы поймут, какая я на самом деле невежественная.
– А что можешь сказать о Феликсе?
– Ах, Лев. Насколько я знаю, его родственники были довольно влиятельны, но несколько лет назад лишились своего высокого положения, поэтому он и заключил союз с Аарьей и этой Лисой.
– Инес?
Эш поднимает руку и пристраивает ее у себя над головой.
– Верно. Эти трое – исключение из правил. Сложно сказать, какова долгосрочная цель их союза. Но, на мой взгляд, Феликс уже давно влюблен в Аарью, хотя это ни к чему не приведет. А Инес использует Аарью как посредника, чтобы не иметь дел с остальными.
– Понятно, – киваю я, хотя ровным счетом ничего не понимаю.
Мне нужно время, чтобы обдумать игру, в которую я играла с мамой, и понять, что еще, сама того не подозревая, я могу знать. Я прекрасно помню описания Семей в той игре, но не тонкости их сложных взаимоотношений.
– А твоя Семья? – спрашиваю я.
Он бросает на меня беглый взгляд, как будто ответ очевиден.
– Ты знаешь, что я Волк. Но послушай, я думаю, все можно упростить. Вместо того чтобы по одному перебирать каждого из сотни учеников, почему бы тебе просто не обозначить собственную позицию? – Он говорит небрежно, но я нутром чую, что это важно.
– Позицию?
– За, против или нейтралитет? – он выделяет каждое слово так, что я уже не сомневаюсь: он спрашивает о чем-то важном, о чем мне должно быть известно.
– Тебе придется выражаться яснее, – осторожно говорю я.
Понимаю, что он наблюдает за каждым моим движением. Впрочем, не знаю, почему меня удивило то, что у Эша был скрытый мотив для того, чтобы пригласить меня сюда. Он всем своим видом дает понять, что у него на все есть своя стратегия, и хуже всего то, что я поняла это с первого взгляда. Как я вообще могла подумать иначе?
– Ты что, пытаешься убедить меня, что не имеешь отношения к политике Семей? – Он все еще вольготно полулежит на ветке, но смотрит на меня очень сосредоточенно.
– А я и не имею. По крайней мере, насколько мне известно, – отвечаю я как можно более нейтральным тоном. Возможно, я пожалею, что дала такой ответ, но не вижу более безопасного варианта.
– Быть не может, – говорит он ровным и твердым голосом. – Ты поступила в школу поздно, в середине семестра. Аарья сама тебя нашла. Брендан бросил тебе вызов. Маттео тебя ударил.
– Видишь? Не имею ни малейшего понятия.
Он молчит, разглядывая меня.
– То ли ты вдруг научилась хорошо лгать, то ли говоришь правду. Уж не знаю, во что труднее поверить.
Пускай лучше думает, что я ничего не знаю о политике Семей, чем догадается, что я вру насчет того, на чьей я стороне, несмотря на то что вообще не знаю, какие тут могут быть стороны.
– Верить или нет – дело твое, – легко говорю я.
Он качает головой.
– Тут что-то еще. Что-то, о чем я, по-твоему, не должен знать… И не думай, что я не заметил твою реакцию на историю происхождения Семей. Что-то в ней тебя обеспокоило. – Он неспешно изучает меня, словно читает открытую книгу, отчего мне хочется где-нибудь спрятаться. – Какова характеристика Семьи Медведей? – вдруг спрашивает он.
Я пытаюсь расслабить плечи.
– Какова характеристика Семьи Волков? – парирую я.
– Интуитивные. Верные. Прилежные, – без запинки выдает он, и я чувствую укол чего-то знакомого: именно так мы с мамой говорили о них в игре.
Усмехаюсь, чтобы слегка разрядить атмосферу.
– Верные кому?
– Ах, в этом весь вопрос, не так ли? – Он хитро глядит на меня, как будто я только что превратилась в его любимую игру. – Итак… какова характеристика Семьи Медведей?
Смотрю ему в глаза, хотя сердце бешено стучит.
– Изобретательные. Покровительственные. Храбрые.
– Гм-м-м…
Судя по тому, как он смотрит на меня, что-то во мне вызывает у него подозрения, но учитывая оборот, который принял этот разговор, он также полагает, что я знаю гораздо больше, чем на самом деле, а значит, ему будет труднее угадать правду.
– Дело вот в чем, – говорю я как можно более небрежно. – История происхождения Семей на самом деле была проверкой. Я хотела посмотреть, как ты ее знаешь. Я действительно поступила поздно и пропустила два с половиной года уроков истории. Просто хочу убедиться, что не буду отставать. – Лучше не говорить ему всю правду.
Эш меняет положение на ветке.
– Ну надо же, а вот это уже интересно. Ты предлагаешь мне стать твоим репетитором по Семейной истории?
– Ты сильный аналитик и хорошо умеешь рассказывать, – честно отвечаю я.
Он улыбается.
– Лесть открывает любые двери. Но что ты можешь дать взамен?
Лицо его становится чуть менее напряженным, и сквозь его обычную сосредоточенность проникает немного тепла.
Я медлю, и не только потому, что не уверена, как ответить, но и потому, что мне трудно не улыбнуться в ответ.
– А что ты хочешь?
– Информацию, – говорит он. – Что же еще?