Эш вздыхает.
– Возвращайся к себе, Новембер, – приказывает он, и я замираю.
– Что, прости?
– Серьезно, иди к себе. Ты не сможешь это сделать, если не уверена в своих силах. Ты нас сразу же выдашь. Уходи. Скорее, пока мы не упустили свой шанс.
Я встаю, отбрасывая волосы с лица, и он награждает меня жестким взглядом. Я хочу что-нибудь сказать, возразить, но понимаю, что он прав. У нас мало времени. Все станет только хуже, если нас застукают из-за моей нерешительности.
Выглядываю в коридор. К счастью, там никого. Выскальзываю из комнаты, закрывая за собой дверь. У меня не получилось выйти так тихо, как это сделал бы Эш, и я чувствую себя еще паршивей. Впервые кто-то предположил, что мне не хватает уверенности, чтобы сделать что-то, и это давит мне на мозги. Он ведь не сказал, что мне не хватает навыка. Он бы не взял меня с собой, если бы не был уверен, что я справлюсь. Но эта травинка была серьезным упущением.
…На цыпочках пробираюсь по коридору, аккуратно обходя все скрипучие половицы. Опускаюсь на четвереньки и ползу через гостиную, пока не добираюсь до дивана.
– Я слышу, как ты дышишь, моя милая шпионка в пижаме, – говорит тетя Джо, которая сидит на диване и играет с папой в карты.
Я встаю.
– Блин.
– А я видел, как ты ползла по полу, Нова, – добавляет папа. – Что я тебе говорил об этом?
Я упираюсь рукой в бедро. Меня раздражает, что мне приходится повторять то, чему он меня учил, как будто я маленький ребенок, а ведь мне уже почти восемь.
– Что мои небольшие габариты – это преимущество, но только если я могу полностью спрятаться.
– А как ты могла бы спрятаться? – спрашивает он.
Я фыркаю.
– Если бы осталась в коридоре, вместо того чтобы подбираться к дивану.
Он кивает.
– Но оттуда мне вас было хуже слышно, – возражаю я. – И пол в коридоре холодный.
– Но тебе было нас слышно, – говорит он. – Однако, войдя в комнату, ты попалась и дала нам с тетей Джо знать, что шпионила за нами. Какая тебе от этого выгода?
– Никакой, – сердито признаю я.
– Однако это была неплохая попытка, малышка, – утешает меня тетя Джо и свешивает локоть через спинку дивана, чтобы лучше видеть меня. – И я очень польщена, что ты проделала такую работу, чтобы попасть сюда и подслушать наш разговор. Я не позволю тебе уйти с пустыми руками. В награду за твои труды я сообщаю тебе, что твой отец вот-вот в пух и прах проиграется в рамми[5].
Папа качает головой.
– Воображение – удивительная вещь, Джо. – Он смотрит на меня. – А теперь возвращайся в кровать, Нова.
– Ладно, – ворчу я.
Тетя Джо целует меня в лоб, смотрит на мои лодыжки и смеется, потому что я криво отрезала шумные пластиковые подошвы пижамного комбинезона, предохраняющие от скольжения…
В семь лет я была куда более уверена в себе и больше готова рисковать, чем только что в комнате Аарьи. Я должна понимать, что нельзя вот так заносить инородные предметы и колебаться. Папа миллион раз говорил мне, что надо либо делать, либо нет, но сомневаться нельзя никогда.
Дома, возвращаясь откуда-нибудь, я первым делом проверяла пространство за шторами и под кроватями. Эмили всегда казалось странным, что мои родные поощряют привычку везде шнырять и никогда меня за это не ругают. Я говорила ей, что папа считал, что когда-нибудь эти навыки действительно помогут мне выжить. Но пока я не попала сюда, я даже не представляла, насколько он прав.
Глава восемнадцатая
Лейла подает мне мантию и пересказывает то, что Эш подслушал прошлой ночью.
– Судя по всему, Маттео только что вернулся с внешней границы, и Феликс говорил Аарье, что вообще не уверен, что Маттео уже знает про Стефано. Хотя мне кажется, он понял, что что-то не так, когда вернулся к себе, а Стефано не оказалось на месте.
– Внешней границы? – переспрашиваю я. – Ты о чем?
– Блэквуд часто посылает учеников на внешнюю границу в качестве наказания, – объясняет Лейла. – Задания бывают разные, но это раздражает, потому что пропускаешь все уроки.
Стараюсь не показывать, как меня пугает возвращение Маттео. Он уже ударил меня по какой-то неизвестной причине. И я вовсе не горю желанием узнать, как он поступит, если поверит, что я убила его друга.
– Откуда Феликс узнал, что Маттео был на внешнем периметре? – Только в такой безумной школе люди расстраиваются из-за пропущенных уроков.
Лейла пожимает плечами.
– Эш не говорил. Может, Феликс видел, как он возвращается, и просто сделал предположение или услышал, как Маттео говорил кому-то, где был. Еще Феликс сказал Аарье, что Шарль видел Эша в ночь убийства. А если об этом знает Аарья, можешь быть уверена, что к обеду будет знать вся школа, а это делает нас уязвимыми перед другими учениками, у которых может быть причина поддержать идею о том, что виновата ты или Эш.
– Замечательно, – кисло говорю я, надевая мантию. – Разве не странно, что Шарль сообщил Феликсу, что видел Эша? Они не показались мне близкими друзьями.
– Они не друзья. Но передача информации – вопрос стратегии, а не дружбы. – Лейла открывает дверь, и мы выходим в коридор, обрывая разговор.
Шагая рядом с Лейлой, я инстинктивно оглядываюсь через плечо в поисках Маттео, хотя вряд ли он может оказаться в женском общежитии. Меня немного беспокоит, что Эш сам не рассказал мне то, что подслушал прошлой ночью. Видимо, он приходил к нам утром, поговорил с Лейлой, но не позвал меня. Вполне естественно, что он скорее обсудит новости с сестрой, но вдруг он утратил веру в меня из-за нежелания прятаться в комнате Аарьи. В общем-то, я не могу его винить. В ситуации, где столько поставлено на карту, я совершила непростительную оплошность.
– Если будешь постоянно оглядываться, вся школа поймет, что ты боишься Маттео, а из-за этого будешь выглядеть еще более виноватой, – тихо говорит Лейла, когда мы проходим через вестибюль внизу.
– А если не буду оглядываться и Маттео прыгнет на меня сзади, он меня раздавит, – бормочу я, пытаясь за шуткой скрыть нарастающую нервозность.
Мы выходим во двор с лианами и останавливаемся. Там уже собралось человек семь учеников.
– Я приду за тобой перед ядами, – говорит Лейла, и по тому, как она бросает беглые взгляды по сторонам, я понимаю, что даже ее беспокоит возвращение Маттео.
У меня такое ощущение, будто меня забросили в параллельный мир. Всего неделю назад я думала лишь о том, как избежать пустякового школьного наказания, и о покупке платья для зимнего школьного бала, которой хотела заняться Эмили. Теперь же у меня в голове сплошные убийства, обманы и уроки, на которых меня научат травить людей. Никогда еще я так сильно не скучала по дому.
… – Так ты идешь на танцы с Джеком или как? – спрашивает Эмили, поворачивая зефирку над огнем у меня на заднем дворе.
– Еще не решила, – говорю я, подтыкая плед вокруг ног, и кусаю свой смор[6].
– Не решила она! Я не собираюсь весь вечер с тобой нянчиться, – ругается Эмили.
– Со мной? Да я самый общительный человек из всех, кого ты знаешь, – я подталкиваю ее руку поближе к огню, чтобы ее зефирка поскорее потемнела.
Эмили смотрит на меня в упор.
– Я не имела в виду, что ты весь вечер простоишь в углу. Меня напрягает только то, что у тебя будет слишком много свободного времени и ты вздумаешь забраться на крышу и спрыгнуть через световой люк, используя платье в качестве парашюта.
Я смеюсь.
– И ты считаешь, что Джек настолько очарует меня, что я не захочу похулиганить? Проблема в том, что, если я пойду с ним, мне, наверное, придется нянчиться с ним всю ночь.
Она качает головой.
– Я тебя не понимаю. Ты же мне говорила, что он симпатичный.
– Он и есть симпатичный. Но знаешь, он такой скучный… – Я медлю. – Я бы лучше просто иногда целовалась с ним на вечеринках, и на этом все.
Она хохочет.
– Ты хуже всех.
– Зато со мной не скучно, – улыбаюсь я, вытирая шоколад со рта.
Открывается дверь, и мы обе поднимаем глаза.
– Знаете, девочки, вы могли бы с таким же успехом жарить зефир в камине, не отмораживая при этом задницы, – говорит папа.
– Я ей так и сказала, – отвечает Эмили. – Но вы же знаете, какая она.
– У нас штук десять пледов, и сейчас тепло, всего-то сорок восемь градусов[7], – возражаю я.
– Практически тропики, – стонет Эмили.
– Что ж, пойду поставлю чайник, если захотите согреться чайком, – говорит папа.
– Спасибо, пап. Мы скоро придем.
Он тянет на себя дверь, потом останавливается.
– Забыл предупредить. Завтра после работы я еду к тете Джо, так что обедать не приду.
– Она может поесть у меня, – предлагает Эмили. – Без проблем.
– Вот и прекрасно, – говорит он и закрывает дверь.
– Что-то твой папа зачастил в Провиденс. Уже второй раз за две недели, да?
– Третий. Он помогает тете что-то ремонтировать. Я все прошу его, чтобы он поехал в выходные и взял меня с собой…
Папа ездил к тете Джо трижды за две недели, что само по себе необычно, а кроме того, он всегда выбирал для поездки именно такие дни, когда я никак не могла с ним поехать. А потом, сразу после этих необычных визитов, кто-то влез к ней в дом. Отсюда вопрос: знал ли папа, что что-то не так, еще до этого якобы взлома? Как же так получилось, что я не обратила на это внимания? А теперь, болезненно осознавая, что ни черта не знаю о своих родных, я действительно беспокоюсь – о том, что происходит на самом деле, когда у меня нет никакой возможности связаться с ними и выяснить, все ли в порядке. Чертова удаленная школа и ее архаичные устои!