Глава девятнадцатая
Все еще злясь из-за разговора с Маттео и беспокойства о родных, я сажусь на диван в кабинете Коннера. Концентрируюсь на огне, который потрескивает в камине. Это единственное во всем помещении, что двигается и не выглядит каким-то застойным.
– Ты ничего не хочешь рассказать мне, Новембер? – спрашивает Коннер, сидя на диване напротив меня.
У меня в голове проносятся не менее десяти вещей, которые я хотела бы от него скрыть.
– Да вроде нет, – говорю я.
Он смотрит на меня так, словно отказывается принять такой ответ.
– Почему бы нам не поговорить о твоей дружбе с Ашаем? – медленно произносит он.
Ненавижу эти размытые наводящие вопросы. Я предпочитаю прямолинейную манеру Блэквуд.
– Где директор Блэквуд?
– Не здесь, – говорит Коннер, но ничего не объясняет.
Откидываюсь на спинку дивана, стараясь создать впечатление, что чувствую себя вполне комфортно и мне нечего скрывать.
– Что вы хотите знать?
– Вы с Ашаем много времени проводите вместе, – он будто призывает меня поспорить.
– Он брат моей соседки по комнате. Мне было бы трудно избежать его общества, даже если бы я этого хотела.
– А ты этого хочешь?
Нет ничего хуже этих игр разума.
– Да не особо.
– Потому что считаешь его привлекательным?
– Вы же слышали, как я говорила об этом директору Блэквуд, – непринужденно отвечаю я, как будто это все, что имеет какое-то значение.
– Но я не поверил тебе, когда ты это сказала, – говорит Коннер, и я на краткий миг задерживаю дыхание.
– Вы шутите? – возражаю я немного бодрее. – Эш даже слепому покажется привлекательным.
– Я не спорю насчет его внешности. Я просто говорю, что не верю в то, что это заставило тебя покинуть комнату во время комендантского часа.
Непроизвольно бросаю взгляд на дверь. Уверена, он это заметил и интерпретировал как желание оставить его вопрос без ответа.
Он ждет.
Я вздыхаю, стараясь показать ему свою готовность рассказать то, что он хочет знать.
– Вы говорили, вас беспокоит, что я могу начать отставать по истории. Ну, я склонна к соперничеству, как и все здесь, и не хотела бы плестись в хвосте. Я заметила, что Эш превосходный аналитик, и хотела уговорить его позаниматься со мной.
Коннер обдумывает мои слова.
– Гм-м-м. Понятно. Скажи-ка, как ты возвращалась к себе той ночью после того, как вы разошлись?
Вот блин! Эш ошибался: я провалила первый допрос.
– Когда я говорила с вами и директором Блэквуд, мы уже…
– Проведи меня шаг за шагом, – просит Коннер и откладывает ручку, чтобы пристальнее следить за мной.
Делаю глубокий вдох, пытаясь замедлить сердцебиение, но это не помогает.
– Как только я вернулась в здание, я шла очень быстро. Я…
– Через какую дверь ты вошла?
– Через дверь в восточном конце двора с лианами.
– Ага, продолжай. Поподробнее, пожалуйста.
– Как я уже сказала, я шла очень быстро, потому что знала, что уже поздно, а больше, в общем-то, и нечего рассказывать. Я поднялась по лестнице и пошла по коридору. А когда входила в комнату, меня заметил охранник, – я стараюсь поддерживать спокойный тон и не позволять рукам трястись.
– Когда я сказал поподробнее, я имел в виду подробности, Новембер, – резко говорит Коннер. – Что за лестница? Какой коридор?
Такое чувство, что температура у меня вдруг подскочила градусов на десять. Я закатываю рукава.
– Коридор, в котором расположены мои апартаменты, а лестница – та, что ведет от двери во двор.
Остается только надеяться, что, поскольку я начала с правды, он не поймет, что я вру.
– Мы с Блэквуд допросили охранника, который тебя видел, – говорит он, и у меня ладони покрываются потом. – И к несчастью для тебя, той ночью охранник обходил женское общежитие не с той стороны, с которой он делает это обычно. – Он произносит это таким тоном, как будто собирается нанести мне удар ниже пояса.
Я прилагаю сознательное усилие, чтобы сидеть смирно и не дать ему увидеть, как я нервничаю.
Коннер молчит, растягивая паузу, зная, что я внимательно ловлю каждое его слово.
– Как правило, охранник заходит в общежитие с западного конца коридора. Но той ночью он поднялся по восточной лестнице и зашел с восточного конца. – Коннер улыбается. – По той самой лестнице, по которой ты якобы возвращалась к себе. Если бы ты действительно шла по той лестнице и по тому коридору, ты оказалась бы прямо перед ним. Или ты рассчитываешь, что я поверю, будто ты была с ним на этой лестнице, однако шла так тихо и скрывалась так тщательно, что он тебя не увидел и не услышал?
Сердце колотится в груди, но я молчу. Я уже знаю, что, если тебя поймали, лучше помалкивать, вместо того чтобы прикрывать одну ложь другой.
– Ну?
– Не знаю, – говорю я и чувствую, как у меня над верхней губой собираются капельки пота.
– Не знаешь или лжешь? – спрашивает он, и его надменный тон приводит меня в ярость.
Я никак не могу собраться с мыслями.
– Странно, что охранник, который каждую ночь ходит по одному и тому же маршруту, вдруг решил изменить привычный распорядок, – говорю я, чтобы сбить его с моего следа, однако, сказав это, понимаю, что это и впрямь выглядит странным.
Надменность Коннера исчезает, как будто я сорвала его любимую игру. Он слегка прищуривается.
– Это никак не влияет на то, что он шел по лестнице, на которой тебя быть не могло.
– Прошу прощения, но я не знаю, как вам это объяснить. Я точно так же, как вы, ничего не понимаю. Может быть, вам стоит еще раз допросить охранника. Возможно, он вам не все рассказал.
Еще несколько секунд мы смотрим друг на друга, и я нутром чую, что хоть я и выиграла этот раунд, схватка только начинается. Коннер почуял кровь и сейчас думает, что я виновна. Учитывая, сколько я наврала, я его не особенно виню.
Он кладет папку на бордовую подушку и поправляет блейзер, смахивая с плеча пылинку. Когда он снова начинает говорить, его голос кажется ровным и спокойным.
– Расскажи мне о своем конфликте с Маттео.
– Да тут и рассказывать нечего. Он меня ненавидит, и я не понимаю почему, – с облегчением выдаю я чистую правду.
– Меня удивляет, что ты этого не понимаешь, учитывая, кем вы приходитесь друг другу.
Сердце совершает неровные скачки.
– Что вы только что сказали?
Эш и Лейла правы. Пусть я здесь никого не знаю, но это не значит, что никто не знает, кто я такая.
Коннер глядит на меня.
– Не отвлекайся, Новембер. Я сказал, меня удивляет, что ты этого не понимаешь, учитывая, как вы относитесь друг к другу. Я слышал о вашем небольшом столкновении во дворе сегодня.
Бросаю на Коннера косой взгляд. Он вовсе не это сказал. Вполне вероятно, он все знает и пудрит мне мозги, чтобы посмотреть, как я отреагирую.
– Он чуть не столкнул меня с дерева.
– Поэтому ты пыталась развязать с ним драку?
– Нет, – говорю я и чешу руку, хотя в этом нет необходимости. – Я просто хотела, чтобы он перестал нападать на меня.
– И ты решила напасть на него первой?
– Я решила встретиться с ним лицом к лицу, – искренне признаюсь я.
– Что ж, я бы на твоем месте держался от него подальше, – заключает Коннер. – Не думаю, что сейчас разумно становиться причиной дополнительного конфликта. Ты согласна?
Молча смотрю на него, осознавая, что любой ответ сейчас только навредит мне.
Коннер скрещивает ноги и откидывается назад.
– Ты также сказала директору Блэквуд, что хочешь вернуться домой.
Сердце продолжает бешено рваться из груди.
Коннер тянет время.
– Странно, что ты просишь отпустить тебя домой после всего, что твои родные сделали для того, чтобы тебя приняли в эту школу так поздно. Разве что… ты, возможно, от чего-то бежишь?
– Я… – Меня так и подмывает спросить, что сделал отец для того, чтобы меня сюда взяли, но интуиция подсказывает, что сообщать Коннеру о своем полном в этом отношении неведении, – не самая лучшая идея. Я тру затылок. – Не знаю.
– Не знаешь? – повторяет он с нажимом.
– Ну да, я и сама не знаю, почему сказала, что хочу домой. Наверное, просто была расстроена после допроса по поводу убийства, которого я не совершала.
– Если ты не совершала убийства, допрос не должен тебя расстраивать, – возражает он.
– Ну, я не совершенна.
По-моему, Коннер на это не купится.
– С нетерпением буду ждать нашей следующей встречи, Новембер. Полагаю, тебе нужно о многом подумать. Впрочем, не советую больше лгать директору Блэквуд. Это для тебя плохо кончится.
Не уверена, на какую ложь он намекает, но в этом, наверное, весь смысл: он хочет, чтобы я нервничала по поводу их всех. Я встаю.
– Я могу идти?
Он кивает, и я без колебания выхожу. Как только за мной закрывается дверь, меня начинает трясти как в лихорадке. Они действительно думают, что это сделала я. И по правде говоря, я уже сама себе кажусь подозреваемой. У меня была причина отомстить Маттео, я уходила ночью, и охранник видел, как я выходила из коридора, где было обнаружено тело Стефано. Эш предупреждал, что вину могут повесить на меня. Но почему-то я не ожидала, что меня накажут за то, чего я не совершала.
Поспешно иду прочь от кабинета Коннера и едва не сталкиваюсь с Аарьей.
– Новембер! – радостно восклицает она. – Ты-то мне и нужна. Кажется, ты кое-что потеряла.
Внимательно смотрю на нее. Ее игривое настроение не предвещает ничего хорошего.
– Если ты не дашь мне пройти, я потеряю терпение, что же касается всего остального, то у меня все на месте, – говорю я, пытаясь обойти ее, но она тоже перемещается, преграждая мне путь.
– О, я думаю, это не так. Совсем мелочь, но говорит о многом. – Она снова использует американский акцент.
– Либо выкладывай, в чем дело, Аарья, либо убирайся, – взрываюсь я. Сегодня у меня нет настроения играть в ее игры.
–