– Как регенты при старинных европейских дворах, – говорю я, хотя, кроме фильмов, мне не на что опереться.
– Очень похоже. Некоторое время казалось, что Джаг воспользуется рекомендациями Совета и отношения Семей вернутся в мирное русло, как было раньше. Но случилось обратное. Джаг отрекся от Совета. Он и его близкие родственники еще сильнее изменили культуру Львов. С каждым проходящим десятилетием Львы все более агрессивно вторгались на территории других Семей, пока наконец их злоупотребление властью не вынудило многие Семьи ради собственной безопасности заключить со Львами союз. Медведи были одними из немногих, кто отказался так поступать. Они всячески сопротивлялись Львам, и две Семьи стали заклятыми врагами.
– Постой, но почему Совет Семей или кто-то еще не сместил Джага, когда стало ясно, что происходит? – спрашиваю я.
– Тут все очень запутано, – вздыхает Эш, и я практически слышу все те многолетние дебаты по этому конкретному вопросу, свидетелем которых он стал. – Как ты правильно заметила, правление Стратегов похоже на королевские дворы старой Европы: определенная ветвь Семьи остается у власти до тех пор, пока не лишается возможности править дальше. Иногда это происходит потому, что у них не было детей и ветвь вымирает, или потому, что их убили в юном возрасте, или же просто потому, что их не обучали здесь, отчего они не справились с требуемыми обязательствами.
Я отстраняюсь и разглядываю его.
– Хочешь сказать, для того чтобы возглавить Семью, необходимо учиться в этой школе?
Эш выглядит задумчивым.
– Если не можешь преуспеть в Академии, тебя считают непригодным. Даже поступив сюда, ты продолжаешь самоутверждаться. Иначе никак. Если здесь ты во всем проигрываешь младшей сестре, пост главы, скорее всего, унаследует она. Несмотря на все наши различия, каждый будущий правитель осознает лежащий на нем груз ответственности.
– Это выставляет Брендана, Шарля и Никту в новом свете, – говорю я наполовину себе, наполовину ему. – Извини, я тебя перебила. Ты говорил…
– Хотя главу Семьи можно заменить, в разгар правления такое обычно происходит только в том случае, если нынешний глава сам согласится уступить пост кому-то другому, но, как ты понимаешь, Джаг этого не делал.
– Ясно, но если все так плохо, как ты говоришь, почему его не сместили силой? – спрашиваю я.
Эш качает головой.
– Стратеги никогда не убивают глав других Семей. Можешь представить себе, какой хаос начнется, если мы со всеми нашими умениями развяжем открытую войну между Семьями? – В голосе Эша слышится такая тяжесть, что я почти ощущаю, насколько близко к сердцу он принимает эту ситуацию.
Пока что я знакома только с юными Стратегами в Академии. Даже представить не могу, что начнется, если целые Семьи высококвалифицированных стратегов и убийц будут пытаться истребить друг друга.
Я выдыхаю.
– А что происходит сейчас? Какие меры принимаются против Львов?
Эш выглядит почти печальным.
– Тут почти ничего не сделаешь. Джаг годами манипулировал своими советниками, детьми и внуками, так что проблема не только в том, чтобы сместить его. Важно понять, как ослабить его власть над целой Семьей. Львы жестоки, они насаждают ужас, убивая членов других Семей, которые выступают против них. Тех, кто готов противостоять им, остается все меньше и меньше.
– Значит, поэтому в школе так много смертей? – Я осекаюсь, пытаясь переварить услышанное. – Медведи все еще противостоят им?
Он кивает, и я ощущаю странный прилив гордости. Если мне на роду написано быть Стратегом, то пусть я хотя бы принадлежу к Семье, которая отстаивает интересы добра.
Эш поднимает глаза на свиток.
– Даже при дисбалансе сил в этом списке всегда присутствовали члены всех Семей… ну, за исключением того времени, когда здесь подобралась группа одаренных учеников, о которой я тебе говорил. Двадцать пять лет назад они завоевали почти все титулы.
– Дай угадаю: это были сплошь Львы?
Он качает головой.
– Тогда победу над всеми одержали один Лев и один Медведь. Они оба были первенцами глав своих Семей и, вопреки всему, заключили между собой союз. В то время считалось, что им, возможно, удастся изменить ситуацию между своими враждующими Семьями и среди Стратегов в целом. Но через год после того как они окончили школу, их обоих нашли мертвыми.
– Мертвыми или убитыми?
– Это одно и то же.
– Э… нет, не одно и то же. – Я замолкаю. – Но если был один Лев, готовый к переменам, должны быть и другие, верно?
Эш тихо смеется.
– Ты всегда такая оптимистка?
– Знаешь, я никогда не понимала, почему люди обвиняют меня в излишнем оптимизме. По-моему, они просто упускают свои возможности.
В глазах Эша светится улыбка.
– Нам пора в обеденный зал. – Он разворачивается, чтобы уйти.
– Эш? – говорю я, и он останавливается. – Спасибо за то, что все объяснил.
– Пока не за что. Если мы выясним тайны твоей Семьи, избежим очередных нападений и сумеем остаться в живых… вот тогда можешь меня благодарить.
Глава двадцать пятая
В ожидании начала урока по фехтованию я закатываю рукава и беспокойно озираюсь по сторонам. Когда в прошлый раз я пошла на урок без Лейлы или Эша, Маттео едва не скинул меня с дерева. Не могу не думать о том, что ждет меня сегодня.
Здесь Никта, у нее красные опухшие глаза, как будто она всю ночь плакала. Она еще не посмотрела в мою сторону, но я вижу, что она следит за моими движениями, а это, по-моему, еще страшнее. За то недолгое время, что я провела в этой школе, я заметила, что когда люди в открытую не смотрят на тебя, это значит, что они следят за тобой еще внимательнее. Феликс и Инес тоже незаметно поглядывают на меня.
– Сегодня нам выпала честь приветствовать в качестве гостя доктора Коннера, – говорит профессор Одд, занимая место перед нами. Его фамилия показалась бы мне забавной, если бы я не вспомнила, что по-норвежски odd означает «острие меча». Это имя очень подходит его внешности: Одд – высокий, худой мужчина с узким вытянутым лицом, выговаривающий каждое слово с театральной дикцией. – Так что давайте поторопимся и возьмем наше фехтовальное снаряжение. Я бы хотел, чтобы вы все показали себя доктору Коннеру с наилучшей стороны.
Профессор Одд хлопает в ладоши, и мы выстраиваемся в две колонны позади него. В этот раз мне удается занять одно из последних мест так, чтобы не выпускать никого из виду. К сожалению, Никта стоит рядом со мной в соседней колонне. Она едва ли не излучает ярость, и я заставляю себя не смотреть на нее. Судя по ее вчерашней реакции на смерть Шарля, стоит мне сделать один неверный шаг, и она сломает мне нос. С каждой минутой, что я стою рядом с Никтой, мое напряжение возрастает.
Мы следуем за профессором Оддом через сад для отдыха в вестибюль со щитами и встречаем там доктора Коннера.
– А, доктор Коннер. Мы только быстро возьмем снаряжение, – Одд отвешивает небольшой поклон.
Коннер улыбается.
– Не торопитесь, профессор Одд. По правде говоря, я не прочь прогуляться с вами. Давненько я не был в оружейной.
– Как вам будет угодно.
Мы идем дальше по коридору.
Охранник отпирает дверь, и мы заходим в комнату с высоким потолком без окон, набитую доспехами, мечами и щитами. В запертых стеклянных ящиках выставлены все возможные виды ножей, а также стрелы и множество блочных и рекурсивных луков. Возникает ощущение, будто я перенеслась во времени в некий средневековый арсенал. В глаза сразу бросается отсутствие прикольных защитных костюмов для фехтования, которые всегда показывают по телевизору, – впрочем, я и не ожидала, что нам выдадут какое-нибудь защитное снаряжение.
На стене висят десятки мечей. Каждый из колонны подходит к стене и выбирает один из них, а потом показывает его либо Одду, либо Коннеру для проверки. Тревога пересиливает радость, которую в другое время доставила бы мне возможность выбрать меч, и я хватаю первый попавшийся, тот, что ближе всего ко мне, и иду дальше. Немного успокаиваюсь, заметив, что обоюдоострое лезвие затуплено для практических занятий. Жду позади Феликса, чтобы предъявить меч Коннеру.
Выходя из комнаты, провожу пальцем по лезвию. Я бы все отдала, чтобы иметь такой прекрасный меч в Пембруке, но папа позволял мне использовать только деревянные тренировочные мечи. Эмили шутливо замечала, что я посмотрела «Принцессу-невесту»[9] и решила сделать это стилем жизни, научившись обращаться со всеми видами холодного оружия и постоянно пытаясь воссоздать какое-нибудь драматическое приключение.
Молча возвращаемся во двор. Я замечаю, что рука Никты то и дело сжимает рукоять меча, а Феликс и Инес, кажется, нервничают. Впрочем, ничего удивительного, если принять во внимание мрачное тревожное состояние, охватившее всех вчера после гибели Шарля, и присутствие маячившего перед нами Коннера. К счастью, здесь нет Брендана. Я все еще готова поспорить, что это он написал то послание: «Вы будете устранены».
– Сегодня начнем с вольного боя, чтобы разогреться, а затем приступим к занятию, – объявляет профессор Одд и хлопает в ладоши. – Доктор Коннер, не хотите определить пары? Класс, помните: никакого бокса или боевых искусств, только мечи.
– Вы очень любезны, профессор Одд, – Коннер с улыбкой оглядывает нас. – Может быть, так… Феликс против Кику. Инес против… Джаи. Новембер против… – Он обводит группу взглядом. – Никты.
У меня кружится голова. Он продолжает называть пары, но я уже не слушаю.
Профессор Одд велит нам рассредоточиться и тут же поворачивается назад к Коннеру. Они начинают болтать, а я нехотя следую за Никтой в дальний конец открытого двора.
Она останавливается возле плотной стены деревьев, отделяющей нас от двора с лианами, и поворачивается ко мне лицом. Ее кудрявые волосы собраны в небрежный хвост, а глаза такие же дикие, как были бы у меня, если бы я лишилась близкого человека. Несмотря на то что она вызывает у меня неприязнь, я даже представить не могу, каково ей было видеть смерть Шарля. Я сама едва это выдержала, а ведь он пытался меня убить.