– Вы видели этот ров? – спросил дознаватель.
– Мы шли к Сырной Ведьме по той самой дороге, и никакого рва там не было, – признался мельник. – Многие кричали, что имперский ублюдок издевается, и требовали, чтобы его пытали дальше. Но кузнец сказал, что, пока мы жжём кирасиру пятки, его отряд уже давно мог напасть на нашу деревню. Тогда мы убили имперца и поспешили домой. Отряда там не оказалось.
– Солдат успел сообщить, какой была та ведьма – молодой или старой? – уточнил судья.
– Ему почти никто не поверил, поэтому вопросы такие не задавали. А те, кто поверил, не сомневались, что отряд остановила старуха.
– Если допустить, что кирасир сказал правду, – заговорил сталеглазый, – выходит, что ведьма спасла вашу деревню от разорения?
Мельник в растерянности уставился на канцлера, потом – на судей, но ответить не посмел.
– Господин Хольдт, – сдержанно возмутился общественный обвинитель. – Вы пытаетесь устыдить этого человека за то, что он не потушил пожар в ведьмином доме? Вы, верно, забыли, что любые деяния ведьмы, будь то добрые или дурные, следует считать греховными?
– Нет, не забыл. А ещё я помню, что любому дурному поступку всегда найдётся оправдание, а любому доброму – осуждение, – улыбнулся Йорг Хольдт, награждая Лару едва ли не сочувствующим взглядом. – Тебе не обидно?
Та решила хранить молчание, как и мельник.
– Нехорошо оставлять такой героический поступок безымянным. Это ведь ты спасла неблагодарных крестьян, ведьма на вороной лошади. Признайся в своём подвиге, не скромничай…
Лара покачала головой.
– Нет, не я. Возможно, бабушка, но не я.
– Ты заколдовала сразу десять человек. Далеко не каждая ведьма обладает такой силой.
– Да не ведьма я! История какого-то безумца не служит достаточным осно…
– У меня есть четверо потерпевших и вещественное доказательство, – перебил её канцлер, – а что есть у тебя? Рассказ о том, как старая ламия любила притворяться тобой и соблазнять наивных молодчиков?
Лара могла только угрюмо молчать.
– Кстати, о соблазнении. – Йорг Хольдт снова повернулся к судьям. – Я с глазу на глаз допросил того Юргена. Когда он подтвердил, что Лара его соблазняла, он имел в виду лишь то, что она всегда отвечала на его шутки. Таким образом, показания юноши в пользу слов подсудимой теряют всякий смысл.
– Это не означает, что бабушка не кокетничала с другими! – Лара чувствовала, что хватается за соломинку.
– Я не нашёл в деревне ни одного мужчины, который мог бы похвастаться тем, что с ним кокетничала ведьмина внучка. Ни одного!
«Чёрт, надо было почаще им улыбаться…»
– Лара Лихт, ты вела на редкость целомудренный образ жизни, – с упрёком заметил общественный обвинитель. – И это тебя погубило.
На что канцлер, не спуская с Лары глаз, изрёк:
– Не такой уж и целомудренный, если вспомнить чёрного кота. Правда, кисонька? – Он выжидающе поднял бровь.
Щёки Лары вспыхнули огнём.
– Господин Хольдт, вы полагаете… – начал судья.
– Я полагаю, что черноволосый грубиян и есть чёрный кот. А Лара Лихт мало того, что других в зверей обращает, она и сама может в кошку превращаться.
За спиной послышалась болтовня, громче которой был лишь крик общественного обвинителя:
– Так подсудимая не только ведьма, но и оборотень?!
– Я не оборотень! – запротестовала Лара. – И уж точно не ведьма.
– На чём основаны ваши невероятные домыслы, господин канцлер? – спросил сбитый с толку юридический советник.
– Невероятные? – Чтобы видеть лицо юриста, общественный обвинитель перегнулся через кафедру и с подозрением воскликнул: – Господин советник, вы что, не верите в ведьм?
– Разумеется, верю! – испугался тот. – В конце концов, я двадцать лет женат.
Зал содрогнулся от смеха, а Лара с грустью вспомнила, что неверие в существование ведьм считается едва ли не величайшей ересью. Когда народ затих, канцлер неодобрительно кашлянул в кулак.
– Вы желаете знать, на чём основаны мои домыслы? Вечером, когда я вернулся из деревни, ко мне в гостиницу пожаловал Пауль Мецгер. Его отец утверждал, что сорок лет прожил вороном у ведьмы и стал человеком, когда после её смерти одна девушка набрела на ведьмин дом и, нечаянно устроив пожар, сожгла колдовскую книгу. Сперва я подумал о Мерле Дарн, но держатель харчевни возразил: «Нет, девушке этой лет двадцать, и сейчас она спит в моём доме. Я явился к вам, потому что она выглядит точь-в-точь, как ведьма, которую вы ищете. Раз мой отец дружен с ведьмой, значит, он и сам колдун». Как могли истории девочки и харчевника, рассказанные в один день, быть так похожи?
«Вот тебе и неправда, переплетённая с правдой…»
– Подсудимая, мы ждём твоих объяснений, – потребовал судья. – Если ты будешь молчать, я закрою заседание, и больше оправдаться ты не сможешь.
Лара решилась не сразу. Осознав, что молчание навредит ей сильнее, чем искренний ответ, она произнесла:
– Да, я была кошкой. Но не по своей воле!
Глава 26Последняя попытка
– А по чьей же? – ожил судья.
Глаза затуманились, в горле совсем пересохло.
– Когда я толкнула бабушку в жертвенную бездну, она успела превратить меня в кошку из мести. Ворон сказал, что в книге написано, как превратить меня обратно, но превратить саму себя невозможно. Для этого человек должен коснуться книги и произнести заклинание. Зная, что дочь мельника умеет читать, я обратилась к ней за помощью. Я заманила Мерле в дом не ради ведьмы – бабушка к тому времени уже умерла, – а ради себя, чтобы она вернула мне человеческий облик. Но девчонка не только не помогла, но и натравила на дом крестьян с вилами, из-за которых мне пришлось устроить пожар!
– А ты мне чуть пол-уха не отгрызла! – завопила Мерле.
– Не хочешь рассказать им, почему я это сделала, а? – пришла в возбуждение Лара.
– Потому что вы не хотели меня отпускать!
Лара перевела взгляд на притихших судей.
– Маленькая лгунья пыталась унести колдовскую книгу с собой. Разумеется, нам пришлось её отнимать.
– Неправда! – закричала та.
– Ты сама хотела стать ведьмой, Мерле!
Всё смолкло. Было слышно только, как ноет дочь мельника, уткнувшись в отцовскую куртку:
– Я не хотела стать ведьмой… Я не ведьма… Я не читала…
– Касалась ли ты дьявольской книги, дитя? – прогремел голос епископа.
– Нет! – рыдала девочка. – Меня там не было… Я всё выдумала!
«Хорошо бы ты сказала это раньше», – со злой горечью подумала Лара.
– Мерле, мы нашли в доме ведьмы твою корзину, – невозмутимо молвил канцлер.
Ни капли сочувствия не обнаружил он к своей подопечной, чему Лара совсем не удивилась.
– Я полагаю, девочке нужно прийти ко мне на исповедь, – сказал епископ.
– Ваше преосвященство, вы же её не накажете? – заволновался мельник, с надеждой глядя на священнослужителя. – Моя дочь – ревностная католичка, она чтит Господа и посещает церковь. Она не виновата в том, что…
Епископ остановил его, подняв ладонь.
– Приводите её завтра ко мне. Теперь уходите.
Когда стража вывела мельника и его дочь из зала, судья обратился к Ларе:
– Куда же подевался особняк?
– Особняк был плодом колдовства и исчез, когда сгорела колдовская книга.
– Вот отчего молодые господа вновь превратились в людей?
– Видимо, да.
– Почему ты не рассказала Паулю Мецгеру правду?
«Какую именно из правд?» – на миг растерялась Лара.
– Я не собиралась ничего рассказывать Паулю Мецгеру, потому что не была с ним знакома. Но по просьбе Крэха мне пришлось выступать свидетельницей в его истории о вороньей жизни. Рассказать Мецгерам, кто я такая, мы не могли, чтобы меня не заподозрили в колдовстве. Как видите, это не помогло. – Она показала вокруг, намекая на своё положение.
– Крэх Мецгер, – начал судья, – ты подтверждаешь слова подсудимой?
– Нет.
Лара медленно повернулась к старику.
– Крэх.
Тот смотрел в пол и выглядел так жалко, что она искренне усомнилась в его рассудке.
– Как я и думал, – раздался бодрый голос общественного обвинителя. – Обратите внимание, господа, именно после беседы с монахом Иоганном у старика наступило просветление, и чары ведьмы рассеялись. Стало быть, вчера он был околдован!
– Я его не околдовывала! – воскликнула Лара, чуть не падая со скамьи.
– Тогда как ты объяснишь ответ своего пособника? – допытывался епископ.
– Это из-за вас! Вы решили, что он сумасшедший, а сумасшедший не может быть колдуном. Подтвердить мои слова – всё равно, что заявить: «Я не сумасшедший, я в самом деле был вороном». Поэтому он меня и предал!
– Но ведь девочка говорила, что видела в доме большого ворона, – напомнил дознаватель.
– Это мог быть любой другой ворон, а вовсе не наш подсудимый, – отмахнулся судья. – Вероятно, Лара Лихт навела на старика чары, заставляя его думать, что он был вороном.
– Ваша честь, и для чего же мне это делать?
Судья словно вышел из забытья и вытаращился на Лару.
– Подсудимая, здесь не ты задаёшь вопросы, а мы.
– Но ведь это вы взялись вершить мою судьбу, так отвечайте за свои слова, – строго сказала Лара. – Прошу простить моё любопытство, ваша честь, но мне интересно понять ход ваших мыслей, потому что пока я не вижу в нём логики. Зачем мне убеждать Крэха Мецгера, что он был вороном, и отправляться с ним к его семье, рискуя свободой?
Судья онемел, дознаватель заулыбался, а обвинитель возмущённо вскричал:
– Затем, что ты хитрая ведьма! Но нас тебе не одурачить!
– Какой мне от этого прок? Неужели не ясно, что совершить такой глупый поступок можно только из чистого бескорыстия? – настаивала Лара.
– Подсудимая, подобными речами ты лишь усугубляешь свою вину, – предупредил дознаватель. – Я-то готов поверить в женский ум, но мои коллеги скорее решат, что тебе помогает дьявол, чем признают твои мыслительные способности.
– А ещё, – горячо добавил обвинитель, – она наверняка заставила Мецгера лгать о том, что старуха принимала её облик!