С губ сорвался облегчённый вздох.
– …Всего лишь повесим.
Глава 27Мышиный король
Лара лежала на соломенном тюфяке, дозволяя осеннему холоду наполнять её душу, и пела:
Может быть, я на полпути к раю. Может быть, я на полпути в ад. Что станет с грехами моими, не знаю, Коли на ветке вздёрнет солдат.
Эту песню она слышала от деревенских. К счастью или к несчастью, последующие куплеты о насилии и поджогах в памяти не отложились.
«Интересно, как бы они поступили с канцлером, когда он приехал с допросом, если бы знали, что после моей смерти их деревню больше некому будет защищать?.. – билась вялая мысль. – Господи, о чём я думаю? Завтра утром меня повесят, зароют и выкопают для сожжения на общем костре, когда в Кемнице наберётся ещё десяток ведьм».
Тело ныло от усталости, а связанные спереди руки не давали отдохнуть. Малейшее движение приносило боль. Сильнее всего болели чёрно-лиловые от синяков колени.
«Завтра это будет неважно. Потому что ничего уже не будет».
В самой тёмной глубине души Лара подозревала, что так и закончит. Когда впервые появилось это смутное ощущение, предвестие скорого конца? Когда после гибели бабушки она нашла книгу заклинаний и взяла её в дрожащие от нетерпения руки? Или когда увидела на крыльце невозмутимого канцлера? В какой момент она осознала свою обречённость?
«Это не только моя вина».
Лара повернулась на левый, застуженный бок. Ей было горько об этом думать, но пришлось: к такому концу её привела не только собственная неосторожность, но и вполне осмысленные поступки тех, кто был свободен и не ведал, что такое готовиться к смерти.
Она ударила кулаком по каменной стене. Почти посекундно прочувствовала, как холод камня превращался на коже в жжение боли. Машинально облизнула кровь.
«По крайней мере, я ещё жива».
Где-то на воле башенные часы пробили одиннадцать.
– Глупо спать в последнюю ночь. – Лара села и уже, пожалуй, в двадцатый раз попыталась развязать зубами верёвку на руках, хоть и знала, что завтра ей повяжут новую.
В коридоре послышались шаги. Лара замерла и напрягла слух, до которого доносились лязг, звон и что-то ещё. Что-то металлическое.
«Бряцание шпаги!» – догадалась она и тут же вскочила.
За прутьями решётки появился мужчина без шляпы. Свет, падавший от факела в коридоре, позволил Ларе разглядеть его лицо: шапка густых коричневых волос, пугающе светлые глаза, выраженные скулы и чёткие черты, на фоне которых чувственный рот с выемкой на нижней губе казался насмешкой природы.
«Кто угодно, только не он!» – пролетело в её голове.
Филипп повернул ключ в замке и, распахивая дверь, сказал:
– Выходи. Живо.
Хотя душа была близка к тому, чтобы вылететь от страха вон, упустить такую возможность Лара не могла и опасливо двинулась к выходу. Не дожидаясь, пока она переступит порог, граф схватил её за локоть и выволок из камеры.
Стражник любезно открыл перед ними дверь, за которой виднелась винтовая лестница.
«Неужто он собрался вершить надо мной правосудие самостоятельно? – думала испуганная Лара, пока красавец вёл её вниз. – Как бы от него сбежать?»
Но рука, крепкой хваткой державшая её локоть, не оставляла надежды на лёгкий побег.
– Ваше сиятельство, куда вы меня тащите?
Красавчик бросил на неё глумливый взгляд.
– Отвечу, если вспомнишь мой титул.
«Чтоб тебе пусто было, изверг», – мрачно пожелала Лара.
– Граф фон Фенхель? – наугад спросила она.
– Нет.
– Граф фон Херхель?
– Нет! – вспылил тот.
– А как?
– Граф фон Айхельштарк!
«Всего-то на семь букв ошиблась», – подсчитала Лара и пробормотала:
– Если бы мой будущий муж носил такую фамилию, я бы предпочла оставить свою.
Филипп окинул её ненавидящим взором и больше не оборачивался. Выйдя через чёрный ход, они оказались у торца епископского особняка. Одна створка ворот была приоткрыта. Не успела Лара приметить за оградой экипаж, как её уже толкали внутрь.
Она дёрнулась в последней попытке сбежать, но полный решимости совершить над ней убийство юнец потащил её обратно. Сам он сел рядом и постучал в крышу. Лара услышала свист кнута, и экипаж тронулся с места.
– Куда мы едем? – сиплым голосом спросила она, всматриваясь в темноту за окном. – Вы собираетесь меня убить?
– Стал бы я убивать ту, что приговорена к смерти. Нет уж, барышня, ты нужна мне живой.
Лара боялась подумать для чего. Когда она опасливо глянула на своего «спасителя», его глаза смотрели прямо на неё.
– Ты же ведьма?
– Нет, – честно ответила та.
– Оставь свои «нет» для инквизиторов, – скривился Филипп. – Я хочу, чтобы ты помогла мне вызвать дьявола.
– А тебе зачем? – изумилась Лара, тоже переходя на «ты».
– Хочу стать колдуном.
– Но ведь ты… племянник епископа!
Филипп спокойно пожал плечами.
– Только по матери, – сказал он, будто одно это было уже достаточным основанием, чтобы пойти в колдуны.
От того, что убивать её не будут, Лара испытала такое невероятное облегчение, что даже улыбнулась и произнесла:
– А что я за это получу?
Красавчик вскинул изогнутую бровь.
– Я тебя от виселицы спас – чего тебе ещё надо, ведьма?
Та наморщила нос, притворяясь разочарованной:
– Разве тебе не известно, что после смерти ведьмы воскресают?
Филипп знать этого факта не мог, потому что Лара придумала его секунду назад, но всё равно утвердительно кивнул.
– Разумеется, известно.
– Теперь ты понимаешь, что спасение жизни не достаточная для меня награда?
Граф смерил Лару придирчивым взглядом, словно пытаясь определить, насколько она может быть полезна.
– Хорошо, проси чего хочешь. Я дам тебе всё, – с неохотой процедил он. – Кроме того самого.
– Чего того самого? – не поняла Лара.
– Того, чего хотят от меня все женщины, едва увидев всё это, – Филипп с подчёркнутым безразличием показал на себя от плеч до торса.
«Господи боже, – невольно подумалось Ларе. – Он, конечно, красивый, но чтобы все до одной?.. Не-е-ет, мышиный король явно преувеличивает свои успехи».
– С чего ты взял, что я захочу от тебя именно этого? – вслух спросила она.
– Даже девушки из знатных семей об этом мечтают. Что же говорить о такой, как ты?
– Какой «такой»?
– О такой безродной нищенке.
Лара оскорблённо ахнула.
– Ты вообще-то с ведьмой разговариваешь, забыл?
– Не забыл. Что, опять в мышонка меня превратишь? – Красавец кивнул на её связанные руки.
«Нет, не превращу. А следовало бы!»
– Ведьма, не ведьма – какая разница? Все вы, женщины, одинаковые и хотите от меня лишь одного, – почти с грустью заметил Филипп. – Моего титула и имени.
Лара прижала ладони ко рту, чтобы не захохотать.
– Поэтому я и говорю, – не обращая внимания на то, что собеседница борется со смехом, продолжил граф, – если ты поможешь мне вызвать дьявола, я обеспечу тебе дом, туалеты, выезд в свет. Но жениться не смогу, и не проси.
– Нужен ты мне! – вырвалось у Лары. – Король мышиный…
– Кто?! – Вторая бровь юнца взлетела ещё выше первой.
– Сам подумай. Логически. – Она выставила перед ним связанные руки и начала загибать пальцы. – Сперва ты с дружками надо мной посмеялся – раз, потом пытался меня убить – два, после чего натравил на меня инквизитора и посодействовал вынесению моего смертного приговора – три! Как?! Как я могу хотеть за тебя замуж, бестолочь? Да ещё с такой фамилией…
– Но ведь я красив, богат и знатен.
«Молодец, что не соврал про ум», – оценила Лара.
– И что?
– И я стану колдуном.
– Вот именно. Если у тебя всё есть, зачем тебе быть колдуном?
– Ради власти. – Ответ Филиппа звучал так, будто ничего важнее не существовало.
«А ведь верно, иные захотят колдовать не только для того, чтобы иметь кров и пищу, – подумала Лара, оглядывая графа. – Возможно, не такой уж ты и дурак».
Лошади замедлили шаг и остановились.
– Приехали.
Филипп изящно вышел из экипажа, после чего неизящно выволок оттуда Лару. Она снова попробовала убежать, пока красавчик держал её одной рукой, а другой – закрывал дверцу. И снова ей это не удалось.
Племянник епископа прижал Лару к себе обеими руками и спросил:
– Что ж ты так боишься моей благодарности, ведьма?
«К чёрту твою благодарность! От мстительности бы твоей не пострадать…»
Она увидела ратушу и рыночную площадь, которая в столь позднее время была пуста. Стрелки башенных часов, чей бой Лара слышала даже в тюрьме, приближались к полуночи.
Когда Филипп потащил её к середине площади, за ними последовал его кучер с фонарём в руке.
– Объясняй, что делать, ведьма, – приказал красавчик.
– Ты хочешь вызвать его прямо сейчас? – пролепетала Лара, соображая, как бы ей спастись.
– А чего медлить? Говори!
«Всё, что мне остаётся, – это тянуть время».
– Первым делом… нужно… прийти на перекрёсток семи дорог.
– Мы и так уже здесь, – терял терпение граф.
– Д-да, на этом самом месте моя бабушка открывала жертвенную бездну и бросала в неё своих жертв.
У Филиппа засверкали глаза – точно, как у голодного в предвкушении сытного обеда.
– И именно на этом месте она приняла свою смерть, – добавила Лара, многозначительно глянув на юношу.
– Что полагается делать дальше?
Она напрягла память.
– Начертить… пятиконечную звезду, встать в её центр и… сказать заклинание.
Из висевшего на поясе кошелька красавчик достал мел и вложил его в ладонь Лары.
– Черти.
– Сначала развяжи мне руки.
– Черти! – Он толкнул её на колени так резко, что мел чуть не выпал из рук. – И только посмей что-нибудь выкинуть, чёртова ведьма, мой кучер живо тебя поймает.
Лара буквально задыхалась от ярости.
– Знаешь, я очень гуманна, – начала она, с трудом водя по булыжникам мелом. – И я не отрицаю, что была минута, когда я имела слабость думать, будто поступила с тобой и твоими друзьями чересчур жестоко. Но вот теперь… – Закончив чертить неровные линии, Лара встала на ноги. – Теперь я думаю, что обошлась с вами слишком, непозволительно мягко! – Глядя графу в лицо, она отбросила мел так далеко, как могла. – Будь благодарен, подлый дворянчик, что я тебя не убила, а лишь раскрыла твою трусливую звериную суть!