– О господи… – простонала Лара и, срезав путь, побежала домой через поле.
– Дура полоумная! – неслось ей вслед.
Во дворе на солнце грелся чан с водой. Услыхав, как Лара отворяет калитку, бабушка вышла на порог.
– Вернулась? Поешь. А потом на луг ступай. С козами допоздна не засиживайся, вечером мыться будем. Погода сегодня такая ясная…
– Духота, – устало проговорила Лара, освобождаясь от накидки.
– А нечего было ради пары книжонок такие променады совершать. Попросила бы местных – довезли бы задаром. Это меня, старую, за монету возят, а тебе и бесплатно дозволят.
– Да я б им сама заплатила, лишь бы не приставали, – скривилась Лара.
– Кто приставал?
– Юрген. Глупости предлагал.
– Это какие?
– Замуж.
– Я надеюсь, ты не согласилась?
– Делать мне больше нечего!
Бабушка мимоходом пощупала висевшее на верёвке бельё.
– А впрочем… Я-то замуж не пошла, чтоб не зависеть от мужнина умения язык за зубами держать. Любой раздор – и он меня выдаст. А тебе чего скрывать? Если ведьмой тебе не быть, то, может, и впрямь лучше замуж податься? Приданое мы тебе справим.
– Ну не за Юргена же! – содрогнулась Лара.
– Ну нет, конечно, ты для него больно грамотная. Зачем ему жена, которая ради двух книжонок полдня по жаре мотается?
Лара вспомнила свой путь до города.
– Я видела двух французских пикенёров.
– А они тебя? – насторожилась бабушка.
– Кажется, нет.
– Видать, из Баварии притопали. – Бабушка сняла с верёвки сорочку. – Завтра по дороге в Кемниц поколдую над деревней, чтобы ни один вояка не мог им дурного сделать.
Если бы не её защитные заклятия, кто знает – выстояла бы деревня в годы войны? Зато в соседних деревнях, что грабили и сжигали солдаты, ведьм, судя по всему, не водилось. Бабушка говорила, что учёные ведьмы, в отличие от травниц и знахарок, встречаются редко. За свою жизнь она перевидала много мужчин, женщин и детей, которых обвиняли в колдовстве и казнили, но ни в одном из них не увидела ведьму или колдуна. Что именно их выдавало, бабушка не объясняла.
– Почему ты помогаешь деревенским? – спросила Лара. – Неужто из человеколюбия?
– Что ты, – отмахнулась бабушка, – какое там… любочеловечие? Просто не хочу пешком до города ходить.
Лара подавила усмешку и зашла в дом.
– Обед на столе. Каша из брюквы.
– Спасибо, – не сдержав страдальческой гримасы, ответила Лара.
Несмотря на упадок сил, она спешно проскользнула в свою комнату и спрятала под подушку принесённый из города узел, радуясь тому, что бабушка не любила читать и не поинтересовалась, какие книги она купила, ибо никаких новых книг у неё, собственно, не было.
До захода солнца Лара загнала в сарай одуревших от жары коз и вернулась во двор. Бабушка суетилась около нагретого за день чана, раскладывая на лавке наколдованные полотенца и кусок мыла. Под лавкой сидел Андреас.
– Я при коте мыться не стану, – вырвалось у Лары.
– Это почему? – удивилась бабушка, стаскивая с себя верхнюю юбку.
– Не хочу. Я его лучше… на чердак отнесу.
Лара была готова поклясться, что кот огорчился, хотя прежде она не замечала, чтобы выражение его морды изрядно менялось. Она оттащила питомца в свою комнату и, уходя, сказала:
– Сиди и жди. Поговорить надо.
Смыв с себя дорожную пыль и пот, Лара быстро поела и побежала наверх. Кот терпеливо дожидался её на подоконнике.
Она достала из-под подушки узел и, развернув его, поставила на пол башмаки, а на кровати разложила белую льняную рубашку, серые суконные штаны до колен и грубые чулки.
– Наряд, конечно, не роскошный, но на большее мне бы не хватило денег. Сейчас я превращу тебя в человека, а ты оденься. – Лара пристально взглянула на Андреаса. – Сам справишься?
Кот мотнул головой, будто кивая.
– И не привередничай. Я и так по твоей вине без двух новых романов осталась. – Собравшись с духом, Лара протянула руку вперёд. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях.
Она немедленно отвернулась. Слышала только, как Андреас слез с подоконника и уже на двух ногах приблизился к кровати.
– Чего это ты на меня потратиться вздумала?
«Мне, наверное, никогда не привыкнуть к тому, что обладатель этого чарующего баритона – мой кот».
– Потому что когда ты голый, ты какой-то… развязный. Для серьёзной беседы мне нужно, чтобы ты был одет, как человек.
– Человек рождается голым так же, как и кот.
– Не обобщай. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты готов?
– Готов.
Лара обернулась. На мгновение её взгляд стал отстранённым, будто не она купила сегодня у старьёвщика эту одежду и не она только что придала своему коту человеческий облик, а кто-то рослый и чернокудрый вошёл в её комнату, не постучавшись. И хотя наряд незнакомца был простым и небогатым, сидел он на нём превосходно.
– Ты похож на моряка. Нет, даже не на моряка, а на дворянина. Из обедневшего, но гордого рода. И неважно, что без шпаги, главное – стать, главное – фигура. Всё-таки я угадала с размером, – заулыбалась Лара. – А ну повернись.
Андреас нехотя повиновался. Оказалось, что сзади он выглядел ещё лучше, чем спереди.
– Ай да молодец я, какая молодец! – восхищалась Лара, позабыв про потерю двух новых романов. Она поднесла бывшему коту зеркало. – Смотри. Тебе самому-то нравится?
– Да так, – равнодушно ответил Андреас. – Ты меня только для этого, что ли, обратила? Или всё же для того, для чего одеваться не имело смысла?
Лишь внутренняя готовность к подобным вопросам избавила Лару от жара румянца, но голос её всё равно надломился, когда она торопливо сказала:
– Ты вчера говорил, будто знаешь, где бабушка прячет колдовскую книгу.
– Знаю.
– Расскажи!
– Ох ты ж, умная какая, расскажи ей, – отозвался юноша. – А что проку рассказывать? В моей судьбе от этого ничего не изменится. Ты всё так же будешь превращать меня в человека ради всякой чепухи, а потом – обратно в кота. Я устал, мне это неинтересно.
– Вот те раз, – изумилась Лара. – Пока я не начала тебя превращать, ты был таким славным, добрым, заступался за меня…
– Потому что тогда ты ещё не успела меня разочаровать. А с тех пор что ни день, то новые досадные открытия. То на пол меня сгонишь, как собаку, то со двора выставишь. Подумаешь! Чего я там не видел?
– Это оттого, что… я теперь знаю, какой ты бываешь, – запиналась Лара. – И теперь я вижу в тебе не просто кота, а вот это… вот это всё. – Она показала куда-то в область его груди.
– Говоря по-человечески, ты стала видеть во мне мужчину? – ухмыльнулся Андреас.
– Может быть, и стала.
– Но я же не мужчина, я кот, забыла?
– А может, я запуталась? – оправдывалась Лара. – Имею я право запутаться?
– Имеешь. – И Андреас как-то внезапно привлёк её к себе.
– Стой! – вырвалась она. – Сначала разговор. То есть не сначала, а вообще… вместо. Я тебя не для того человеком делала!
– Тихо, бабка услышит, – зевнул Андреас. – Говори скорей, я спать хочу.
– Мне нужно наколдовать деньги.
– Зачем?
– Буду ездить в город учиться.
Андреас удивлённо приподнял брови.
– Чему, интересно?
– Вот поможешь, тогда и отвечу. Скажи мне, где книга.
– И что я за это получу? Какие привилегии?
– «Привилегии»? – медленно повторила Лара. – Ты откуда слова такие знаешь? Ты всего лишь кот, какие тебе ещё привилегии полагаются?
– А вот какие. Не хочу быть «всего лишь котом». Хочу спать в твоей кровати, пить коньяк и курить табак…
– Да где я тебе табак достану?
– Купишь, а деньги наколдуешь, – с ленцой ответил бывший кот. – И самое главное требование: хочу, чтобы ты меня превращала тогда, когда я решу, а не ты.
– Чего?!
– Не то в лес уйду. Вот и выбирай – или без книги, или с книгой, но с моими небольшими условиями.
– Ничего себе, небольшими! – Лара даже подбоченилась от негодования. – Один раз сказать, где книга лежит, а потом всю жизнь королём жить.
– Не один. Бабка твоя не дура, она каждый день книгу на новое место прячет. От тебя бережёт, чтобы ты снова бед не натворила.
– Я натворила? А кто тех троих сожрал, кто?
– Если тебе станет легче, признаюсь как на духу: те высокородные мышата были совсем безвкусные.
Лара опустилась на кровать в глубокой задумчивости. Андреас тем временем запихивал в сундук корзину с тряпьём, что прошлой ночью заменяла ему лежанку.
– Эй! Ты чего?
– Полагаю, ты согласна? Другого выхода-то нет. Колдовать же хочется? А ни талантом, ни памятью Бог…
– Замолчи, – одёрнула его Лара. – Насчёт памяти ты верно подметил. Вот, допустим, говоришь ты мне место, где бабушка спрятала книгу. Я улучаю момент, достаю её, а толку? С первого раза я никакое заклинание не упомню. Записать? И буду я бегать с бумагой, чернильницей да пером, как писарь. Да ещё чтоб быстро, незаметно, юрко! Не ровён час, разолью на книгу чернила, и кончится моя беззаботная юность – бабушка обмана не простит и выгонит из дома. И куда мне прикажешь деваться? В деревню – жениха искать?
– Зачем жениха? У тебя же я есть.
– На солнце перегрелся? За кота замуж?
– Да ты послушай! Тоже мне, завидная невеста… – фыркнул Андреас, садясь рядом. – Никаких чернил не понадобится, я с тобой за книгой пойду. Ты заклинание прочтёшь, а я запомню. У меня, знаешь, какая память?
– Какая?
– Исключительная. Я всё, что слышу, вмиг запоминаю. Вот испытай меня.
– И испытаю. Ну-ка повтори: «Omne ignotum pro magnifico est».[3]
Андреас самодовольно хмыкнул.
– Удивила. Omne ignotum pro magnifico est, что в переводе с латыни означает «всё неизвестное представляется величественным». Ты прошлым августом эти присказки учила, пока козу пасла.
Потрясённая Лара подняла на Андреаса глаза и с горечью воскликнула:
– Блохастый кот, и тот умней меня!
– Тише ты! Старуху разбудишь. И не блохастый я. Решайся, Лара. Будем сообща работать?