в Оснабрюк, не то что соглашаться.
– Бестолочь! Бестолочь! – поносила себя Лара, когда её заперли в комнате на третьем этаже.
Точно так же Лару кляла покойная бабушка. Это воспоминание заставило горько усмехнуться.
«Как и канцлер, бабушка продала свою душу за книгу. Но как по-разному они распорядились этой колдовской силой…»
Она быстро прошлась по комнате и положила шляпу на столик. Сапоги утопали в пушистом ковре с восточным рисунком. На широкой кровати пламенело покрывало из красного атласа. Окна, конечно, были забраны решёткой, но они, по крайней мере, были.
На дворе уже темнела ночь.
«Адская Тьма осталась в таверне одна, – волновалась Лара. – Я заплатила за два дня. Ещё день о ней позаботятся, а что потом?.. Проклятый канцлер, чтоб ты провалился!»
Будто явившись на зов, в комнату вошёл сталеглазый.
– Сядь, – скомандовал он.
Лара села на кровать. Канцлер грузно опустился в стоящее напротив кресло.
– Запоминай: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
Она нахмурила лоб.
– Ур… что?
– Это заклятие для усыпления живого существа на сутки. Повторяй за мной: ур-рэв-во.
– Ур-рэв-во, – без тени энтузиазма сказала Лара.
– Дор-куц-та-ин, – медленно произнёс Йорг Хольдт.
– До-куц-та-ин.
– Господи помилуй. Как ты выжила с такой-то памятью?
– Я развивала логику, – оскорбилась Лара.
– Ещё раз. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
– Ур-рэв… Я не запомнила.
В следующий миг рука сталеглазого сомкнулась вокруг её запястья и сжала.
– Пустите, мне больно!
– Тебе будет больно, пока ты не выучишь. Ур… рэв… во… дор… куц… та… ин, – невозмутимо отчеканил канцлер. – Повторяй.
Однако все мысли Лары сосредоточились на боли.
– Немедленно пустите!
– Ур-рэв-во… – Он сдавил ей руку ещё крепче.
– Моя память не станет от этого лучше! – закричала Лара.
– Ур. Рэв. Во.
Звериная сторона одержала верх. Лара настолько разъярилась, что не поняла, как вонзилась зубами в жестокую руку канцлера. Этот порыв закончился новой болью – он хлестнул её по лицу, заставляя откинуться на спинку кровати.
«Боже, как больно!»
Она прижала истерзанную руку к пульсирующей щеке и замерла, боясь, что дальше будет хуже. Канцлер даже не встал.
– Я не применил к тебе магию исключительно для чистоты эксперимента. Но в другой раз пощады не жди.
«Эксперимента?»
Её оглушила страшная догадка.
– Запоминай слова на мотив какой-нибудь песенки. Ур-рэв-во.
– Ур-рэв-во… – еле слышно прошептала Лара. Теперь ещё и челюсть ныла.
– Дор-куц-та-ин.
От ужаса и боли хотелось рыдать.
– Дор-куц-та-ин…
– И вместе с песней: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
– Ур-рэв-во… дор-куц-та-ин, – на мотив деревенской песни «Может быть, я на полпути к раю» повторила Лара.
– Молодец.
– Зачем вы меня мучаете? – с трудом двигая челюстью, спросила она.
– Разве это мучения? – удивился канцлер и, поднявшись с кресла, приблизился к ней.
Лара попыталась слезть с кровати, но Йорг Хольдт уже направил в её сторону руку и прочёл какое-то труднопроизносимое заклинание. Боль исчезла и в челюсти, и в руке. Даже нервы немного успокоились.
– Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Напевай, пока эти слова намертво не отложатся в твоей пустой голове. Очень скоро они тебя пригодятся.
– Но ведь я не касалась колдовской книги…
– Наберись терпения.
Канцлер снова её запер. Когда шаги удалились, Лара обежала комнату в поисках какого-нибудь выхода.
«Ничего! Ничего! – Она бросилась на постель. – Остаётся только разбить окно и позвать на помощь, но это не раньше утра…»
Панель внизу двери сдвинулась в сторону, образуя окошко.
– Подойди! – грянул из-за двери мужской голос.
– Не хочу, – сипло ответила Лара.
– Подойди, не то я выстрелю!
Плечи дрогнули, и, стиснув зубы, она сползла с кровати на ковёр. В окошке мелькнула чья-то тень. Но заглядывать в него не было никакого желания.
– Протяни руку, – велел тот же голос.
– Чтобы мне её отрубили? – вырвалось у Лары.
За дверью послышалась тихая брань.
– Ничего дурного с тобой не случится. Просто вытяни руку, упрямая ты ослица.
Когда Лара боязливо просунула пальцы в окошко, её схватили за запястье и потащили вперёд. Она упала с корточек на колени, чувствуя, как её рука утыкается в твёрдую гладкую поверхность. В тот же миг Лара ощутила себя сосудом, в который вливают живительную силу. Тело расслабилось, сознание прояснилось…
«Книга», – с восторгом поняла она.
Запястье освободили, и панель задвинулась обратно.
«Теперь я могу колдовать!»
Лара лихорадочно соображала, что бы предпринять, зная всего три заклинания. Ни одного заклятия, подходящего для побега, память не подсказывала.
Она в отчаянии стукнула себя по лбу.
– Все люди как люди, а я как утлый дырявый горшок!
«Горшок с червями», – голосом бабушки прорезалось воспоминание.
В коридоре раздался топот множества ног, и думать стало некогда. К тому времени, как дверь отворилась, Лара успела только отбежать к окну.
В комнату вошли девять мужчин, что было страшным само по себе. Ещё страшнее их делали девять ружей, направленных на неё.
«Меня хотят убить?!»
Словно подтверждая её мысли, мужчины вскинули стволы, уперев приклады в плечи.
– ШИ-ГИ-ШИН-ПА-ЭР-ДЛИ-ЮХ! – выбрасывая руку, закричала Лара.
И рухнула без сил. Пока она проваливалась во тьму, до её ушей доносились отголоски негодующего лая, мычания и писка.
Глава 9Кофейный плен
Лара очнулась от того, что её ударили по лицу.
– Я же велел применять заклятие для усыпления! – бушевал голос канцлера. – Не смей причинять моим людям боль!
– Тогда перестаньте причинять её мне, – зашипела Лара в ответ, тяжело садясь на постели.
Три ярких огонька свечей жалили ей веки не хуже ос.
– Повторяй, идиотка: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин!
– Уберите свет! – Глаза жгло от боли, поэтому Лара закрыла лицо руками.
Слух царапнул мужской голос, который прежде она слышала за дверью:
– Ваша милость, может, на дыбу ослицу эту?
Лару охватил ужас, но, вопреки собственным ожиданиям, с её губ сорвался хриплый рык:
– Оставьте меня в покое, твари!
«Ши-ги-шин…» – шевельнулось внутри, и Лара заставила себя оторвать от лица одну руку, чтобы хоть одним воспалённым глазом взглянуть на своих мучителей. Так она узнала, что желающий её пытать охранник – беловолосый верзила Хансен.
– Вот же сука! – гаркнул он, шлёпнув Лару по вытянутой руке.
– Свяжи её, – устало сказал Йорг Хольдт.
Руки заломили и завели за спину. К тому времени, как охранник связал Ларе запястья, глаза уже привыкли к свету, и она увидела, что противный канцлер отошёл к изножью кровати, держа канделябр. На стене за его спиной расползалась огромная тень.
– Пересади её в кресло, – сказал он, ставя канделябр на столик.
Охранник взял Лару за плечи и усадил в кресло возле кровати.
– Это ещё зачем? – испугалась она.
Заведённые назад руки мешали откинуться на спинку.
Канцлер тем временем снял с шеи цепочку с золотыми часами – раньше Лара видела подобные вещицы лишь издалека.
Часы качнулись перед её лицом, и сталеглазый медленно спросил:
– Видишь эти часы?
– Да, – насторожилась Лара.
– Ты меня слышишь?
– Да.
– Дыши, – плавно говорил он. – Глубоко вдохни и выдохни. Сосредоточься на дыхании…
Сама не зная почему, Лара задышала, как просили.
– Ты не можешь отвести взгляда от этих часов…
Её глаза неотрывно следили за блестящей круглой вещицей и больше ничего не видели. Всё остальное пожирала тень.
– Твои веки делаются тяжелее… Ты погружаешься в спокойный безмятежный сон…
Внимание, которое сузилось до раскачивающихся часов, настолько ослабло, что она прикрыла глаза.
– Все мысли и чувства пролетают сквозь тебя, как облака. Ты ни на чём не задерживаешься. Всё далеко… Ты засыпаешь… Спишь…
Лара и правда уснула. Но в её сне остался тихий умиротворяющий голос, который словно звучал через мягкую стену:
– Подними ногу.
Она увидела, как поднялась её нога в ботфорте. Лара будто наблюдала за собой со стороны, не ощущая тела.
– Опусти.
Нога упала на пол.
– Теперь, когда тебе будет грозить опасность, ты произнесёшь заклинание: «Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин». Повтори.
– Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин, – с неожиданной лёгкостью повторили её язык и губы.
– Молодец. Просыпайся.
Мягкая стена растаяла, в уши Лары снова потекли другие звуки – ропот первых птиц за окном, чужое дыхание… Вместе со слухом к ней возвращалась телесность.
– Вы меня… загипнотизировали? – хрипло спросила Лара. О гипнозе она однажды читала в популярном романе.
Размытая фигура канцлера обрела чёткость, когда она услышала его мелодичный голос:
– Как бы абсурдно это ни звучало, мне пришлось тебя усыпить, чтобы научить заклятию усыпления. – Унижающий вздох. – В жизни не встречал такой дуры… Уходим.
– Разве мы не будем её пытать? – сказал второй, совсем не мелодичный голос.
– Не вздумай! Уходим.
Лару повалили на кровать лицом в подушку, зато хотя бы развязали затёкшие руки. Прежде чем она смогла подняться, мужчины ушли и заперли дверь.
Некоторое время Лара сидела на постели в прострации. Пробуждающийся мозг напомнил о девяти убийцах, и по телу пробежала нервная дрожь.
«Они не пытались меня убить… Они измеряют мою силу! Я как подопытная зверушка! – Она оглядела комнату – ночную тьму развеивал рассвет. – Значит, я лежала в обмороке около семи часов».
Подойдя к окну, Лара чуть не застонала от разочарования. Окна выходили во внутренний дворик особняка. Даже если она разобьёт окно и будет вопить что есть мочи, её никто не услышит! Никто, кроме канцлера и его холуёв.
– Что делать? – терзалась она. – Ждать, пока кто-нибудь покажется в окне напротив, и обратить в животное? А толку? Да и далеко…