«Значит, все-таки Горислав», – с легким разочарованием констатировала я. Впрочем, догадываться начала гораздо раньше. Не было тех всепоглощающих уверенности и спокойствия, которые охватывали меня, стоило оказаться в объятьях хозяина замка. Да и волну, которая прокатывалась по телу всякий раз, едва наши руки соприкасались, тоже трудно было с чем-то спутать. Ничего подобного рядом с Гориславом я не испытывала. Хотя надо отдать ему должное – танцевать он умел. Вел уверенно, властно. Даже на ногу ни разу не наступил.
– Все видели? – прервал мои размышления громкий голос Горислава. – Ничего сложного нет. Теперь сами. Нерадивые и неуклюжие получат плетей на конюшне лично от меня. К невестам, – он чуть улыбнулся и склонил голову, – это не относится.
Снова зазвучала музыка.
– Зачем так жестоко, – не сдержалась я, проносясь в танце мимо заметно посмурневших воинов. – Они же только учатся.
– Усерднее будут, – спокойно отозвался Горислав. – Ты не знаешь наш народец, Марина. Пока плетью не пригрозишь, так и будут телиться. А сейчас, глянь, как стараются.
– Наверное, ты прав, – неуверенно согласилась я.
Парни действительно старались. Да и невесты стали куда меньше пищать и выплясывать всякую отсебятину. Никому не хотелось подвести партнера под монастырь. То есть под конюшню. Но в то же время из зала пропало какое-то радостное оживление, исчезло ощущение праздника. Танцоры, кто хорошо, а кто похуже, словно выполняли какую-то нудную, но необходимую работу.
Искренне наслаждался происходящим только Горислав. Он не скупился на язвительные комментарии и многообещающие взгляды, под которыми молодые парни мрачнели и отводили глаза.
– Ты, как и я, мир повидала, – продолжил Горислав, в очередной раз выводя меня к центру зала. – На что тебе эта крепь, богами забытая?
– Совершенно ни к чему, – машинально отозвалась я.
Воин на мгновенье сжал мою руку намного сильнее, чем требовалось. Опомнившись, я сообразила, что именно ляпнула, но было уже поздно.
– Поехали со мной, Марина! – понизив голос почти до шепота, горячо заговорил он. – Ворон проклят этой крепью, как пес паршой. Ему отсюда никогда живым не уйти.
– Ну на охоту же ездит, как я слышала. Вражин гоняет…
– То-то и оно, что вражин гоняет, – фыркнул Горислав. – И света белого не видит. И на жену у него времени не останется. А ты цветок заморский. Зачахнешь в этой каменной клетке, и не вспомнят как звали.
– Заморская у нас Луиза, ей и чахнуть тут предстоит, судя по всему, – легкомысленно парировала я, хотя слова воина неприятным холодом отозвались где-то глубоко в груди.
– А я могу увезти тебя к теплому морю. Туда, где круглый год лето и поют птицы.
– И много-много диких обезьян, – фыркнула я.
– Каких обезьян? – воин сбился с шага.
– Не обращай внимания, это я так, о своем. Мне лучше домой. Не хочу я к морю…
«И уж точно не хочу никуда с тобой», – мысленно добавила я, останавливаясь посреди па.
Горислав вынужден был тоже остановиться. Взвизгнула, замолкая, дудка. Встрепенулся задремавший в своем углу волхв. И пары танцоров тоже одна за другой начали останавливаться. Но Горислава не так-то легко было смутить. Одного взгляда хватило, чтобы музыка опять заиграла. Другой – заставил парней снова закружить невест в танце. И только мы с воином стояли друг напротив друга, как два бойцовских петуха перед дракой.
– Что ждет тебя дома? – настойчиво проговорил он. – Ты не царевна, не княжна, я узнавал. Венец с одним из таких? – Горислав брезгливо кивнул в сторону танцоров. – Что они смогут тебе дать?
– Если бы я смотрела, кто и что может мне дать, – разозлилась я, – то, наверное, твоим братом бы интересовалась, а не тобой! Мне любовь нужна, понятно?!
– Брата Луизка никому не отдаст, – мотнул подбородком воин, зло сверкнув глазами. – Он уже не жилец!
– В каком смысле?! – вытаращилась я.
– В том, что выбор свой сделал и от него не оступится, – пояснил Горислав после маленькой паузы. Настолько маленькой, что я даже засомневалась, не почудилась ли она мне. А следующие слова воина напрочь выбили меня из колеи, заставив позабыть о такой мелочи. – Он ее выбрал, с ней и останется! А я тебя люблю!
Я успела только хлопнуть глазами, ошалев от такого признания, а в следующую секунду неведомая сила оторвала от меня Горислава, словно нашкодившего котенка.
– А ну прочь пошел, подлый тать! – прошипел появившийся буквально из ниоткуда волхв. – Ишь чего удумал: у родного брата невесту отбивать!
Глава 7
Воин сжал кулаки, прямо на глазах бледнея от ярости:
– Ты много на себя берешь, старик!
– Что ни взял, все мое! – рыкнул волхв, и голос его наполнился такой потусторонней силой, что у меня по коже прокатилась ледяная волна.
На какое-то мгновенье мне показалось, что Горислав сейчас бросится на старика, и последует отвратительная драка. Но ничего подобного не произошло. С минуту они мерились взглядами, а потом воин резко развернулся на каблуках и, увернувшись от пролетавшей мимо пары, пошел к выходу. Только сейчас я поняла, что гадкую сцену никто не заметил. Музыка все так же играла. Невесты танцевали. Словно и не было бурного объяснения Горислава и ледяной отповеди волхва.
– А ты? – старик пристально посмотрел на меня. – Не хочешь с ним? К птицам?
– Нет, – вполне искренне ответила я.
– Вот и ладно, – отозвался он, моментально превращаясь обратно в желчного, но, в общем-то, безобидного стрика. – Тогда давай-ка попляшем. Зря, что ли, музыка играет?
Он вполне ловко ухватил меня за талию и повел среди танцующих, будто всю жизнь только этим и занимался.
В спальню невест мы вернулись глубоко за полночь. Волхв, разогнав парней, лично отконвоировал нас в комнату и на прощанье погрозил пальцем:
– И чтоб без бабьей дури мне. На молодых не засматриваться, не задумываться и сны не смотреть. Они с вами танцуют для Ворона, понятно?
Судя по утвердительному гулу, раздавшемуся в ответ, понятно было всем, кроме меня. Мне же такие дикие указания показались, скорее, смешными. Но вдаваться в подробности я не стала.
Удовлетворенный всеобщим пониманием старик ушел, и невесты принялись расползаться по кроватям. Какое-то время некоторые еще шуршали за ширмой, где стояли лохань и запасы воды, но вскоре унялись и они. Я обмылась, насколько это было возможно над деревянным корытом, и тоже убралась под одеяло. Но сон не шел.
Снова и снова я вспоминала оговорку Горислава: «Не жилец!», и никак не могла решить, что она значила. Брякнул это воин просто так, для красного словца? Или имел в виду, что у меня нет никаких шансов заинтересовать Ворона? Или же оговорочка получилась по Фрейду, и Горислав знал о планах ведьмы что-то важное?
Ответов на эти вопросы не было. И от того я ворочалась с боку на бок под тяжелым одеялом, хотя устала от спонтанной танцшколы, как ломовая лошадь.
Забылась ближе к утру, решив наконец, что допрошу Горислава с пристрастием сразу после бала, а если повезет, то и прямо там. Не мог же он, на самом деле, желать смерти собственному брату!
Утро началось рано. Слишком рано и так же неотвратимо: на меня с маху плюхнулась Леля.
– Вставай! Солнце проспишь!
– Я бы и луну с удовольствием проспала, – проворчала я. – И тебя заодно.
– Не-не. Меня не проспишь, – с горделивой улыбкой мотнула головой та. – Я раньше солнца встаю!
– Тоже мне, достоинство, – проворчала я.
Но из постели все-таки выбралась. Достоинствами степной княжны обладали далеко не все, большинство невест только-только начинали шевелиться за своими пологами. Зато за ширмой было пусто, и у меня появился шанс сравнительно нормально умыться, не сталкиваясь локтями с прочими обитательницами нашего общежития.
Освежившись, я перекусила лепешками с козьим сыром и холодным вареным мясом, которые нам для разнообразия доставили прямо в комнату. Служанки, сверкая глазами, рассказали, что большой зал как-то по-особому украшают к балу, и руководит всем лично Луизка.
Я понадеялась, что в числе украшений не будет автоматических арбалетов, капканов и ловчих ям, и выбросила красочные восторги девиц из головы. Но спокойно почитать мне не удалось. То Леля, то Василиса, то еще кто-нибудь требовали моего мнения по поводу нарядов, лент, причесок и прочей ерунды. Все готовились к празднику.
В конце концов, я тоже заразилась всеобщей нервозностью: не хотелось явиться на бал Золушкой, к которой опоздала добрая фея. Раз сто я сказала себе, что вовсе ни к чему привлекать внимание Ворона, тем более на глазах у злобной ревнивой ведьмы. Но руки сами собой перебирали разные наряды, а в голове соглашались задерживаться только мысли о том, пойдет ли мне очередной сарафан и какие ленты следует вплести в косу.
Обозлившись на такое раздвоение личности, я сбежала обратно под одеяло, но и там меня одолевали назойливые мечты о несбыточном. Я представляла, как вхожу в большой зал замка, и все головы сразу поворачиваются ко мне. А Ворон, забыв свою ведьму где-нибудь в углу, широким шагом идет навстречу, чтобы уже не оставлять до самого конца праздника.
«А дальше что?» – пыталась урезонить разыгравшееся воображение я.
Но картинки неуютного средневекового быта и мести разобиженной ведьмы не оказывали обычного влияния. Скорей уж хотелось пинками выставить из замка Луизу, а заодно и прочих лишних невест, и заняться прогрессорством.
Вот тут-то я и заподозрила неладное. Высунулась из-за полога и, с минуту понаблюдав за нездоровым оживлением девиц, позвала Василису.
Та откликнулась не сразу. Мало того, вместо извечной книжки приволокла с собой две совершенно одинаковые на вид ленты.
– Как думаешь, какая лучше? Эта? Или эта?
– А чем они отличаются? – нахмурилась я.
– Да ты что, ослепла?! – возмутилась девушка. – Эта – голубая, а эта небесно-голубая. Не могу решить, какая лучше пойдет к моим глазам.
Царевна выпучила и так немаленькие глазищи и ткнула ленточками мне в лицо.