Бегать хотелось самой Агате. И прыгать. Холодно потому что.
Пройдет двадцать лет… нет, лучше, десять… да, десять! Через десять лет она станет суперизвестная, и никто не заставит ее торчать осенью на улице. Замерзнуть, что ли, матери назло! Вернется – а ее любимая доченька уже померла. Красота!
Да, в двадцать пять лет все будет по-другому. Она станет разъезжать в дорогих тачках, а там всегда тепло, и сиденье с подогревом. Осталось решить маленькую проблему – откуда на все это возьмутся деньги. Вариант выйти замуж за богатого Агате не нравился. От одной мысли о замужестве ее коробило. Получится опять какая-нибудь ерунда, как у ее матери с отцом, – и зачем? Нет, в этой жизни надо быть самостоятельной, все делать так, чтобы ни от кого не зависеть. Хорошо бы, конечно, найти золотую жилу в ближайших лесах, разбогатеть. Не так. Лучше получить наследство от таинственной бабушки из Бразилии. Или от тетушки.
Толковой идеи в голову не приходило. Никем она не хотела быть. Фантазия буксовала на одиннадцатом классе. Окончит она его, а потом… Потом институт. Да, институт. Какой? Не важно. Сдаст ЕГЭ и по баллам пойдет в первый попавшийся. Может, что поближе к дому. Какая разница, где учиться? Кто сейчас работает по профессии, кроме педагогов и космонавтов? Никто! Получают свои корочки и топают куда глаза глядят. Это их родители все что-то строили. То коммунизм, то капитализм. У них были мечты. Сейчас ничего такого нет. Никаких мечтаний. Идейные у них теперь только учителя. Космонавты и те интернационалисты, за мир во всем мире.
Опять представилась Дарья Викторовна, как она тяжело идет с сумками через двор к школе. Интересно, чего она хотела в свои двадцать пять? Если они у нее, конечно, были. Про маму совсем не думалось. Мама была непонятна и неинтересна. Хотелось ей, конечно, неземной любви. Вот она ее и обрела. Целый мешок любви. Теперь бегает с ним, всем демонстрирует.
– Васёк! – кричала Агата в трубку через минуту. Трубач не стал прятаться, ответил сразу. Что-то у него там фоном играло. – Кем ты будешь, когда вырастешь?
– Чего? – тормозил Васёк. Он вообще был не очень сообразительный.
– Когда вырастешь, в кочегары пойдешь или в плотники?
– Сама ты плотник, – быстро обиделся Васёк. – Я как все – банкиром буду.
«Кто это? Кто?» – защебетали в трубку. Ага, значит, Смолова рядом.
– Спроси Аньку, она кем хочет быть? – не унималась Агата.
– Это Ага, – пробасил в сторону, а на самом деле проорал в трубку Васёк. – Ты куда пойдешь после школы? – В ответ что-то пискнули. – Экономистом, короче.
– К тебе в банк? – уточнила Агата, зло ухмыляясь.
– Чего? – завис Васёк.
– Прогоришь, музыкант, – кинула пророчество Агата и дала отбой.
Хороший у них класс – один в космос, второй в банк. Андрей, конечно, подастся в неформалы, будет взламывать мировые сайты и пускаться в бега, как Асанж. Синявина… А что у нас, кстати, с Синявиной?
Лена долго мялась, переспрашивала, уточняла, делилась новостями, все интересовалась Ванечкой, но наконец выдала страшную тайну: она пойдет в медицинский колледж на косметолога и будет зарабатывать много денег. Все мечтают о деньгах. Даже странно как-то… Агате-то их где зарабатывать?
Она недовольно сложила на груди руки и уперлась взглядом в ненавистную голубую неоновую вывеску. Ничего путного в голову не приходило.
– Ого! Какие люди! Агата! Тебя же так зовут? Агата! Я Марк! Помнишь?
То, что он Марк, можно было и не говорить. Агата и так это видела. А еще она видела, что рядом с Марком стоит девушка. Высокая, худая и вся как будто прозрачная. Она светилась от своей неземновости. Инопланетянин. Надо Ваньке сказать, чтобы никуда не летел, здесь оставался, инопланетяне сами пожаловали.
– А я тебя два дня назад ждал, – несся вперед жизнерадостный Марк. – Может, кофе?
Возвышенная девушка смотрела вдаль. Воробьев на ветке считала.
Марк дернулся, чтобы пойти в «Допинг», но остановился:
– Да! Забыл представить! Агата, это Серафима. Она эльф.
– Кто?
– Эльф. Это, знаешь, такие существа, высшие создания. Духи леса.
Агата во все глаза уставилась на Серафиму. Та и правда была немного не отсюда. Длинное серое пальто с капюшоном, из-под него торчит юбка, из-под юбки выглядывает сапожок с загнутым вверх носком. Темные распущенные волосы выбиваются из-под капюшона. Лицо тонкое, острый носик, острый подбородок.
– А ты кем будешь через десять лет? – брякнула Агата.
Серафима чуть шевельнула губами, одарив Агату лучезарным взглядом. Агата напряглась, пытаясь принять ментальный сигнал – если ей не отвечали словами, значит, могли ответить по-другому. Но ответ в ее голове не прозвучал. Может, далеко сидит? Сигнал не долетает? Она встала, подошла вплотную. Но и так – тишина в эфире.
Вблизи девушка изменилась не сильно. Инаковость слегка померкла. Она все так же смотрела поверх Агатиной головы. Искала взглядом родную планету.
– И никакая ты, конечно, не Серафима, – проговорила Агата, медленно обходя эльфа по кругу. Она боролась с желанием коснуться девушки. А ну как ее тронешь – она и рассыплется? Или упадет на землю пригоршней воды. – Самая обыкновенная Лена. Или Оля. – Слова она произносила медленно, следя за реакцией. Реакции не было. Точно не гуманоид. – Не повезло тебе с именем. А тут сразу – и ангельское. Ты его любовница? – Агата кивнула в сторону «Допинга».
Эльф приморозилась к гравию дорожки. Даже шевельнуться не удосужилась.
– А! Тогда ладно! – сдалась Агата. – Через десять лет я буду великим первооткрывателем космоса. Предлагаю встретиться на третьей планете звезды Шедар в полдень по всекосмическому времени! Идет?
Серафима не меняла выражения лица.
– Вот и договорились. Бывай! А то меня ракета ждет.
Она зашагала прочь. Быстро зашагала. И даже немного пробежалась. А потом уже мчалась со всех ног, зажмурившись. Только гравий скрипел под кроссовками. А еще было ощущение, что орут воробьи. Прямо в уши.
Вот ведь! Давно у нее не бывало таких обломов. А она-то напридумывала – притащить Марка домой, пускай наблюдающая мамочка побесится, заявится, начнет орать. А у Марка, оказывается есть ангел Серафима масти эльф-цвельф. День сегодня какой-то… корявый…
Было холодно. Очень-очень холодно. И одиноко. И чего она все время одна?
Глава седьмаяЧеловек просит помощи
Какой черт прочитал ее мысли, а потом вывел к школе? С чего он решил, что здесь ей будет хорошо? Атавизм какой-то. В детском саду врали, что учиться здорово, что в школе будет весело, что друзья появятся. Всех этих фантазий хватило лет на пять, потом ткань вранья истерлась, изветшала, и вот теперь ничего от нее не осталось. Не было в школе нового, жизнерадостного и дружественного. Одна инерция раз за разом приводила к серому пятиэтажному зданию с насупленными барельефами. Потому, что за эти много-много лет стало понятно: идти больше некуда. Живые люди остались только здесь. За забором инопланетяне. И Марк.
Агата уселась на лавочку, крепко-крепко обхватила себя за плечи. Да, жизнь определенно удалась. Все есть, ничего не хочется. Самое время превращаться в памятник.
Народ около школы еще ходил, даже внутрь заглядывал, но было это ленивое, степенное движение. Исчезли суета и утренняя озабоченность, день стер деловитость с лиц. День не утро – можно просто идти и даже почти ни о чем не думать. И лишь некоторые упертые личности нарушали общую картину. Есть такие люди, которым постоянно что-то нужно: знать, быть уверенным, а если закрадывалась доля сомнения, то немедленно проверить.
Идущий через двор Стрельцов был из таких – деловых.
– Я тебе тетради принес, – негромко произнес Ванечка и положил на лавку пакет. Внутри лежало нечто продолговатое и нетолстое. Опять наксерил свои тетрадки. Разорится на ксероксном порошке. Или он это в школе делает?
– Ты за мной следишь? – Агата запрокинула голову, чтобы увидеть Стрельцова. В перевернутом состоянии он вполне тянул на инородную цивилизацию. Может, он тоже зазаборный?
– Я иду домой. От тебя иду. Тебя дома нет.
– Заметил, значит, – вздохнула Агата. – А я вот тоже сижу и думаю: чего это меня дома нет? Тебя, кстати, инопланетяне ищут. Прилетели недавно. По бульвару ходят. Готовы вступить в контакт.
– Не смешно. – Стрельцов наклонился, чтобы забрать пакет. Какой-то он неуверенный, этот космонавт. То отдает, то забирает.
– Я и не смеюсь. – Агата не сдвинулась с места – пускай человек делает что хочет. – Я правда видела инопланетянина. Она эльф.
– Эльфы – местные. Из Скандинавии. – Стрельцов не удивился. Ничем его последнее время было не пробрать.
– Иностранка, – разочарованно протянула Агата. – То-то я смотрю, она меня не понимала.
– Тебя никто не понимает.
– Да ладно, – осклабилась Агата. – Даже ты?
– Даже я.
– Чего тогда влюбился?
– Не влюблялся я, – вконец засмущался Стрельцов.
Агата посмотрела по сторонам. Стало скучно. Чего они все какие-то, как мешком стукнутые. Один Емеля нормальный, но и тот последнее время чудит.
– Да… – грустно протянула Агата. – Значит, сказка «Красавица и чудовище» – выдумка.
– Это ты все выдумываешь! – вскрикнул Стрельцов. Он решительно сжал пакет и плюхнулся на лавку. – Чего ты последнее время…
– А чего я? – От возмущения Агате стало тепло. – Это вы чего?
– Когда это мы – чего? Все нормально, по расписанию. А вот ты?
Ярость накрыла внезапно.
– По расписанию? – прошипела Агата, наклоняясь к Стрельцову. – А тетрадки тоже носишь по расписанию? Или все-таки по любви?
– Глупая ты, – отодвинулся на безопасное расстояние Ванечка. Но Агата его уже не слышала.
– Одна ложь кругом, – бушевала она. – Даша участливо смотрит и постоянно врет, что о нас заботится. Мать моя – тот еще Андерсен. Хорошо у нее все. Видел бы кто ее «хорошо», рыдал бы три часа.
– Прекрати!
– Она же от скуки бесится. Делать ей нечего. Я у нее единственное развлечение, вот и бегает вокруг – Агата то, Агата се. Сама бы чем занялась! Так нет