Серафима выпрямилась, заправляя выбившиеся волосы под капюшон.
– Вот ты где! – воскликнула Агата, бессильно валясь на землю. – А мы тебя ищем, ищем.
Серафима светло улыбалась.
– Где тебя носило?! – разозлилась Агата. – Какого ты вообще ушла?! Меня из-за тебя ругали! Я тебя сейчас убью!
Агата сжала кулак – и тут увидела, какая она грязная, почувствовала холод. Слезы навернулись сами собой.
– Дура умалишенная! Неужели сразу не могла сказать, что тебя бросать нельзя. Мы тут уже избегались! А тебя все нет и нет! А там у меня, может быть, уже мама пришла.
Говорить больше Агата не могла. Она рыдала, чувствуя себя самой несчастной на планете Земля.
Серафима села рядом с ней на корточки и стала осторожно вытирать ей слезы пальцем.
Глава девятаяЗабыть и простить
Дурацкое чувство – холод. Особенно когда он проникает внутрь. Когда начинает трясти.
Агата стояла на дне оврага, чувствуя, как мокрые джинсы неприятно липнут к ногам, как в правой кроссовке хлюпает. И еще ее трясло.
Чудно! Жаль, что фантазии не становятся реальностью, – Серафимы не было. Агате все показалось. Это было бы здорово, если бы эльф услышал и прибежал. Но он продолжал прятаться. Агата одна. Кричит она сама себе. Все это рождало странное чувство. Вроде как все плохо. Она увазюкалась в грязи, вывихнула ногу, челка эта дурацкая постоянно мешает, но жалости не было. Она смотрела на себя и понимала, что это ерунда. В конце концов она придет домой, залезет в ванну, а вещи бросит в стирку. Это у Агаты есть. А что есть у Серафимы? Куда ее унесло? Нормальные люди могут найти дорогу домой. Психов домой приводят.
Агата захромала по дну оврага. Впереди должен быть пологий склон. Овраг в конце концов упрется в низинку, оттуда к речке и вдоль нее обратно на дорогу. Серафима где-то там.
До дороги она не добралась. Серафима смотрела на нее огромными глазами – в темноте эти глаза как будто светились.
– Ты чего здесь? – хрипло спросила Агата.
Серафима на чем-то сидела. Вроде пенек. Вдруг сорвалась с места, подпрыгнула и крепко обняла ее.
– Да погоди ты, испачкаешься. Я тут упала пару раз. Не жми! Раздавишь! Погоди! Ну чего ты? Чего?
Серафима прижималась лбом к ее плечу и тихо смеялась.
– Ну давай, – легонько оттолкнула ее Агата. – Пошли. Там все с ума посходили, пока ты тут гуляешь. Отец там, говорят, где-то. И это… прости меня. Я не подумала. Не буду больше тебя никогда оставлять.
Серафима наконец отлепилась и резко зашагала в темноту.
– Эй! – позвала Агата. – Не туда!
На фоне елок ее выдавало пальто. Длинное, светлое, с капюшоном. А вот ботинки темные, поэтому, когда шла, казалось, плывет над землей. Инопланетянка. Мешали корни и ветки. Они лезли, они изгибались, они не давали идти. Серафима спотыкалась. Один раз чуть не упала. До эльфа ей расти и расти.
Агата выбралась из елок и пошла по краю асфальта. Корни не жаловали обочины. Им больше нравилось крошить битум с гравием и горным песком. Они вспучивали твердую корку и с наслаждением ломали ее.
Агата оглянулась. Серафима послушно топала сзади.
Около лавочки стояли Марк с Андреем. Емельянов водил фонариком по деревьям, из серых превращая их в черные.
– Серафима! – позвал Марк. – А ты куда пропала? – недовольно спросил он.
Агата молча отступила с дорожки.
– Что с тобой? – испугался Емельянов, направляя на нее фонарик. Свет круга выхватил серое пальто. – А! – завопил он, роняя фонарик.
– Черт! – Опять не было времени убить Емельянова, потому что нельзя быть таким дубиной. Быть и оставаться живым. – Погоди ты!
Серафима годить не собиралась. Она ломилась через деревья. Агата ломилась следом, принимая на лицо и руки пружинящие ветки.
– Серафима! – надрывался Марк.
Серафима больше не бежала. Она стояла, повернув голову на звук. Агата не успела затормозить. Ударилась подбородком о жесткое плечо, поддала коленом в бок.
– Ай! – возмутилась Серафима.
У нее были светлые глаза. Это невозможно было разглядеть в темноте, но Агата увидела. Потому что стояла вплотную.
Серафима перестала смотреть вдаль.
– Не убегай больше. – Дышалось Агате тяжело, бок кололо, нога отваливалась. – Мне ходить больно.
И вновь Серафима обняла ее.
– А чего это вы обнимаетесь? – проломил кусты Емельянов. – А чего это ты такая грязная?
– Вот вы где! – паровозом дышал Марк. – Да отпусти ты ее!
Он потянул Агату за плечо, и Агата чуть не врезала по этой руке!
– Я ее не держу, – прошептала она в капюшон – повернуть голову не получалось.
– О! Давай, девчонки, жми! – радостно заверещал Андрюха.
– Фима, пойдем домой. – Марк тронул эльфа за локоть. – Пойдем. Тебя папа ждет.
Серафима замотала головой и сильнее обняла Агату. В шее у Агаты подозрительно хрустнуло. Еще чуть – и сломает. Как потом без головы идти?
– Может, на дорогу выйдем? – попыталась вырваться из объятий Агата. – Я не эльф, мне в лесу плохо.
На мгновение руки Серафимы еще больше напряглись, стали как будто стальными, а потом все исчезло. Повеяло холодом.
– Ну чего ты? Чего?
Марк осторожно гладил Серафиму по спине. В ответ она ткнулась лбом в его плечо. Капюшон сполз с головы.
– Спасибо, – прошептал Марк. Что-то у него было с голосом. Агата отвернулась, пряча улыбку.
– А чего? Все? – разочарованно протянул Андрей. – Больше никого не ищем? Быстро все как-то.
– Это хорошо, что быстро. Очень хорошо, – нервной скороговоркой произнес Марк.
И они с Серафимой пошли обратно к дороге.
– Ну ты и крута! – стукнул Агату кулаком по плечу Емеля. – Я уж думал, ты слиняла.
– Давай домой, – тихо ответила Агата.
Емельянов бестолково светил под ноги, терпения держать фонарик ровно у него не было, поэтому луч скакал по деревьям, упирался в спины Марка и Серафимы. А потом он выхватил две фигуры. Одной из них был Стрельцов.
– О! А ты опоздал, и тебе не достался фонарик! – радостно сообщил Андрей, размахивая над головой подарком.
– Папа! Это они, – тихо сказал Стрельцов. Емельянов сразу выключил фонарик и спрятал руки за спину.
– Здравствуйте, – очень по-деловому, по-стрельцовски произнес папа. – Чего тут у вас? Кого потеряли?
– А уже всех нашли! – со злорадством сообщил Андрей, обходя стрельцовского родителя стороной. – Домой идем. Агата нашла! Она герой!
– Ну вот! Не успели! – довольно произнес родитель. – Все живы?
– Ты нашла? – Стрельцов в упор смотрел на Агату. – Упала, что ли?
– Поднялась, – огрызнулась Агата, проходя мимо.
– А с ногой что?
– Опоздал спасать!
– Покусали?
– Инопланетяне – люди предсказуемые!
– Вы вроде как родственники.
– Да пошел ты, – лениво произнесла Агата.
Стрельцов пожал плечами.
– И не помогай мне больше! – крикнула Агата, поворачиваясь.
– Не больно-то и хотелось!
– Ага, так я и поверила. – Идти спиной вперед оказалось очень неудобно, но Стрельцов должен был слышать все.
– Меня Даша просила тебе помочь. Я говорил.
Агата не заметила, как остановилась. Даша? Помочь? Ах, да-да, что-то такое было. Так значит, Стрельцов не сам?..
– Пошли по домам, – встрял Стрельцов-старший. – Кого куда проводить?
– Вон, Емельянова проводите, – буркнула Агата, ссутулившись, засовывая руки в карманы. – Его дома ждут.
Андрей сразу скис, перестал улыбаться, принялся изучать свои грязные кроссовки. Попытался отстать, ковыряясь в хорошо завязанных шнурках, но его подождали. Пару раз подождали. И он смирился. Шагал понуро, ни с кем больше не спорил.
– Круто! – Андрюха тащился нога за ногу. – Стрельцов с папаней пришел. Семейный.
– Поздно уже. – Агате было все равно, кто с кем пришел. Она никак не могла побороть странное ощущение в плечах. Словно какой-то зуд поселился в них, все хотелось потереть, обнять, чтобы успокоить мурашки. – Ты бы сам был с папаней, если бы не сбежал.
– Ага, сейчас… – протянул Емельянов, – мой папаня выйдет из дома! Я это вижу! Это скорее мать.
– Ну, мать… – предположила Агата. – Пошла бы…
– Ты мою мать не знаешь! – на что-то обиделся Емельянов. – Она у меня знаешь какая! Она кем только не была. Она все может.
Самое время было удивиться. С чего Емеля выражает такой восторг в адрес родительницы?
– Она, между прочим, «Буран» строила!
– Снегоход, что ли?
– Совсем, что ли?! Это космический аппарат! Он в космос летал, а потом возвращался. Многоразовый.
– Может, ты тоже инопланетянин?
– Сама ты инопланетянин!
– И хочешь полететь в космос. Присоединяйся к Стрельцову. Он уже готовится к старту на дальние планеты.
– Нужен он кому со своими планетами! Не собираюсь я никуда лететь. – Андрей поморщился, освещая себе лицо фонариком. – Я буду инженером. Или врачом.
– Почему врачом?
– У меня батя инженер. На фабрике работает, хорошие деньги приносит.
– Врач тут при чем?
– Врач – интересно. И ни фига не понятно. Меня тут водили на УЗИ, прикольно так, аппараты разные.
– А как же компьютеры?
– А чего компьютеры? – Фонарик не выключался, Емельянов стучал им о ладонь, заставляя желток света прыгать по деревьям. – Они и так и так будут. У меня сеструха есть, двоюродная. Она переводчик. Сидит в своей фирме и ворчит, что переводчик – это не профессия. Что на иностранном языке кто угодно может говорить, что это плевое дело. А дело должно быть полезным. Чтобы только ты мог делать. Как мастера раньше. Дом там строить, открытия открывать.
Как только он это сказал, фонарик погас.
– Ага! – согласилась Агата. – Молодец! Будь врачом. И вообще – надо нести добро миру.
– Ну что ты все… – протянул Андрей.
– Я тоже теперь знаю, кем хочу быть!
Нет, он не переспрашивал. Светил себе под ноги, изучал мыски кроссовок.
– Буду волшебником, чтобы помогать людям. Тоже буду добро нести. И никого больше не обижу.