– Эй, парень, ты, что ли, с деньгами? Быстро бежи в кузов! Немцы шоссе перекрыли!
Двое красноармейцев приняли у прадеда чемоданы и помогли ему забраться в кузов. Здесь был ручной пулемет с диском, они установили его на крыше кабины, собрали раскатившиеся по кузову гранаты. Старшина вскочил на подножку, заглянул в кузов. У него было усталое и озабоченное лицо.
– Помчались, – сказал он. – Дворами да огородами прорвемся.
И они помчались. Машина сразу же свернула в непроницаемый от дыма проулок. Грохот боя и бомбежки начал стихать. Бомбить было больше нечего, и защитники крепости не отвечали огнем. Они отступили, чтобы не быть отрезанными от основных частей, забрали раненых и скрылись в лесу.
Машина петляла по городу. Вдруг из-за поворота выскочили навстречу мотоциклы. На них сидели люди в незнакомой форме и в касках. Один из красноармейцев ударил из пулемета, а другой бросил сразу две гранаты. Передний мотоцикл подскочил и опрокинулся, а остальные, круто развернувшись, помчались назад.
– Молодцы! – азартно крикнул из кабины старшина. – Прорвемся!
Но не прорвались. Уже на самой окраине городка навстречу, с железным лязгом и грохотом, выполз танк с белыми крестами на броне. Прадед видел, как красноармеец взмахнул рукой, и навстречу танку, кувыркаясь, полетела граната. Ударилась в его стальной лоб, отскочила и бесполезно взорвалась в стороне. Танк ответил злобной пулеметной очередью. Машина резко остановилась. Из кабины высунулся старшина, лицо его было залито кровью.
– Беги, парень! – закричал он через силу. – Беги, мы тебя прикроем!
Красноармейцы сбросили на землю чемоданы. Прадед спрыгнул за ними, подхватил и нырнул через поваленный забор в зеленый садик...
– Конечно, – рассказывала бабушка, – мой отец никогда бы не бросил в беде товарищей по оружию. Но он должен был спасать деньги. Ведь это были не просто деньги. Это было оружие, которого так не хватало нашей Красной Армии. Это были самолеты, танки и пушки.
...Пробежав через садик, прадед оказался на краю рощицы, подступившей к самому городку. Сзади слышалась стрельба, потом грохнуло – наверное, танк выстрелил по машине из пушки. А потом наступила тишина. И в ней особенно явственно зазвучали чужие гортанные голоса. Что сталось со старшиной и его бойцами, оставалось только догадываться.
Миновав рощу, прадед уселся на чемоданы – отдохнуть и решить, что делать дальше. Бросить чемоданы и пробираться к своим – такой мысли у него даже не было.
Перед ним во всю ширь раскинулся разноцветный прибрежный луг, за которым начинались глухие леса. Слева громоздились развалины крепости. От них ощутимо тянул ветерок пороховую гарь. Везде было тихо, только из города доносился невнятный шум. Наверное, туда вступали немецкие войска и устанавливали свой немецкий порядок.
Прадед всмотрелся в каменные останки крепости. Груды камней – и все. Только Гремячая башня упрямо высилась над развалинами. Либо ее пощадили бомбы и снаряды, либо она просто устояла под их натиском.
Прадед понимал, что вернуться в город с деньгами ему никак нельзя. И он сообразил, что самое безопасное сейчас место – это разбитая и покинутая крепость. Наши оттуда ушли, а немцам там делать нечего – в развалинах ничего не награбишь и никого не расстреляешь. И он, подхватив свои чемоданы с ценностями и драгоценностями, побрел к Гремячей башне.
Три дня он прятался там, а потом вернулся в свой дом.
– Домик у нас был маленький, старенький и невзрачный, – рассказывала бабушка. – Немцам он не глянулся, они только растащили все, что им понравилось. И мой папа, прибравшись после немецкого разгрома, стал жить дальше.
– А вы куда делись? – спросил Алешка.
– Так мы с мамой были далеко – в эвакуации. Мама была комсомольским работником, и оставаться в городе ей никак было нельзя – немцы сразу же повесили бы ее на площади.
Алешка хмыкнул:
– Так они же не знали, что твоя мама такая важная.
Бабушка горько вздохнула:
– Леня, война – это не только героизм и подвиги. Это еще и трусость и предательство.
– А дальше-то что? – спросил Алешка. Он слушал бабушку с огромным вниманием. Разинув рот и распахнув глаза.
Бабушка опять вздохнула:
– Дальше была жизнь в нашем городе под оккупацией. Страшная жизнь. Грабежи, виселицы, расстрелы. Немцы никого не жалели. Ну и их тоже не жалели.
– А кто их не жалел?
– В городе организовали подполье...
– Это что за фишка? Прятались под полом?
Бабушка усмехнулась:
– Прятались... В том-то и дело, что не просто прятались, а воевали. Собрали оружие в крепости, его много там оставалось. Нападали на полицейских, сожгли солдатскую казарму, расклеивали листовки. Казнили бургомистра.
– Кто такой? Главный немец?
– Если бы немец... Самый настоящий русский! Его немцы назначили начальником города. Он следил за порядком. А какой порядок? Чтобы не прятали от немцев продовольствие, чтобы не читали листовки, чтобы жители работали на врага. Но больше всего ему нравилось выдавать комсомольцев и коммунистов. И семьи, у которых родственники служили в Красной Армии. Или ушли в партизаны. В окрестных лесах действовали два отряда. Там были и жители нашего города, и бойцы, отставшие от своих частей, попавшие в окружение. А связными и разведчиками были у них такие вот, как ты, пацаны. Шустрые и смелые... Немцы злились, зверствовали, но ничего не могли поделать.
– И бруго... бурго... этот... не помог.
– Бургомистр. А знаете, ребята, кто это был? Это был бывший директор того самого банка. Он-то и выдал моего отца. Как только узнал, что он в городе, тут же явился к немецкому командованию:
– Герр оберст! В городе скрывается человек, которому советское государство поручило вывезти в тыл деньги и ценности. Нужно его немедленно арестовать, допросить и узнать, где он все это спрятал.
– О! – Герр оберст страшно обрадовался. Одно дело – отбирать у нищего населения муку и картошку, теплые носки и вышитые полотенца, а вот совсем другое дело – банковские запасы. – Разыскать и доставить! Я лично допрошу его.
В общем, нашего молодого прадеда схватили и бросили в тюрьму.
Герр оберст сказал ему:
– Вы очень молодой и красивый человек. Вам надо еще долго и красиво жить. Это очень просто: вы сдаете спрятанные вами ценности немецкому командованию. По закону получаете четвертую часть их стоимости, несколько пачек немецких сигарет и несколько плиток немецкого шоколада. Мы – культурная нация и умеем награждать своих друзей.
– Я не прятал ценности. Я не знаю, где они. Я думаю, их забрали ваши танкисты.
Герр оберст злобно усмехнулся и положил руку на лежащий перед ним на столе черный пистолет.
– Наша победоносная армия еще не так давно воюет с твоей страной, щенок. Но я знаю, что ваши комсомольцы на допросах либо врут, либо молчат. Ты не молчишь. Значит, ты врешь.
– Нашу машину обстрелял ваш танк. Я очень испугался и убежал. Чемоданы остались в кузове. Ищите их сами. А если найдете, возьмите себе четвертую часть, пачку сигарет и плитку шоколада.
В ответ представитель культурной нации, красивый полковник победоносной германской армии, ударил его рукояткой пистолета в лицо, а потом начал бить упавшего своими блестящими сапогами.
Допросил, называется... И такие допросы, даже еще страшнее, продолжались целую неделю. Наш прадед так и не сказал, где он спрятал чемоданы. Его повесили на площади, согнав туда почти все население городка. Немецкий приказ о казни зачитал бургомистр, который очень скоро в одну ненастную ночь повис рядом с тем человеком, которого он выдал. Бургомистра выкрали подпольщики и наказали за предательство.
А деньги и ценности в железных чемоданах так и не нашли. Хотя их искали, когда в городок вернулись бойцы Красной Армии. Их искали и несколько лет после войны. И тоже без результата.
– Так он настоящий герой, – сказал Алешка. – Это вот ему должен стоять на площади памятник, а не какому-то камзолу в шляпе.
– Да, он герой, – сказала бабушка. – И погиб совсем молодым. А мог бы жить еще долго и красиво. Ведь он был очень талантливый человек. Он прекрасно рисовал, звонко пел и писал очень интересные книги. В основном сказки для детей и взрослых.
– Бабуль, – спросил я, – а откуда ты все это знаешь? Про твоего отца...
– Так, внучек, собрала по крохам. Папа оставил кое-какие свои записки. Очень многое узнали юные следопыты...
– Кто такие? – ревниво уточнил Алешка.
– Были такие... Юные пионеры. Они разыскивали неизвестных героев войны и...
– И делали их известными, – догадался я.
– Да, это очень благородное дело. Нельзя забывать тех, кто отдал свою жизнь за Родину... Ну, кое-что раскопали журналисты. Я все это собрала.
– И правильно сделала, – сказал Алешка. – У нас в семье такой герой, а мы про него ничего не знали.
Бабушка снова сняла замок с заветного сундучка и достала с самого его дна стопку рукописей.
– Вот еще одно мое сокровище. Здесь даже сохранилась сказка, которую он сочинял во время оккупации.
– А можно я почитаю, – попросил Алешка. – Я осторожно.
– Но из дома не выносить и листы не мять. И руки чтобы были чистые.
– Это нереально, – сказала мама.
– Это у меня ноги грязные, – завопил Алешка. – Потому что я ими хожу, а руки...
– Не хватало еще, чтобы ты и руками ходил, – сказала мама. – Кстати, пора спать. Марш в ванную, и чтобы я тебя не узнала, когда ты из нее выйдешь. Чтоб весь блестел.
Вернувшись, он сел на раскладушку и сосредоточенно уставился на свои ступни.
– Блестят? – спросила мама.
– Не в этом дело, – сказал Алешка. – Я задумался.
Когда Алешка задумывается, лучше держаться от него подальше.
– О чем? – спросила мама.
– Вот смотри. Пальцы на руках и на ногах называются одинаково, так? Вот большой, вот средний, вот мизинец. А вот этот – указательный, так?
– Ну так, – мама насторожилась, ожидая вопрос с подвохом. Или неожиданный вывод.