ик появился не в Спарте, а гораздо раньше - в эпоху неандертальцев. Можно думать, что неандертальцы начали производить селекцию новорожденных на уровне Карпинского человека с объемом головного мозга около 1300-1400 см3. К смерти в первую очередь приговаривались, конечно же, все уродливые и болезненные младенцы, число которых за счет загрязнения акселерации постепенно возрастало. Но и не всем нормальным и здоровым младенцам даровалась жизнь, предпочтение отдавалось новорожденным с большой головой, т.е. потенциальным интеллектуалам.
За счет такой радикальной евгеники мозг неандертальцев за какие-нибудь 50 тыс. лет распух как на дрожжах, достигнув объема 1600-1800 см3. Непропорционально крупная по отношению к телу, можно сказать, уродливо большая голова, характерна и для человеческих новорожденных. В пользу того, что неандертальцы во имя борьбы с акселеративным слабоумием вершили отбор по признаку большеголовости новорожденных, свидетельствует такая человеческая патология, как материнские родовые муки. Наличие этих мук, порою таких сильных, что они убивают женщин во время родов, - противоестественно с любой точки зрения. Наука по этому поводу, как и по поводу других морфофизиологических парадоксов человеческого организма, благоразумно молчит. Религия, я имею в виду христианскую религию, объясняет противоестественность родовых мук наказанием божьим за грехопадение Адама и Евы. Между тем, наказание это сотворено руками предков человека - неандертальцев. Именно непропорционально большая голова ребенка, сотворенная радикальным евгеническим отбором, является главным препятствием и источником мучений при родах. Естественная эволюция женского организма не успела, конечно же, и не могла успеть вслед за селекцией, вылившейся в конце концов в зряшную мозговую гигантоманию.
Напрашивается мысль, что у неандертальцев голова новорожденных за счет отбора была доведена до той предельной величины, за которой деторождение становилось попросту опасным для матери, а то и невозможным. И если до этого момента неандертальцы за счет искусственного наращивания объема мозга компенсировали давление акселеративного слабоумия и балансировали на ранее достигнутом культурном уровне, то после достижения критического объема головы порядка 1800-1850 см3 у взрослых особей, акселерация быстро взяла верх и повернула эволюцию неандертальцев вспять - в предковое прошлое.
Поздний неандерталец, шапеллец, стал морфологически похож на своего древнейшего предка - раннего рамапитека. Того самого, верхняя челюсть которого была найдена в Индии, на Сиваликских холмах. Поистине поразительно, что, пройдя более 10 млн лет по линии очеловечивания и достигнув охотничье-морфологического совершенства на уровне Карпинского человека, на последующем коротком пути неандертальцы утратили прямоту походки. Об этом свидетельствуют особенности скелета шапелльцев. И голову шапелльцы держали снова по-обезьяньи - не вверх, а выдвинув ее на короткой наклонной шее вперед. Даже гигантский череп имел обезьяноподобную лицевую часть: мощно развитый надглазный валик, настоящий костный козырек, и покатый, убегающий назад лоб. Ранний рамапитек с мозгом человека разумного! Но мозг этот, как показывают эндокраны - гипсовые слепки внутренней полости черепа, - был у шапелльцев уродлив: искалечен так, словно его заставили заниматься несвойственным ему делом.
Около 50 тыс. лет назад род неандертальцев исчез с лика Земли. Считается, что их погубила конкуренция с человеком разумным. Вряд ли. Во всяком случае, основным губительным фактором выступила врожденная акселерация со всем ворохом молодеющих болезней века, давление которых, начиная с некоторого критического момента, не могла уже преодолеть и селекция новорожденных.
Хочется подчеркнуть одно важное обстоятельство, о котором выше в априорной форме уже шла речь. Все болезни акселеративного происхождения, поражавшие рамапитеков, питекантропов, а затем и неандертальцев, имели форму чистых функциональных расстройств, т. е. не были заразными, инфекционными болезнями. И понятно почему: под давлением этих расстройств, которые мы теперь называем болезнями века, должны были вымирать одни акселераты и только акселераты.
Завершающая фаза антропогенеза, выплеснувшая на континенты Старого Света европеидную, монголоидную и негро-австралоидную большие расы, по сюжету своему напоминает запутанный многоплановый детектив. Рамапитековый, питекантроповый и неандертальский периоды истории рода человеческого в свете тех факторов, которые могут быть привлечены к обсуждению. теоретически моделируются однозначно. Результаты такого моделирования изложены выше. Но в завершающей фазе антропогенеза возможны разные варианты развития процессов сапиенсации, поэтому могут быть разработаны разные модели и разыграны разные сценарии больших и малых человеческих рас. Но перед нами и не стоит задача создания полной картины происхождения рода человеческого. Нас интересуют лишь проблемы изменения механизма акселерации в этот богатый событиями и крутыми эволюционными поворотами период. Поэтому можно ограничиться всего одним сценарием, наиболее вероятным с позиций привлекаемых к обсуждению фактов из всех времен происхождения рода человеческого, а также результатов того теоретического моделирования антропогенеза, которые были получены в предыдущих очерках.
Наиболее распространенная ныне точка зрения на происхождение человека сводится к утверждению некоего неизвестного науке в своих останках звена, которое, якобы, непосредственно предшествовало появлению гомосапиенса. Это звено, отсутствующее в палеонтологической летописи, обычно называют пресапиентом, приписывая ему в принципе неандертальское происхождение. Перебор возможных вариантов происхождения и морфологии пресапиента, которая должна по идее стать основой для морфологии всех человеческих рас, убеждает, что единичного, обобщенного пресапиента в завершающей фазе антропогенеза не было и быть не могло. Было три пресапиента, морфологически различающихся, но психически очень близких друг к другу. Через метисацию этих пресапиентов и были сформированы три большие человеческие расы: европеидная, монголоидная и негро-австралоидная. Причем разные пресапиенты внесли разные доли генетического участия в разные расы - в одни большие, в другие меньшие.
Из трех пресапиенсов, положивших начало роду человеческому, два прекрасно известны по своим костным и культурным останкам. Один из них - неандерталец, не поздний, приобревший черты обезьяноподобия под давлением акселерации, а развитой неандерталец, известный по останкам человека Карпинского и его эквивалентов. Центром обитания неандертальцев была Европа. Но охотники-неандертальцы были странниками, волнами переселений они распространились по всему Старому Свету. Их останки найдены в Англии и Южной Африке, в Германии и на острове Ява, в Средней Азии и Сибири, на Ближнем Востоке и в Китае. Вторгались неандертальцы, разумеется, и на индийский субконтинент, где вступали в культурные и родовые связи с его коренными обитателями.
Другим пресапиентом был синантроп, обитавший на территории современного Китая. Как и неандертальцы, синантропы были охотниками, тяготевшими однако не к скитальческому, а к оседлому образу жизни. Тем не менее, как и всякие охотники, они должны были следовать за стадами животных, перекочевывая из обедневших добычей районов в более благоприятные. Во время таких перекочевок они и сталкивались как с неандертальцами, так и с коренными обитателями Индии, которые вытеснялись оттуда высоким уровнем межобщинной конкуренции за благоприятные места обитания. О том, что синантропы как пресапиенты приняли участие в формировании человека разумного, убедительно свидетельствует сходство их специфического челюстно-зубного аппарата с соответствующим аппаратом типичных представителей большой монголоидной расы, например, японцев.
Наконец, третьим пресапиентом. останки которого наукой пока не идентифицированы, были коренные обитатели Индии прямые потомки рамапитеков и прямые наследники их культуры. Эволюционировавшие до уровня пресапиентов в составе наиболее прогрессивных общин, выигравших межобщинную конкуренцию и завоевавших таким образом право остаться на своей прародине. Назовем этих индийских пресапиентов рамантропами. В пользу теоретического утверждения рода рамантропов существует ряд веских соображений.
Маловероятно, чтобы дав начало питекантропам, эволюционировавшим затем на Западе до неандертальцев, а на востоке до синантропов, рамапитеки не породили прямых наследников своей культуры в богатых пищевыми угодьями долинах крупных и средних рек Индостана. Можно полагать, что под давлением высокой культуры своих предков рамантропы не стали такими неограниченными хищниками охотничьего типа как синантропы и неандертальцы. По крайней мере частью своих общин они сохранили приверженность к растительноядному образу жизни и дружбу с меньшими братьями своими, прежде всего со стадными млекопитающими. В пользу этого свидетельствуют нравственные корни древнейшей человеческой религии, индуизма и его более позднего варианта, буддизма. В крайних своих нормах эти религии требуют безусловного вегетарианства и утверждают священность любой и всякой жизни.
Есть основания считать, что стадные млекопитающие: козы, буйволы, зебу, коровы, - были приручены еще рамапитеками. Не одомашнены, а именно приручены в интересах использования молока, в котором так нуждались рамапитековые общины с их избыточным общественным потомством. Приручены в рамках своеобразного симбиоза: рамапитеки брали на себя защиту животных от хищников, животные жались к ним в поисках защиты прежде всего в ходе рождения и выкармливания потомства, т. е. в период лактации. И со временем рамапитеки научились пользоваться их молоком. Позже, уже на уровне рамантропов были приручены слоны, ослы, лошади, верблюды, овцы, яки - весь комплекс млекопитающих, которые по-настоящему одомашнены были уже в исторические времена человеком разумным. Хотя некоторые из них: яки, верблюды, слоны