Была она краше прежнего. Волосы украшала сухая веточка цветов, а запястья – браслеты чеканные. И только глаза делали лицо старше, мудрее, словно темная печать на чело наложена.
Вот Марна присела рядом с Рысей и стала вглядываться в костер. Полыхал он волшебными искрами, которые возникали сами по себе, кружили хороводом и улетали в небо. А еще вился над огнем сизый, густой, как смола, дым. Вплетался он девам в волосы, пропитывал ткань платьев, туманил глаза.
Глухо запела Куна, а Рыся подхватила, ловко вторя в такт мелодии кожаным бубном. Была эта песня чудесной и дикой, уводящей в лесную чащу с тем, чтобы скинуть навсегда опостылевшее человечье обличье, освободиться от бед и горестей.
Ветер вольный, ветер сладкий,
Девам косы расплетай,
На красу гляди украдкой,
Да запал не остужай!
Костерок, мой братец красный,
Сердце заревом буди.
Пусть любовный пламень страстный
Разгорается в груди!
Ай, река, шелковы волны,
Кожу белую ласкай
Под луною пылко-полной,
До утра не отпускай…
«Иди с нами! – взывала каждым ударом бубна первозданная музыка. – Позабудь про все данные обещания и стань свободной!»
Древнюю песню исполняли гремящие кости в руках Куны. Мелодия проникала в самое сердце и будила скрытые под сенью веков желания. И вот уже Марна лежит на спине, затуманенными глазами вглядываясь в самоцветные звезды. А в голове ее шепчут голоса предков, что жили в пещерах и поклонялись древним забытым богам.
– Потанцуй с нами, – просит с таинственною усмешкой Рыся.
И Змеевна поднимается с травы, откидывает назад волосы и пляшет в красных отблесках пламени, словно навка-утопленница, что вышла из воды в Русалочью неделю.
– А-ха-ха! – как безумная, хохочет Рыся, раскинув руки. – Танцуй, танцуй, Марна! Пусть это полнолуние захватит тебя! Нет ничего чудеснее, чем кружиться в лунном свете!
По телу Марны пробежала дрожь, руки ее изогнулись, а ноги сами выплясывали до тех пор, пока девица без сил не повалилась в траву.
Рыся все еще двигалась плавно, а Куна исчезла, оставив на земле только платье да драгоценный мех куницы.
– Самое время нам отправиться на поиски жениха! – крикнула оборотница.
– З-зачем? – непослушным языком пролепетала Змеевна.
– Забавы ради! Видишь, засиделись мы у костра в девичьей компании… Да ты оставайся, если хочешь, постереги огонь. А мы скоро вернемся. В лесу нынче много охотников. – И Рыся, скинув свои одежды, бросилась в лесную чащу.
– Мир так и вертится, – уже проваливаясь в топкие сновидения, простонала Марна. – А кровь полыхает огнем, словно… ладони Хмеля…
И чернота сомкнулась над ее одурманенной головой.
Долго кружило девицу в густом водовороте сизого дыма. Но постепенно из цепкой трясины дурмана выбралась она на свежий холодный воздух. Ветер чуть тронул бархатные ресницы, остудил лицо… Ей снились поляны и рощи, верхушки колючих сосновых лесов пролетали далеко внизу. А вокруг было небо, уже расписанное розовато-жемчужным рассветом.
Вот вдали замаячил Ледяной Чертог с хрупкими, как кружево, шпилями.
– Владенья Зимавы, – прошептала девица во сне.
На крыльце, воздев руки к небу, стояла фигура, с ног до головы закутанная в белое. Ветер трепал ее плащи и накидки, развевал волосы, но женщина, похоже, не чувствовала холода.
Кожа ее отливала голубизной, а глаза даже издалека сияли колючим синим светом. Была она по-своему красива, но так холодна, что страшно притронуться.
Летите, ветра,
Взвейтесь у костра!
Пусть гаснет огонь
И снега ладонь
Накроет поля,
Замерзнет земля!
Так распевала Зимава, кружась на крыльце в вихрях метелицы.
«Не мудрено, что Змий отказался стать ее женихом. Но как же мы заберемся сюда?» – ломала голову Марна, глядя на неприступный Ледяной Чертог. Вокруг него высились грядою горные пики, и не было ни одной тропинки, что вела бы сюда. А вокруг все снега да пропасти, покуда хватает взора.
И вдруг словно ледяная иголка кольнула у девушки в груди. Вскрикнула невеста Полоза, вглядевшись в несгибаемую фигуру Владычицы Снежной. Та стояла прямо, глядя спящей страннице в лицо. И хотя лишь видением была в тот час девица, пронзил ее острый холод до самых костей. Тотчас дыхание замерзло. Беспомощно хватая ртом воздух, Марна проснулась.
Глава 6. Княжая охота
Над лесом давно занялся рассвет, и только в низине у реки еще серою периной лежали мягкие сумерки. Костер едва тлел, и Веса в поисках тепла прижалась к Марне, обняв во сне ее руку.
Девица освободилась и пошла к воде умыться, чтобы прогнать страшное видение. Но как бы она ни терла щеки холодной водой, перед глазами все равно стоял бескровный нечеловеческий лик, заглядывающий прямо в душу.
– Зимава знает, что мы задумали… – шептала, дрожа, Змеевна.
Но вот вступило в свои права ласковое утро, и мрачные думы оставили гостью оборотней. Напевая, она готовила завтрак, подбросив в угасающий огонь сухих поленьев. Вскоре вкусный запах разбудил робкую Весу, и девочка потянулась к котелку, протирая сонные глазки.
– Гляди не обожгись, – предупредила с улыбкой Марна. – Вот-вот сготовится. Может, и мама твоя поспеет к столу.
Но Рыси не было видно до полудня. Явилась она, когда солнце стояло высоко в небе, едва волоча ноги, вползла, растрепанная, уставшая, в пещеру. Наряд ее составляла только рысья пятнистая шкура и ожерелье из гладких белых костей на груди. Босая, Рыся прошлепала к своей постели из звериных шкур и повалилась на нее без сил. И, помолчав немного, зевнула сладко:
– Нет мочи боле по лесу бегать. А впереди еще две ночи. Устала я, буду спать. А ты, Марна, не скучай без дела. Сходи вдоль реки, прогуляйся. Все одно теперь тихо в округе. Ах да, у пещеры ждет тебя подарок…
Сказала так и заснула сном крепким звериным. Свернулась рядом с нею и Веса – подремать на сытый желудок.
Тихо ступая, вышла Марна к реке и увидала на камне дивную лисью шубку. Рыжий мех горит на солнце, словно атлас, а ворот и рукава бурые. И так хороша оказалась одежка, что не устояла девица – примерила-таки подарок оборотней, скинув кафтан Полоза.
Легкою была шуба, шелковым мех. Распустив волосы, направилась Змеевна в лес, напевая по пути незнакомую, неведомую ей самой песню.
Мягко, как тень,
На курчавые травы
Лапой бесшумной ступай.
Рыжим хвостом
По полям и дубравам
След на снегу заметай.
Чуткие ушки
Держи на макушке,
Цепко добычу лови.
В норку тащи,
Схорони у опушки…
Бьется охота в крови!
Временами она кружилась, а то подскакивала, как делает настоящая лисица, чтобы запутать следы.
И вот уже кипит кровь в жилах у девушки. Темнеют глаза ее, и хочется пуститься вскачь по лесу – бежать без оглядки, выслеживая осторожного зайца или сочного фазана…
– Э-ка! Так тебе и до оборотня недалеко! – пожурил протяжно Баюн с верхней ветки. Там он устроил себе лежанку, свесив вальяжно полосатые лапы.
– Что за выдумки… – пробормотала, зардевшись, девица.
Вот-вот она готова была ринуться в заросли, но теперь стояла как вкопанная, словно кто плеснул в лицо холодной воды.
– Ты, Баюн, все путаешь. Видать, от сказок туман в голове.
– Хвала небесам, покамест не подводили меня глаза, – Котейка бесшумно спрыгнул наземь и закружился возле Марны. – И ясно вижу на твоих плечах я шкуру лисью – оборотнями заговоренную!
– Снова ошибся, друг дорогой…
– А ты походи в ней еще две ночи, и сама не заметишь, как обернешься зверем! – грозно рявкнул Кот, не дав Змеевне договорить. – Дурачит тебя рысь лукавая, а ты и рада служить! Вмиг мех натянула да в чащу отправилась. Не удивлюсь, коли вернешься с добычей в зубах!
– Да как ты смеешь! – гневно крикнула Марна. – Коли приютили нас оборотни, так что теперь, и в лес не ходи? Ну надела я шубу – вот грешное дело! Теперь, стало быть, мигом должна в лису оборотиться, да еще взвыть по-звериному! Глупости ты говоришь, Баюн. И если не прекратишь…
– Что ж тогда? – насмешливо бросил Кот.
Не нашлось у невесты Полоза угрозы для зверя чудного. Только фыркнула девица, да, поворотившись от него, отправилась прочь, куда глаза глядят.
Ох и сердилась же она по дороге. На Кота ли, на себя – неведомо. Ведь прав был Баюн – потанцуешь еще ночь-другую у колдовского костра и боле не вспомнишь, кто ты и куда путь держишь.
Бормоча вполголоса, продиралась Марна сквозь густые заросли, а ветви хлестали ее по лицу и плечам. В досаде своей позабыла путница об осторожности и вскоре вышла на прогалину, ломая сухие кусты и громко вышагивая.
Но вот, откуда ни возьмись, вспрыгнул на поляну невесомый белый олень, встал на дыбы. У самого лица девушки мелькнули его стройные ноги, золотой молнией блеснули ветвистые рога. Отскочила назад странница, да не устояла – повалилась наземь, глядя с изумлением на лесного красавца. А он ударил о камень серебряным копытом, взвился ввысь, словно дух бесплотный, да и был таков.
Неподвижно сидела на земле девица, не смея моргнуть. Ведь Златорогий Олень – не кто иной, как Лесной Принц. От удара копыт его в стороны разлетаются самоцветы, а рога обладают силой великой целебною. Но тому, кто посмеет убить прекрасное животное, не видать белого света. Сгубит его заклятие страшное, ведь нет на земле невиннее создания, чем Златорогий Принц Лесной.
– Ох! – перевела дух испуганная Змеевна. – Еще бы секунда, и сгинула я под копытами Белого Оленя. И стало быть, поделом! В следующий раз буду думать, как по буреломам бегать.
И пока странница корила себя за беспечность, послышались в лесу звуки охотничьего рожка. Да не где-нибудь, а совсем близко – лишь рукой подать.