– Нет, Баюн, придется идти – Змия вызволять. Я дала ему обещание.
– Ему ли? – удивился Кот.
– Вообще-то Хмелю, – зардевшись, молвила девица. – Но он слуга Змиев, а значит, нет разницы.
– Ясное дело, – хитро сощурился Кот. – Тогда и правда нет выбора. Собирайся в дорогу!
И пошли они Чернолесьем, сквозь терновник и лозы, что расступались пред путниками. И всюду, где ступал мягкой лапою Кот, замирали звери и птицы, слушая его голос. И даже солнце останавливало свой ход на небосводе, будто повинуясь воле чудесного зверя.
Вот, пройдя мимо седовласого старика в заморских латах, спящего крепко в высокой траве, Марна спросила Кота:
– Баюн, зачем ты пленил этих несчастных? Для чего держишь?
– По доброй воле они пришли в мой лес, сами слушали сказки. Значит, и участь свою добровольно выбрали. Кабы явились сюда с чистыми помыслами, не уснули бы.
– Зачем же они пришли? – переступая через спящего оленя, выведывала девушка.
– Немудрено – Кота-Баюна изловить, на цепь посадить, чтоб потом народ потешать. Дескать, глядите, какой я рыцарь!
– Но ведь и я тебя искала.
– Ты явилась, чтоб друга найти, помощника. А товарищей не неволят. И когда наше странствие завершится, я уйду своей дорогой.
– И все же, неужто эти молодцы будут вечно почивать?
– Да, – величаво отвечал Баюн. – Сейчас они во власти собственных страстей. Видят во сне то, чего желали больше всего. И никакая сила не заставит их проснуться. А коли очнутся однажды, тут же рассыплются прахом, ведь лежат уже более ста лет.
Опустила девица долу свои серые очи и по судьбе людской пригорюнилась. Но ткнулся ей носом в плечо ласково Кот:
– Не печалься, Марна, каждый сам свою долю выбирает. И незачем его жалеть.
– И то верно, – согласилась девица, вспоминая, как дала по доброй воле обещание слуге Полоза.
– Лучше расскажи мне про Хмеля, – попросила она.
Баюн хмыкнул, улыбаясь украдкой:
– Что ж поведать тебе… Хмель нахален, красноречив, хорош собою. И, пожалуй, сладкоголос, как соловей. Играет он искусно на свирели. Ой любят ту музыку девчата. Бывало, зайдет какая в лес, заблудится. А Хмель тут как тут. Знай, на свирели наигрывает, в чащу девицу заводит. А затем…
– Хватит! – сгоряча крикнула Марна и понеслась вперед. – Надоело про него слушать!
– Вот оно как, – промурлыкал в усы Кот. А спутнице крикнул: – Погоди, Марна, вскоре уж Чернолесье закончится. Не ходи сама!
Дождалась девица Кота, и дальше пошли они вместе.
Глава 4. Лихо
Долго ли коротко, а вышли Марна и Кот-Баюн из Чернолесья. И открылась их взорам земля чужеземная, вся белая от снега. Плотнее закуталась девица в свои колдовские одежды, натянула варежки да запахнула кафтан. А Кот только мех распушил да хвост трубой поднял.
Вот идут они день, два, а дороге конца-края не видно, вокруг только чисто поле.
И застала их к ночи третьего дня метель лютая: снег сыплет отовсюду так, что света белого не видать, ветер ярится.
– Ох не к добру это! – мяукнул Кот, закрывая собой спутницу от бурана. – Такая вьюга откуда ни возьмись. Чует мое сердце, прознала Зимава о нашем походе и хочет помешать разбудить Змия.
– Что же делать? – силясь перекричать ветер, спросила Марна.
Волосы ее были белы от снега, а глаза ничего не видели.
– Держись за меня! Найдем убежище!
– Где ж его искать в поле? – ухватившись покрепче за загривок Баюна, вздохнула девица.
А между тем метель крепчала, грозясь унести в небо и тоненькую девичью фигурку, и Кота.
– Гляди-ка! – заголосил радостно Баюн. – Что это вдалеке виднеется? Никак избушка.
Сколько ни смотрела Марна, ничего не смогла различить в белой круговерти.
– За мной! – закричал Кот, потащив замерзшую Змеевну к призрачному домику.
Еле одолели они четверть версты, прижавшись к земле, сражаясь с ураганным ветром и колючими снежными осколками, которые ранили глаза. Но таки добрались до чертога, что издали увидал зоркий Баюн. Был то не терем и не амбар, а старая скрипящая мельница с оскалившимися злобно дырявыми крыльями, давно заброшенная и разрушенная временем.
Вслед за Котом вошла Марна и попыталась прикрыть за собой двери, но те болтались на одной лишь петле.
– Заложим их мешками, что лежат под стеной, – предложил Кот.
– Но я ничего не вижу, – пожаловалась девица. Внутри было темно хоть глаз выколи.
– Не тревожься, я буду глядеть за нас двоих, – ответил глазастый Баюн и тут же подтащил несколько тюков к двери, плотно подперев ее.
Марна постояла немного, отряхивая снег, а затем сняла варежки, чтобы как следует растереть окоченевшие руки. И вдруг произошло чудо – перстень на ее безымянном пальце замерцал мшисто-зеленым светом, освещая комнату вокруг. И хоть огонь обсидиановый не был ярким, его вполне хватало, чтобы все рассмотреть.
– Спасибо, Хмель, – прошептала девушка, поднеся кольцо к губам. А затем пошла оглядеться.
Был первый этаж мельницы грязным от пыли и муки. И даже Кот оставлял на белом полу следы, как бы тихо он ни ступал. С деревянных гнилых балок свисала паутина, а в щели задувал ледяной ветер.
– Пожалуй, этот пол не мели целый век, – шепотом выдохнула Марна.
– Если не больше, – ответил Баюн, подойдя к стене, в которой зияла дыра размером с него самого.
У другой стены были в кучу свалены трухлявые заплатанные мешки, заполненные чем-то дополна. С потолка свисали ржавые крюки и веревки, а на полу валялись старые, потускневшие от времени инструменты.
– Гляди-ка, стремянка, – Марна указала рукой на тонкую деревянную лесенку, прислоненную к стене. – Куда она ведет?
– Кажись, на чердак, – опасливо молвил Кот. Он потер лапой нос и чихнул во весь дух, подняв облако белой пыли.
Раскачав стремянку и проверив тем самым ее на прочность, девушка стала подниматься. За ней Кот в два прыжка одолел путь на чердак. На старых балках виднелись в тусклом свете перстня кипы прелого сена и груды лохмотьев. Кое-где в стену были вбиты деревянные колья, с которых свисали черные сухие связки…
– Не нравится мне здесь, – крался осторожно Кот. – Больно гиблое место. Неизвестное…
– А я думала, ты все знаешь, – подивилась девица, расчищая от мусора лежанку.
– Нет на земле таких существ, чтобы ведали обо всем. – Сказал Баюн, присев позади. – Иначе зачем было бы жить?
– Так что будем делать?
– Переждем здесь, – вздохнул Кот. – Выбора у нас нет – в этой вьюге, не ровен час, потеряемся.
– Как скажешь, – и девица плотнее укуталась в платья.
Кот-Баюн, свернувшись в клубок, устроился рядом и прижал к себе Марну, согревая ее. Кошачья шерсть была мягкой, а девушка так устала, что тут же уснула, позабыв даже про ужин и огонь.
Сон ее был тревожным. То и дело что-то завывало вокруг, скреблось в двери, клацало зубами. В видении было темно, и только чей-то голос прорывался сквозь зловещую пелену:
– Марна, проснись! Плохое вы выбрали место, чтобы спать! Живет в этой мельнице Лихо, и оно вернется к полуночи. Проснись же скорее! Проснись!
Вздрогнула во сне девица и тут же вскочила. А открыв глаза, увидела, что перстень ее погас, а сквозь прореху в стене в мельницу проникал холодный лунный свет. Метель прекратилась, ветер совсем стих. И хорошо было видно, как раскачивается ветхая входная дверь.
Снаружи кто-то кряхтел и стонал, пытаясь отворить ее, а затем поддались тюки, и показалась в проеме белая костяная рука. За нею и нога, сухая, словно у мертвеца. И вошло в мельницу Лихо Страшное, одетое в лохмотья. Седые грязные космы его свисали до пояса, железные зубы торчали изо рта, а глаза сверкали недобрым огнем, от которого кровь стыла в жилах. Тонкая кожа так обтянула череп, что казалось, ее нет вовсе.
Через плечо Лиха была перекинута полная сума, которую оно опустило на землю со стоном и оханьем. Как только упала котомка на дощатый пол, выкатился из нее белый человеческий череп и уставился на Марну пустыми глазницами.
Ужас сковал девушку, и не могла она даже шелохнуться от страха. А Кот тем временем крепко спал, словно зачарованный своим же Баюнским колдовством.
– Так-так, – скрипучим голосом прокаркало Лихо. – Знатная ночь. Много беды натворит метель вокруг. Будет мне, чем поживиться.
И оно заскрежетало длинными когтями по деревянной стене.
«Ну же, Котик, проснись», – про себя взмолилась Марна.
Но Баюн не услышал ее, сладко посапывая во сне.
Лихо тем временем обошло свои владения и замерло у дальней стены. На полу, прямо перед ним, чернели две цепочки следов.
– А это кто? Неужели у меня гости? – ликуя, прокаркало чудовище. – Устрою пир!
Локтем Марна изо всех сил толкала Кота в бок, но ему до этого не было дела.
– Где же вы? – скрипел натужно хозяин мельницы. – Хватит хорониться по углам.
Чтобы унять озноб, Марна сунула руки в карманы платья и нащупала золото. Металл был таким горячим, словно его держали над огнем. Тут же девушка схватила волшебную иглу и без колебаний воткнула ее в лапу Кота-Баюна.
Зверь дернулся и широко открыл бирюзовые глаза. Он было хотел рявкнуть от боли, но Марна крепко сжала его морду, удерживая пасть. А потом указала пальцем туда, где металось злобно страховидное Лихо, скрежеща зубами, приплясывая и подволакивая костяную ногу.
– Скоро я вас всех найду. Вам на горе на беду… – запело, кашляя, чудовище.
При виде него шерсть на загривке Кота встала дыбом, спина выгнулась дугой, а глаза сделались темно-синими. Из мягких подушечек на лапах показались стальные когти, а из груди вырвалось грозное шипение, переходящее в вой.
– Ах вот вы где! – закричало Лихо, торжествуя, и стало взбираться по лесенке.
– Полезай мне на спину, скорей. Он не должен к тебе притронуться, – взвыл во весь голос Кот. – Если прикоснется хоть пальцем, ты пропала!
Не мешкая и мгновения, вспрыгнула Марна на плечи Баюна и припала к его спине, крепко ухватившись руками за шерсть.