И она ближе прижала к себе дрожащего рысенка.
– Э-э, – только промычала Марна.
– Вам нужно скорее уходить отсюда, поскольку в здешних лесах охотников видимо-невидимо. До тебя им нет дела, девица. А вот Кота-Баюна изловить жаждет каждый.
Очнулась от столбняка невеста Полоза и встала на ноги.
– Спасибо и тебе за совет добрый, да только путь наш лежит в Страну-Где-Восходит-Солнце и прямиком проходит через эти чащи.
– Тогда идемте за мною, – предложила рысь. – Я хорошо знаю здешние чащобы, проведу вас дорогою тайной, чтобы ни один смертный не заприметил.
– Пойдем-ка лучше сами, – зашипел Марне на ухо Кот. – Нет у меня веры оборотням.
– Но она ведь не лихая, – возразила девушка. – Последуем за ней? Об охотниках-то Рыся дело говорит, наверняка знает, и как быстрее из леса выбраться.
Поворчал Баюн, но все же пошел за спутницей. А рысь, подхватив в зубы Весу, быстро двинулась вперед, выбирая ветви да прогалинки, чтобы не наследить в снегу.
Так они петляли час-другой, прежде чем вышли к реке. Под берегом в зарослях таилась широкая пещерка, у самой воды спрятанная. Туда и юркнула быстроногая рысь, скорей укрывая от беды детеныша.
– Прошу тебя, Марна, пойдем своей дорогой. Не время нам сейчас медлить, – взмолился Кот.
– Да ты не бойся, Баюн, скоро вечер, и нам все равно искать место для ночлега. Тут и устроимся, а назавтра, чуть заря, отправимся в путь.
Покачал головой Кот, но ничего не сказал.
А в пещере было уютно и тепло. Под стеной лежали пушистые меха, в центре чернело пепелище от костерка, который, видно, разводили здесь часто. Пахло камышом, речным илом и парным молоком.
– Вот и мой дом, – кивнула Рыся, опустив на шкуры спящего котенка. – Будьте гостями, а я пойду раздобуду еды.
И в один прыжок она скрылась с глаз, потревожив высокий камыш у входа в нору.
– Гляди, как здесь приютно, – уговаривала Кота Марна. – Всяко не мельница Лиха – сможем и выспаться, и поесть. Ну чего ты полошишься, рысь-то тебе почти сестра.
– Этого не хватало! – зашипел с досадою Кот. – Не вздумай боле кликать нас родней! У меня с оборотнями нет ничего общего. Даже уши-хвост, и те разнятся!
И вконец разобидевшись, он улегся в углу, отвернув морду.
– Ишь ты, какой ранимый, – диву давалась девица. – Не мешало бы поспать.
И она улеглась на меха рядом с рысенком…
Во сне ли, наяву, услыхала Змеевна нежные звуки свирели. И так они были прекрасны, что поднялась со своей постели, покинула пещеру и пошла вдоль реки. Не уходя далеко в лес, увидала знакомый костерок в зарослях. Оттуда и лилось дивное весеннее журчание, от которого, казалось, даже снег готов растаять.
Догадываясь уже, кого повстречает на лесной лужайке, Марна медленно шла, величаво ступая. И была она так хороша в ту весеннюю ночь, что даже месяц затаился в небесах. Губы девичьи алели от холода, что маков цвет, голову тонкою короной венчала темная коса, а остальные волосы свободно рассыпались по плечам. В Марниных глазах сверкали звездные соцветия, а на пальце зеленым огнем горел колдовской перстень.
И станом, и платьем была она похожа на царевну. Словно шелк, струилась ткань по ногам, стлалась по земле изумрудными волнами, чуть задевая кусты боярышника.
Видать, Хмель припас для девушки терпкое словцо, да так и застыл, позабыв его, со свирелью в руках.
– Ты что же, Хмель, язык проглотил? – усмехнулась надменно Марна, присаживаясь на поваленное дерево.
– Уж больно ночь хороша – засмотрелся, – подперев рукою голову, отвечал юноша.
– А мне сдается, все же студено, – поежилась девушка, ближе придвигаясь к костру. Теплые накидки ее остались в пещере оборотней, и нечем было прикрыть плечи.
– Немудрено. Кто же бродит по лесу в платье? – хмыкнул Хмель, присаживаясь рядом. – На вот, возьми мою одежку.
И он протянул ей свой парчовый кафтан, дивно расшитый золотыми райскими птицами и затейливыми червлеными узорами. А сам остался в одной шелковой рубашке, связанной тесьмою на груди.
Кожа его даже в лунном неверном свете золотилась, а глаза горели янтарем.
– Да ты и сам захвораешь, – накидывая Хмелеву одежду, бросила небрежно Марна.
Юноша развеселился:
– Я? Захвораю? Ох, насмешила! Да знаешь ли ты, девица, какой огонь пылает у меня внутри?! – с этими словами он прижал ее ладонь к своей груди.
Замерзшие на легком морозце Марнины пальцы тут же обожгло, и сквозь тонкий шелк она ощутила жар.
Девушка спокойно отвела руку, хоть и была смущена. На запястье ее так и остался гореть невидимый след от его ладони.
– И всегда ты такой… пламенный? – пытаясь скрыть смятение, полюбопытствовала Змеевна.
– Бывает и горячей, – загадочно ответил Хмель, придвигаясь ближе.
Дыхание девушки враз сбилось, и чтоб хоть как-то отвлечь от себя слугу Змиева, она спросила, путаясь в словах:
– А что у тебя там? На земле лежит…
Хмель обернулся и протянул руку к забытой у костра свирели.
– А-а, это дудочка, чтобы разбудить тебя.
– Так я, что же, не сплю?
– Спишь или ходишь во сне – какая разница? – пожал плечами Хмель. – Главное, ты пришла сюда.
– Не на звуки твоей свирели я явилась, – вздернула подбородок Марна. – А просто вышла подышать.
– Ах вот как? – с притворным удивлением воскликнул юноша. – Мне думалось, именно музыка подняла тебя с постели. Во всяком случае, к этой мелодии не остался равнодушным ни один человек…
– Что?! – как ужаленная вскочила с места Змеевна. – Значит, всякая, кто заслышит это пиликанье, тотчас бежит на зов, как овечка на рожок пастуха?!
Она отряхнула платье, поправила волосы и направилась прочь.
– Куда ты, Марна? Постой!
– Я иду спать, а ты подуди еще немного. Авось кто придет.
– Погоди, – крикнул Хмель, бросившись за девушкой вслед. – Не могу понять, чем обидел тебя. Остановись же!
– Еще чего! – бросила удаляющаяся невеста Полоза через плечо, но Хмель тут же поймал ее. Хрупкая девичья ладошка снова оказалась в его пышущей жаром руке.
Марна развернулась, да так и застыла в нескольких вершках от Хмеля, уткнувшись взором в ворот его рубашки.
– До чего же ты вспыльчива, девица, – покачал головой Хмель. – Уж и не знаю, нужна ли Змию такая жена.
– А коли не нужна… – приготовилась гневаться Марна, но слуга Змиев приложил палец к ее губам.
Так она и остолбенела, не в силах противиться. Его русые волосы стекали по плечам, как золото, а запястья были тонки, почти как ее собственные. Девица, замерев, вдыхала аромат древесной смолы, полевых цветов, можжевельника и душистого моха, что исходил от него. Пока вдруг не заметила движение за деревьями.
– Охотники… Не видят нас, но могут услышать, – прошептал одними губами Хмель.
Переждав немного, он отпустил девичью руку и сел у огня:
– Ушли, – только и молвил юноша.
Присела и Змеевна, глубоко вдохнув морозный воздух.
– Почему ты не сказал мне, что Змий спит зачарованным сном?
– Ты не спрашивала…
– И не поведал также, что придется сражаться с Зимавой… – продолжала с нажимом невеста Полоза.
– Эдак я бы тебе с неделю сказки сказывал, – пожал плечами Хмель. – Так и голова заболит.
– Еще бы! – Марна сложила руки на груди. – Тайны жениха ладно бы знать до помолвки.
– Может, у людей так заведено, а для змей подобное – безделица, – махнул рукой юноша. – Есть хочешь? Ты небось с Котом все ягоды кушаешь. Исхудаешь еще…
– Давай! – кивнула Марна. Она и правда истосковалась по еде, приготовленной в печи искусным поваром или хотя бы Любушкой.
Хлопнул в ладоши Хмель, и в сей же час на земле появилась скатерть, уставленная блюдами да тарелями.
Не теряя времени, путница принялась за еду.
– Гляди, как проголодалась! – присвистнул юноша, взяв и себе жареного. – Ну разве ж так царевны едят?
– По-царски буду кушать в палатах у Змия, – не пережевав до конца, отмахнулась она. – Он, поди, все равно сейчас не видит.
– Помнится, раньше ты остерегалась трапезничать на лесных зачарованных полянах.
– То дело былое. Все переменилось после того, как я с Полозом обручилась… Кстати, – Марна запила кусок мяса напитком из первого попавшегося кубка. – Расскажи мне, мил-дружок, с какой стати Зимава усыпила Змия? Про то, как желает она править всем миром, мне уже Баюн поведал. Но также сказал Котейка, что была и иная причина.
– Так и сказал, паршивец? – сквозь зубы процедил Хмель.
– Да смотри, говори только правду, – продолжала тем временем девушка. – Приказываю тебе как будущая Змеевна.
– Ну, коли словом Полозьим, – покорно склонил голову юноша, – то слушай. Одиноко стало Зимаве в Ледяном Чертоге, вот она и позвала Змия. И предложила править вместе.
– Как так? – удивилась Марна. – Ведь противоположны они!
– Об этом он и сказал ей, да не стала слушать гордая Зимава, разгневалась. И крикнула…
– Что?
– Будешь ты, говорит, либо мой, либо ничей. А за отказ поплатишься!
Догадавшись, наконец, о чем Хмель толкует, девица охнула:
– Так вот чего хотела от Полоза Владычица Снежная, – щеки ее зарумянились.
– И невдомек было Змию беспечному, что Зимава колдовство задумала. Рассмеялся он и полетел домой. А как уснул, воткнула ему в гриву ведьма зачарованный гребень. Вот и весь сказ.
– А можно ли тот гребень взять да вынуть?
– Отчего ж нельзя, – кивнул Хмель, – только как до терема Змиева добраться? Все дороги замело снегом, сковало льдом.
– Но ты ведь можешь отнести меня? – понадеялась девушка.
Горько усмехнулся Хмель:
– Ах, Марна. С каждым днем я могу все меньше. Подкашивает меня холод лютый, вскорости хватит моих фокусов лишь на то, чтобы потешать детей малых.
Призадумалась девица, увидев печаль непритворную на светлом челе молодца.
– Я поняла, – молвила она, положив руку на его плече. – Не тревожься боле. Мы с Котом найдем Страну-Где-Восходит-Солнце и приведем с собою Жар-Птицу. С ее помощью я одолею Зимаву, доберусь до терема Змиева, и тогда…