- Настоящий! - ахнул Серёжка.- А ещё ты можешь? Вот в эту коробку, а?
Жадность снова щёлкнула пальцами.
Серёжка с волнением приподнял крышку - в коробке рядами лежали шоколадные конфеты.
- Вот это да! -закричал Серёжка, хватая конфеты горстями и засовывая их себе в карманы.- Ух ты, сколько! А то мама всегда даст штучки две, и всё.
Жадность присела на кусок сахара.
- Я ещё тебе дам, моё сокровище! Только с уговором. Сам ешь сколько хочешь, но другим не давай. А то самому ничего не останется. Понял? Тогда пожалеешь, да поздно будет.
- Понял,- сказал Серёжка, хотя в этот момент он почти ничего не мог понять.
«А вдруг это мне только снится? - с тревогой подумал он.- Уж очень на сон похоже. Вот проснусь - и ничего нет…»
Дон-дон! - пробили стенные часы.
Серёжка вздрогнул.
- Ой, уже два часа! Я в школу опаздываю.
Он схватил коробку из-под мармелада и сунул туда Жадность. Жадность приподняла картонную крышку, пыталась что-то крикнуть, но Серёжка нажал на крышку и быстро задвинул коробку под кровать. Потом он схватил портфель и выскочил из комнаты.
Щёлк - повернулся ключ в замочной скважине.
А Жадность осталась лежать в коробке из-под мармелада.
Там было темно, тихо и очень приятно пахло. Стенки коробки были немного липкими.
Жадность не знала, сколько прошло времени. Наконец она услышала чьи-то шаги в соседней комнате.
«Это, наверно, Серёжкина бабушка!-догадалась Жадность.- Очень мягкие подошвы и очень медленные шаги».
Бабушка несколько раз дёрнула за ручку двери, но дверь не открылась.
- Странно,- сама себе сказала бабушка.- Никогда он дверь не запирал. И чего это он?..
Бабушка ещё раз дёрнула за ручку и ушла. Ведь у неё, конечно, были более важные дела, чем стоять около запертой двери и дёргать её за ручку. Если бы она только знала, что в этот момент произошло у Серёжки под кроватью!
Голова Жадности и её ноги упёрлись в стенки коробки. Коробка затрещала.
Жадность сбросила с себя картонную крышку и встала. Голова её упёрлась в пружины матраца.
Жадность, дрожа от радости, ощупала себя руками.
- Я расту! Я расту! - прошептала она,- Какое счастье! Неужели мой мальчишка становится жадным?
Глава третья
о том, как Серёжка пожалел два пятака
Вам, конечно, интересно узнать, что случилось с Жадностью. Почему она выросла? Ну ничего, потерпите немного, вы узнаете об этом очень скоро.
Серёжка сидел в классе и всё время думал о конфетах.
Перед его глазами, как стаи разноцветных рыбок, проплывали конфеты в ярких бумажках.
- Что с тобой, Серёжа? - спросила учительница Анна Петровна и ткнула пальцем в Серёжину тетрадку.- Посмотри, что ты написал. Надо было написать: «По волнам плыл кашалот»,- а ты написал: «По волнам плыл шоколад». Надо было написать: «По небу тянулись тучки»,- а ты написал: «По небу тянулись тянучки». Я вынуждена поставить тебе двойку.
Лицо у Анны Петровны стало очень грустным. Как будто она поставила двойку не Сережке, а самой себе.
Но Серёжка только махнул под партой рукой.
На переменке он вынул из кармана все конфеты и начал их есть одну за другой.
- Сколько у тебя конфет! - сказала девочка Женя и подбросила на ладони большое яблоко.- Нам бабушка из деревни целый ящик прислала. Хочешь, поменяемся? Я тебе яблоко, а ты мне конфету?
Яблоко на вид было удивительно вкусным. Серёжка посмотрел на него, и во рту стало как-то сладко и прохладно.
Женя подбрасывала яблоко в воздух, и оно поворачивалось к Серёжке то красным боком, то жёлтым. Можно было подумать, что яблоко то улыбается Серёжке, то нет.
«Что же мне делать?! Я ведь обещал никому эти конфеты не давать,- с досадой подумал Серёжка.- Но ведь я же их и не отдаю. Я же их меняю. Это совсем другое дело».
- За такую конфету одного яблока мало,- сказал Серёжка.- Давай два.
Как вы можете догадаться, именно в этот момент Жадность, которая лежала в коробке под кроватью, выросла сразу в несколько раз.
Когда кончились уроки, Серёжка первым выскочил из класса.
Он бежал по улице, а сам всё думал и думал о конфетах.
Ему казалось, что в светофор вставлены три больших леденца. Красный, жёлтый и зелёный. Да и сам светофор похож на большую конфету, зачем-то привязанную к проводам. Навстречу Серёжке шла румяная девчонка в розовом пальто. Она вела на верёвочке коричневую мохнатую собаку.
«Какая девчонка смешная,- подумал Серёжка.- На пряник похожа. А собака совсем как шоколадная. Вот бы такую большую шоколадную собаку!.. Или лучше шоколадную лошадь. С одной ногой можно было бы целый месяц чай пить…»
Серёжка так размечтался о шоколадной лошади, что чуть не налетел на ребят, стоявших около булочной.
Ребята окружили маленькую Люську.
На голове у Люськи была панама.
Панама была новая и очень белая Белая, как сахар.
Люська стояла, низко опустив голову, и плакала. Липа её не было видно. Можно было подумать, что плачет белая панама.
- Опять что-нибудь потеряла? - спросил Серёжка.- Эх, ты!
- А-а-а…- всхлипнула панама.- Меня бабушка за хлебом послала… Сорок копеек дала… Я их в кулаке держала… Кулак вот… А деньги я потеряла. А бабушка сказала* «Если ты ещё чего потеряешь, я тебя отшлё…»
Из-под белой панамы ещё быстрее закапали удивительно большие круглые слёзы.
- Ребята, у меня есть одиннадцать копеек,- сказала девочка Женя. Лицо у неё на секунду стало грустным, но она сейчас же улыбнулась.- Я хотела эскимо купить, да уж ладно… Возьми их себе, Люська.
И она положила деньги на мокрую от слёз маленькую ладонь.
- А у меня десять копеек. На, бери!
- А у меня шесть!
- А у меня три копейки! Зато новенькие, блестят!
Монеты покрыли почти всю Люськину ладошку.
Люська подняла голову. Глаза еще плакали, но губы уже улыбались и тихо шевелились. Это Люська шёпотом говорила «спасибо».
- Ну вот,- сказал Синяк. Он протянул поцарапанный палец и пересчитал монеты.- Тридцать копеек набралось. Ещё десять надо. У кого ещё есть, ребята?
У ребят вытянулись лица. Больше ни у кого денег не было. Даже круглое Женино лицо стало каким-то не таким круглым.
Маленький Васька вывернул карманы и сказал виноватым голосом:
- А мне мамка не даёт… Говорит, я сама тебе всё, что надо, покупаю.
- Ребята! - сказал Синяк.- У Серёжки два пятака есть. Я сам видел. Эй, Серёжка, давай их сюда. А то бабушка Люську нахлопает.
Серёжка посмотрел на Люськины красные глаза, на слипшиеся от слёз ресницы, и его пальцы как-то сами собой разжались.
Серёжка протянул пятаки.
И вдруг он вспомнил, как весело звенела монета в пустом животе глиняной кошки: дзынь, дзынь! - как будто хотела сказать: «Ещё, ещё!»
Серёжка сжал пальцы и отступил назад.
- Не дам деньги,- тихо сказал он.- Мне самому нужно.
Как вы понимаете, ребята, Жадность в этот момент выросла ещё в несколько раз.
- Ну и жадина же ты! - сказал Синяк.- Ладно. Припомним тебе это. Ребята, пошли к Машке. Она дома сидит, у неё уши болят. Машка даст. Она всегда всё даёт.
Ребята пошли по улице, а белая панама весело запрыгала впереди них.
Глава четвёртая
о гибели люстры и о многом другом
Бабушки не было дома.
«Вот здорово,- подумал Серёжка.- Бабушки, они всегда только мешают. Настроение портят и вообще. Увидит конфеты, начнёт приставать: кто дал да зачем взял?»
Серёжка открыл дверь и ахнул: посреди комнаты стояла Жадность.
Ох, какая она стала большая! Ростом с настоящего дядю или тётю. Теперь она уже не была худой. Она стала круглой и толстой, как резиновая игрушка, которую кто-то сильно надул.
Серёжка испуганно вскрикнул и попятился. Он разжал пальцы. Монеты жалобно звякнули и покатились по полу.
- Ну, ну, не бойся, моё сокровище! - сладким голосом сказала Жадность.- Ну я немного выросла, ну и что? В этом же нет ничего плохого. Это очень хорошо.
И Жадность улыбнулась.
Серёжка думал, что от улыбок всегда всем становится тепло и весело. Но от этой улыбки у него стало как-то холодно в животе.
- Я… я пойду…- хрипло сказал Серёжка.- Мне уйти надо…
Он повернулся к двери, но Жадность своей длинной рукой загородила ему дорогу.
- Пятачки, пятачки…- прошептала она.- Так вот почему я так выросла! Деньги! Они всегда делали людей жадными.
- Я в кино…- с тоской пробормотал Серёжка,- пойду билет куплю…
- В кино? - воскликнула Жадность. (Серёжке показалось, что она даже обрадовалась.) - Сокровище моё, хочешь, я дам тебе денег на билет? Вот смотри…
Жадность взмахнула руками, и что-то обрушилось на Серёжку. Что-то заблестело и зазвенело. По полу в разные стороны покатились монеты. Они катились, кружились на месте и ложились на пол.
Деньги! - закричал Серёжка, ловя монеты в воздухе.- Это всё мне? Мне? Да я на эти деньги сто билетов куплю!
- Тебе, моё сокровище, всё тебе,- прошептала Жадность, склоняясь над ним.- Только с уговором. Сам ходи в кино сколько хочешь, но никого с собой не бери. Эти деньги только для тебя. Понял?
- Понял,- задыхаясь, сказал Серёжка.- А ещё можно? Я ещё на фотоаппарат коплю.
В воздухе снова заблестели монеты. Можно было подумать, что где-то в комнате извергается вулкан и оттуда летят пятаки и гривенники. Серёжка готов был разорваться на четыре части, так ему хотелось залезть сразу но все четыре угла и собрать сразу все монеты.
- Ещё! Ещё! - закричал Серёжка и на коленках уполз под кровать.
Голос его стал совсем другим. Если бы бабушка была дома, то она решила бы, что кто-то чужой залез к Серёжке под кровать и кричит оттуда чужим голосом.
Серёжка уполз под кровать и поэтому ничего не видел. Он не видел, что стоило ему только произнести слово «ещё», как Жадность сразу же становилась больше.
Вдруг что-то оглушительно грохнуло и зазвенело.
Серёжка выскочил из-под кровати и увидел люстру. Только она была уже не на потолке, где полагается быть люстре, а на полу, где ей совсем не полагается быть.